Роман Злотников - Время Вызова. Нужны князья, а не тати
— Ну я тоже вроде как еще не генерал, — хмыкнул Андрей.
— Да, не генерал, — согласно кивнул Мельхиор Иванович, — но и не лейтенант уже. Я же тебе не зря говорил — приоденься, поменяй машину. У меня на тебя большие виды… а прежде чем представлять тебя серьезным людям, надо… ну сам понимаешь…
Тем вечером они говорили о многом. Но к главному Мельхиор Иванович перешел только под конец. Как раз подали кофе и десерт. Мельхиор Иванович сделал глоток и, поставив чашечку, внезапно спросил:
— Что ты знаешь о ваучерах?
Андрей, как раз увлекшийся поглощением фруктового салата, замер и, несколько мгновений подумав, осторожно ответил:
— Да не слишком много…
— И?..
Андрей пожал плечами:
— Ну… нам всем выдадут по бумажке, которая даст нам право на какую-то долю нашего всеобщего народного достояния… Короче, по моему мнению, очередное надувалово, хотя его конкретного механизма я как-то не понимаю.
Мельхиор Иванович многозначительно усмехнулся и внезапно спросил совершенно о другом:
— А как ты видишь свое будущее?
Андрей недоуменно пожал плечами:
— Ну… не знаю, буду работать… и зарабатывать.
Мельхиор Иванович пожевал губами.
— Понимаешь, в чем дело… то, чем мы с тобой занимаемся — торговля лесом, автомобилями, трубами и унитазами, — во всем мире давно уже отмерло. Там брокеры торгуют в основном акциями.
— Ну… у нас тоже торгуют, — неуверенно начал Андрей, но Мельхиор его прервал:
— По-настоящему нет. Торговать акциями можно будет, лишь когда в стране появятся настоящие акционерные общества. И частный капитал. То есть личный интерес. Это же большое дело — личный интерес… настоящий личный интерес. — Он на несколько мгновений задумался, а затем продолжил: — Ты когда-нибудь обращал внимание на дачные поселки, которые еще в советские времена выросли вокруг Москвы… да и других городов тоже? Мне пришлось поездить по стране… видел. Так вот, когда везде правили бал типовые панельные многоэтажки, на дачных участках пышным цветом расцвела индивидуальность. Причем как люди изворачивались… — Мельхиор Иванович хмыкнул. — Был период, когда людям не позволялось строить дачные домики размером больше чем четыре на шесть метров. Так что делали — строили первый этаж строго четыре на шесть, а второй уже в два раза больше — шесть на восемь! Чердак, мол — ничего не знаю. И при тотальном контроле распределения материалов такие домики отгрохивали… ни одна квартира не сравнится! Причем массово! Есть, есть у наших людей и способности, и инициатива…
Андрей вежливо кивнул, все еще не понимая, к чему весь этот ликбез.
— Так вот, с началом ваучерной приватизации в стране действительно появятся настоящие владельцы. Причем не в ее ходе, а с ее помощью. Потому что многие, от которых она зависит… хотя, конечно, надо отметить, не все, кто ее готовит, действительно затевают ее с целью отдать самые лакомые куски «своим» людям. Так вот, эти самые «многие», чтобы придать механизму требуемый уровень эффективности и хоть какую-то видимость легитимности, вынуждены будут держать, так сказать, открытыми входы и для других… не из «своих», скажем так… Да и по большому счету не так уж важно, кто какой кусок получит изначально. Потому что, если ты, приватизировав собственность, пренебрежительно отмахнешься от тех… обременений, которые она обеспечивала, сказав… — Он усмехнулся и процитировал «Слово о полку Игореве»: — «Се мое, а то мое же», то рано или поздно, так или иначе ты ее все равно лишишься. С помощью биржевого краха, правоохранительных органов или революции, в конце концов…
Андрей задумался. Некоторое время над столиком висела напряженная тишина, а затем он осторожно спросил:
— А почему вы мне об этом говорите?
— А почему бы тебе не попытаться стать таким собственником? — серьезно спросил Мельхиор Иванович.
— Мне?!
Мельхиор Иванович усмехнулся и вытащил кошелек.
— Подумай над этим, Андрей. Тебе же не слишком нравится то, что происходит со всеми нами, так почему бы не попытаться получить в руки инструмент для воздействия на все происходящее…
— Мне?
— Ну… в том числе, — усмехнулся Мельхиор Иванович.
