Майкл Флинн - В стране слепых
– Вы могли остановить это!
Он склонил голову набок и улыбнулся.
– Да? А как?
– Вам лучше знать.
Он фыркнул.
– Послушайте, вам еще многое не известно. А потому подождите с моральными оценками, хорошо? Все не так просто.
– Конечно, не просто. Ну и что? Ведь вы уже пытались повернуть ход истории? Пытались изменить историю. Один раз, много лет назад.
Ред сцепил кисти рук и положил на них подбородок. Его взгляд стал отсутствующим, словно у него перед глазами стояли те давние времена.
– И тем не менее это не входило в намерения Основателей. На первых порах. Но по мере накопления данных они обнаружили, что кривые ведут к катастрофе – к всеобщему краху в мировом масштабе в начале 1940-х годов.
Сара резко повернула голову и пристально посмотрела на него.
– Значит, они ошибались.
– Ошибались ли? – задумчиво произнес Ред. – А может, им как раз удалось скорректировать ход историй? Кто может знать? Я, впрочем, знаю. Однако если вы не верите нашим кривым… – Он пожал плечами. – Они заметили, что в определенный момент пересекутся несколько тенденций. Объединение германских государств приведет к росту их научной и промышленной мощи. Из-за давления, которое оказывает на ресурсы рост населения, после середины прошлого века процесс пойдет вразнос. Но поскольку свободных заморских колоний к тому времени уже не останется, взрыв будет направлен против просвещенных и хорошо вооруженных европейских наций, а не против… э-э… менее культурных соперников. Тем временем мощность взрывчатых веществ начнет возрастать по экспоненте. Сложите все это вместе и… Ну, предположите, что в 1939 году Германия имела бы атомную бомбу.
Она потрясла головой – в это невозможно поверить.
– Но такого не случилось. Наверное, их уравнения были неверными. Вы же сами говорили, что они иногда ошибались.
Но он даже не посмотрел на нее.
– Как бы вы поступили на их месте? Стояли бы в стороне, потому что прогноз может оказаться ошибочным? Либо начали бы действовать, потому что прогноз может оказаться верным? Экспоненциальную тенденцию невозможно остановить в последний момент. И они сделали то, что должны были делать. Посеяли семена. Маленькие семена, которые, как они надеялись, дадут большие всходы спустя поколения. Общество было небольшим и действовало только в США. Слишком малой была социокинетическая энергия их действий…
– Он смущенно улыбнулся, как бы прося прощения за специальную терминологию. – Поэтому они стали искать решающие точки – точки опоры, или «рычаги». Этим термином у них назывались математические операторы, описывающие те моменты, в которые можно оказать существенное воздействие на события большого масштаба. Их целью было превратить Соединенные Штаты в технический противовес Германии, чтобы ослабить давление, нараставшее там. Рабство сдерживало развитие нашей техники, поэтому рабство должно было исчезнуть. Юг оставался бедным, феодальным, аграрным захолустьем в богатой индустриальной стране, но по конституции он фактически имел право наложить вето на любое решение Конгресса. «Нет» – внутриполитическим реформам. «Нет» – Тихоокеанской железной дороге. «Нет» – протекционизму в промышленности. Они сделали то, что должны были сделать, – повторил Ред.
Странное чувство охватило Сару. Они покончили с рабством? Но отнюдь не из благородных побуждений! Не ради свободы и человеческого достоинства, а ради экономического и технического прогресса. Она припомнила, что рассказывал ей дед о своем деде. Будь проклята такая экономика!
– Как они это сделали? – спросила она. – Я имею в виду, покончили с рабством? Общество Бэббиджа устроило гражданскую войну?
Ред поднялся с дивана и сунул руки в карманы.
– Не намеренно. Здесь кроется одна из его ошибок. Понимаете, рабство уже отмирало – по экономическим причинам. В штате Нью-Мексико рабство было разрешено на протяжении нескольких десятков лет, но туда ввезли лишь около двадцати рабов. Сьюард note 18 давал рабству не больше пятидесяти лет – потом оно исчезло бы само собой. Нет, Общество лишь попыталось поторопить его на пути к могиле.
– Как?
– Как? Поощряя экономические силы, которые убивали рабство. Общество не поддерживало и не подстрекало аболиционистов. Оно использовало свою силу и возможности, чтобы всячески проталкивать законы о гомстедах и народном суверенитете. Этим они нанесли рабству больший урон, чем «Хижина дяди Тома». Общество мелких фермеров не нуждалось в рабах и огромных плантациях. Кроуфорд и все остальные никогда не планировали войн.
– Но одну-то они получили.
Ред поморщился и отвел глаза.
– Там все уже готово было полыхнуть, а они играли с огнем. Теперь мы намного умнее.
– Ну, еще бы.
Он взглянул на нее.
– Да, потому что не пытаемся вмешиваться так часто. Ведь это разумнее, верно? Только когда мы очень и очень хорошо знаем, что делаем, и только после того, как изучим последствия с двадцати разных точек зрения. Только тогда мы пробуем провести корректировку.
Сара хмыкнула.
– А вы и есть «корректировщик».
Ред улыбнулся.
– Он самый. – Он сделал жест, будто крутил ручки настройки.
– Но страна – это вам не телевизор, – возразила Сара. – У людей нет рукояток настройки.
– Нет? Даже у вашего коммуниста-бабника, от которого вы без ума?
Она нахмурилась.
– Что? Вы о ком?
– Вон о нем, – Ред указал на портрет над камином. – Об этом сукином сыне, который пытался разрушить страну.
Сара вскочила.
– Не смейте так говорить о докторе Кинге!
Мелоун ничего не ответил. Он сидел на диване и улыбался ей. Она медленно опустилась на место.
– Вы подонок. Зачем вы это сказали?
– Чтобы доказать вам, что у людей есть ручки настройки. Для вас одна из них – он.
– Значит, вы не верите в то, что сейчас сказали?
– А мне и не надо было верить. Все, что мне надо, я выяснил. Если мне понадобится привести вас в ярость, я могу нажать на эту кнопку. Конечно, когда вы этого не ждете, – добавил Ред. Он вытянул руки ладонями вверх. – Понимаете, идеи – это ключи ко всему. Идеи – мы их называем «мемы» – управляют сознательным поведением людей точно так же, как гены управляют их инстинктами.
«Мемы». Что-то щелкнуло в ее памяти. Она вспомнила названия статей в «Указателе».
– Раньше вы их называли «идеонами», верно?
Он удивленно моргнул и посмотрел на нее с уважением.
– Да. Это элементарные идеи. По аналогии с элементарными частицами. Протоны, электроны… и идеоны. В те годы все аналогии брали из физики. Позднее, когда стали шире известны работы Дарвина и Менделя, более подходящими показались биологические аналогии. В известном смысле идеи – те же вирусы. Люди заражаются ими друг от друга в процессе общения. Весь процесс очень напоминает эпидемию. Я могу написать вам уравнения, если хотите.
Сара встала, подошла к окну и стала смотреть на соседние дома ниже по склону. У нее не укладывалось в голове, что всего в нескольких сотнях метров отсюда люди продолжают жить своей обычной жизнью.
– Управлять поведением, – сказала она, стоя спиной к Реду. – Управлять? В голове не укладывается. Люди идут на то, чтобы ради этого убивать друг друга! Не могу понять, как такое возможно! – Она сжала кулаки. – Как вы можете говорить, что поведением человека управляет набор уравнений, как… как каким-нибудь дурацким маятником? – Она повернулась и с вызовом посмотрела на него.
Он покачал головой.
– Опять вы поняли все наоборот. Не уравнения управляют поведением. Само поведение рождает эти уравнения. Улавливаете разницу? Нет никакого принуждения. Процесс не детерминированный, а вероятностный. Как предсказание погоды.
– Вероятность переворотов на территории Южной Америки составляет сегодня восемьдесят процентов. – Жестом телевизионного диктора она обвела рукой воображаемую карту погоды.
Ред усмехнулся.
– Что-то в этом роде.
– Но вы же не можете отчеканить новую идею и вложить ее в головы людям!
– Да неужели? – улыбнулся Ред.
– Люди не роботы, черт возьми. Их нельзя запрограммировать!
– О господи, Сара! Я знавал людей, которые были вдвое податливее роботов, и вы таких знаете. В Лас-Вегасе была одна девушка, которая… Впрочем, это неважно. Во всяком случае, клиология возможна только потому, что существует свобода воли.
Она удивленно уставилась на него.
– Что?
– Конечно. Только свободный выбор предсказуем.
– Вы смеетесь надо мной?
– А непредсказуем как раз иррациональный выбор. Вот почему сумасшедшие так опасны. Свободный выбор гораздо чаще подчиняется логике, чем ей противоречит.
– Но откуда вы можете узнать, что кто-то не поступит вопреки логике?
