Джек Вэнс - Умирающая Земля

— Странствую, — отвечал Гайял, — чтобы обрести душевное спокойствие, дорога кажется короткой, когда близится к концу.

Сапонид учтиво согласился.

— Значит, ты перешел через горы Фер-Аквила?

— Да, наперекор холодному ветру и бесплодному камню. — Гайял оглянулся на темные силуэты гор. — Только вчера на закате я выбрался из ущелья. И над головой у меня реял призрак, пока я не стал думать, что по мне уже плачет могила.

Он изумленно умолк, заметив, что его слова, похоже, не на шутку взволновали сапонидов. Лица их вытянулись, губы побелели и сжались. Предводитель, чья учтивая отчужденность немного смягчилась, с плохо скрытым опасением оглядел небо.

— Призрак… В белых одеждах, вот такой вот, и взмыл ввысь?

— Да. А что, это известный в здешних краях дух?

Возникла заминка.

— В определенном смысле, — кивнул сапонид. — Предвестник бедствия. Но я прервал твой рассказ.

— Да там и рассказывать-то нечего. Я устроился на ночлег, а сегодня наутро поскакал по равнине.

— И ты остался цел и невредим? Кулбо, ходячий змей, который рыщет по склонам, ничего тебе не сделал?

— Я не видел ни ходячего змея, ни ползучей ящерицы, более того, стезю мою защищает отцовское благословение, так что, пока я не сверну с пути, мне не страшна никакая беда.

— Любопытно, любопытно.

— А теперь, — сказал Гайял, — позвольте расспросить вас, ибо мне многое неведомо. Что это за дух и какое зло он знаменует?

— На твой вопрос не могу ответить с уверенностью, — отвечал сапонид осторожно. — О духе лучше не говорить, чтобы внимание не раззадорило его злобу.

— Как скажете, — вздохнул Гайял. — Тогда, может быть, вы откроете мне…

Не договорив, он прикусил язык. Прежде чем справляться о Музее человечества, не мешало бы разведать, что сапониды о нем думают, а не то, узнав об интересе чужака, они могут попытаться ему воспрепятствовать.

— Да? — отозвался сапонид. — Что ты хочешь знать?

Гайял кивнул на опаленное поле за изгородью из камня и дерева.

— Какова причина разорения?

Сапонид окинул участок озадаченным взглядом и пожал плечами.

— Это одно из древних мест, вот и все, что о нем известно. Здесь обитает смерть, и ни одно живое существо не может ступить на эту землю, не подвергшись пагубной магии, которая вызывает недуги и болезненные язвы. Сюда отправляют тех, кого мы приговариваем к смерти… Но довольно об этом. Ты же не откажешься отдохнуть и подкрепиться в Сапонсе?

И Гайял, не найдя ни слов, ни причин отказаться от заманчивого предложения, тронул своего коня. Вскоре небольшой отряд приблизился к заросшему деревьями холму, и тропка превратилась в дорогу. По правую руку за невысокими кочками пурпурных камышей блестело озеро. Здесь из массивных черных балок были сооружены пристани, и на зыблемой ветром водной глади покачивались лодки серповидной формы, их изогнутые носы и корма высоко торчали из воды.

Путники углубились в город, где дома тоже были сложены из тесаных бревен — от золотисто-коричневых до почерневших от времени и непогоды. Срубы встречались по пути нарядные и замысловатые: стены поднимались на три этажа и спереди и сзади заканчивались остроугольными фронтонами. Колонны покрывала затейливая вязь — переплетенные ленты, щупальца, листья, ящерицы. Ставни, прикрывавшие окна, тоже были резные, их украшал узор в виде листьев, звериных морд, лучистых звездочек — руки так и тянулись погладить бархатистый рисунок на мягком дереве. Неведомый мастер явно вложил в творение всю душу.

Жители Сапонса выходили поглазеть на пришельца. Они двигались неторопливо и вполголоса переговаривались, оценивающе разглядывая странного юношу. Одеяния их удивили Гайяла изяществом, какого он не ожидал встретить в северной степи.

Его провожатый остановился и обратился к Гайялу:

— Ты согласишься подождать, пока я буду докладывать воеводе, чтобы он мог подготовить тебе достойный прием?

Просьба была облечена в искренние слова и высказана с бесхитростным видом. Гайялу почудилась двусмысленность в формулировке, но, поскольку он пока еще находился на середине дороги, а сапонид не предложил ему покинуть стезю, Гайял, не поведя бровью, согласился. Сапонид исчез, и юноша остался задумчиво взирать на милый городок с высоты конского крупа. Приблизилась стайка девушек, бросавших на него любопытные взгляды. Гайял тоже не упустил случая их оглядеть, и в глаза бросился какой-то неуловимый изъян в их внешности, странное противоречие, которое не поддавалось определению. На них были изящные одеяния из шерстяной ткани, полосами выкрашенные в различные оттенки желтого цвета, и сами они стройные и гибкие, к тому же не лишенные кокетства. И все же… Сапонид вернулся.

— Ну, сэр Гайял, можно двигаться дальше?

Гайял, постаравшись, чтобы в его голосе не прозвучало даже тени подозрения, покачал головой в ответ.

— Вы, несомненно, понимаете, сэр сапонид, что в силу природы отцовского благословения я не смею свернуть в сторону с намеченной стези, ибо в тот же миг стану уязвим для любой напасти, которая подкарауливала меня на протяжении всего пути и, может статься, только и поджидает такого случая, чтобы присосаться к моей душе.

Сапонид понимающе кивнул.

— Разумеется, ты руководствуешься разумным принципом. Даю заверения, что лишь намерен проводить тебя пред очи воеводы, который в это самое время спешит на площадь, в желании приветствовать гостя из далекой южной страны.

Гайял удовлетворенно кивнул, и они двинулись дальше. Через сотню шагов дорога выровнялась и пошла мимо общинного луга, покрытого трепещущими сердцевидными листочками всех оттенков пурпурного, алого, зеленого и черного цветов.

Сапонид обернулся к Гайялу.

— Я должен предостеречь тебя как чужестранца: ни в коем случае не ходи на общинный луг. Это одна из наших святынь, и обычай велит строго наказывать святотатцев, которые осмелятся осквернить ее своим вторжением.

— Благодарю за предостережение, — искренне отвечал Гайял. — Обещаю почитать и соблюдать ваши законы.

Но не успел юноша договорить, как невесть откуда с оглушительным ревом наперерез выскочило существо с глазами как плошки и громадными клыкастыми челюстями. Конь Гайяла испуганно шарахнулся, понес, выскочил на священный луг и помчался, топча дрожащие листочки.

Откуда-то набежали многочисленные мужчины-сапониды, схватили скакуна под уздцы, вцепились в Гайяла и выволокли его из седла.

— Эй! — закричал Гайял. — Что все это значит? Отпустите меня!

Сапонид, служивший ему провожатым, приблизился, укоризненно качая головой.

— А я ведь только что предупредил тебя о тяжести подобного проступка!

— Но мой конь испугался чудовища! — воскликнул Гайял. — Я ни в коей мере не виновен, отпустите меня и поедем к воеводе.

— Боюсь, придется привести в исполнение наказание, которое предписывает наш обычай. Твои возражения, хотя и убедительные, не выдержат серьезной критики. К примеру, существо, которое ты именуешь чудовищем, на самом деле безобидный домашний зверь. Во-вторых, я наблюдал за твоим скакуном, он и с места не сдвинется, если его не тронуть поводьями. В-третьих, если бы твои оправдания даже и были приняты, ты тем самым признал бы себя виновным в небрежности и бездействии. Тебе следовало обзавестись скакуном, не склонным к непредвиденным выходкам, или же, узнав о святости нашего луга, предусмотреть случайность, подобную той, которая только что произошла, и спешиться, а коня вести в поводу. Таким образом, сэр Гайял, хотя и против моего желания, я вынужден счесть тебя виновным в неуважении, непочтительности, небрежении и дерзости. Таким образом, как кастелян и сержант-чтец литании, следовательно, лицо, ответственное за задержание нарушителей закона, я должен взять тебя под стражу, поместить в заключение и содержать под охраной до тех пор, пока на тебя не будет наложено наказание.

— Это все подстроено! — возмутился Гайял. — Вы варвары, дикий негостеприимный народец!

— Ни в коем случае, — отвечал кастелян. — Мы — цивилизованный народ, глубоко чтим обычаи, уходящие корнями в прошлое. Поскольку слава прошлого затмевает настоящее, было бы самонадеянным подвергать сомнению законы!

Гайял умолк.

— И какое же наказание полагается за подобное ужасное злодеяние?

Кастелян ободряюще кивнул.

— Традиция предусматривает три вида наказания, которое, я уверен, в твоем случае будет чисто номинальным. Однако буква закона должна быть соблюдена и тебя необходимо заключить в злодейский ящик. — Он сделал знак людям, державшим Гайяла за локти. — Уведите его, только не пересекайте ни стези, ни тропы, ибо тогда ваша хватка ослабнет, и он избежит правосудия.

Гайяла заперли в хорошо проветриваемом, но слабо освещенном каменном подземелье. Пол был сухой, на потолке, слава богу, насекомых не наблюдалось. Его не обыскали, и отцовский искрящийся кинжал до сих пор был у него за поясом. Обуреваемый подозрениями, Гайял улегся на ложе из тростника и вскоре уснул.