После этого разговора Андрей, уже вернувшись домой, долго не мог заснуть, все ворочался с боку на бок, примеряя на себя все услышанное. Он никогда не относился к деньгам или собственности как к инструменту. Для него они всегда были только возможностью обустроить свою жизнь, наполнить ее большим комфортом, удобством — и только. И большие деньги ему вроде как не были особо нужны. Более того, он относился к тем, кто говорил о «большом бабле» с придыханием, с этакой пренебрежительно-брезгливой снисходительностью. Ну сколько можно сожрать и выпить или, скажем, сколько костюмов нужно нормальному человеку? Зачем больше-то? Но Мельхиор Иванович говорил явно не о «большом бабле». В его словах это приобретало иной смысл… Владения, что ли. А отсюда уже веяло другим — возможностью самому влиять на свою судьбу и судьбу близких тебе людей, твоей страны… Не зря же он тогда сказал Грише: «Это — МОЯ страна. И я здесь хозяин». По всему выходило, что либо врал, либо надо действительно влезать в то, о чем говорил Мельхиор Иванович…
Следующий разговор состоялся спустя неделю. Всю эту неделю Мельхиор Иванович общался с Андреем исключительно по работе, но Андрей время от времени ловил на себе его испытующий взгляд. А ровно через неделю Мельхиор Иванович так же после работы подозвал его к себе и спросил:
— Ну как, надумал?
Андрей некоторое время молчал, а затем тихо спросил:
— А я справлюсь?
— О как! — рассмеялся Мельхиор Иванович. — Ему предлагают стать богатым, а он еще сомневается.
Андрей усмехнулся в ответ:
— Да нет, если бы дело было в том, чтобы просто насшибать мелочишки на бельишко, то тут все понятно. Уж куда миллиончик-другой потратить, любой бы догадался. Но вы-то о другом говорили…
— Слушай, — Мельхиор Иванович прищурился, — ты, когда в военное училище поступал, как, всю жизнь лейтенантом собирался оставаться или все-таки в планах генеральские погоны были?
— Ну вы сравнили, — покачал головой Андрей. — Там все было понятно и… последовательно. Вырос, овладел — перелазь на следующую ступень, а здесь… — он щелкнул пальцами, — раз, и в дамках.
— Во-первых, не раз, — посерьезнел Мельхиор Иванович, — здесь развернутся такие баталии, что до дамок еще очень и очень далеко. И убить могут… А во-вторых… — Он замолчал и вдруг перевел речь на другое: — Помнишь, во время нашей первой встречи, когда ты вез меня в Шереметьево и рассказывал про свои курсы, я тебя спросил: «И как, получается?» А ты мне что ответил: «Да кто его знает? Зачеты-то я на „отлично“ сдаю, но разве по оценкам можно судить?» Если честно, то я эти разговоры с тобой затеял именно потому, что ты мне в тот раз так ответил. И потом доказал, что именно так и думаешь. А конкретно, потому что ты показал себя человеком, которому мало внешнего, чаще всего неверного и примитивного доказательства того, что он уже стал кем-то, — он усмехнулся, — ну, скажем, оценок на зачетах или… моих часов и «шестисотого» «мерседеса» с личным водителем у подъезда собственного особняка. Тебе нужно действительно стать кем-то. — Мельхиор Иванович замолчал, испытующе глядя на Андрея. Тот помолчал некоторое время, а затем внезапно спросил:
— Скажите, а ведь я должен быть не один такой?
— Какой?
— Ну… способный стать. Потому что если один, так все бессмысленно.
Мельхиор Иванович медленно кивнул:
— Ну да. И что?
— А с другими кто так разговаривает?
Мельхиор Иванович усмехнулся.
— Тот же, кто и с тобой, — ты сам!
— То есть? — не понял Андрей.
— Да-да, именно ты сам. Потому что на самом деле меня нет. Я — иллюзия. Сон. Понимаешь, все настоящие беседы человек ведет с собой сам. То есть участвовать в них могут многие, но спорим мы всегда только с собой. И преодолеваем тоже только себя, и выигрываем у себя же… И лишь потом у других.
— Не понял… — протянул Андрей.
— Ничего, потом поймешь, — усмехнулся Мельхиор Иванович. — Ну так как, решил?
— Вылезти на линию огня? — усмехнулся Андрей.
— А ты знаешь другой способ стать? — удивился Мельхиор Иванович, затем снова растянул губы в легкой усмешке и добавил: — К тому же у тебя будет перед другими большое преимущество.
— Какое? — не понял Андрей.
— Ну ты-то знаешь, для чего это делаешь на самом деле…
Следующие несколько месяцев Андрей провел как в тумане. Работы было столько, что ему даже иногда закрадывалась в голову мысль, а не использовал ли Мельхиор свои речи для, так сказать, удешевления процесса. То есть не навешал ли лапшу на уши перспективному сотруднику, дабы меньше платить. Потому что разница в объемах работы по сравнению с остальными сотрудниками была в разы. А зарплата… Да еще Кирилл подзуживал:
