Антон Орлов - Сказки Долгой Земли
После завтрака мы поехали за ее вещами в Ронду – поселок в глубине Кордеи, в восьмидесяти километрах от столицы. У Чармелы раньше был там коттедж, от которого после «карнавального времени», наступившего вслед за Переменой, остались одни щепки. Вещи хранились у знакомых, что-то неинтересное само по себе, но ценное для нее, как память о прошлом. По крайней мере, так она объяснила, добавив, что не собирается там задерживаться, к обеду вернемся обратно. Подумалось: вот и хорошо, успею заглянуть к Марианне Никес-Ланфранко и отдать комиксы.
По дороге Чармелу опять ни с того, ни с сего пробило на надрывное признание, что не хочет она никого убивать, и никогда не хотела, куда лучше было бы все на свете улаживать без насилия и обмана, да только от нее ничего не зависит, и раньше не зависело, и все мы жертвы обстоятельств, каждый по-своему.
Вот зачем она мне все это говорит? Лучше б не отвлекалась, а то как сейчас не впишется в очередной поворот… Впрочем, водителем она была умелым и опытным, с таким стажем, какой земным шоферам и не снился.
Вконец ее разобрало, когда мы, свернув с шоссе на скверную грунтовку, поехали мимо светло-коричневых с белесыми вкраплениями глиняных карьеров.
– Я не хочу, Диплодис, – то ли она всхлипнула, то ли мне почудилось. – Ничего не отвечай, прости, у меня кружится голова.
У меня тоже голова кружилась, до монотонного гула в ушах и радужно-солнечных пятен перед глазами. Я хотел ей сказать, чтоб остановила машину, что-то с нами сильно не так, неужели сама не замечает, но тут мучившие меня пятна слились в хоровод, и все поплыло…
Очнулся я здесь. В домике с убогой мебелью, отслаивающимися замызганными обоями и страшным, как мертвецкий оскал, щелястым полом. В тихом царстве плесени и серебряных озер, под пологом туманного неба, которое казалось ненастоящим – то ли синтепоновая бутафория, то ли клубящийся сценический дым.
Поначалу соображалось плохо и муторно, мысли как будто вязли в трясине. Несмотря на отвратительное самочувствие, я ковылял по окрестностям, искал Чармелу или кого-нибудь, кто сможет, ради всего святого, объяснить, что случилось. Потом просто искал людей – хоть кого, лишь бы живая душа. Наконец понял, что я тут совсем один. И что это, никаких сомнений, локалия. Относительно небольшая по площади, на первый взгляд никак не сообщающаяся с внешним миром.
К этому времени я изгваздал костюм, насквозь промочил ботинки и чуть не рехнулся оттого, что в какую сторону ни пойди – вскоре выйдешь на то же самое место. Хорошо, что мне рассказывали о локалиях и о парадоксальной кривизне их внутреннего пространства, которая обеспечивает такой эффект: научное или хотя бы наукообразное объяснение – бальзам на душу… Всего лишь бальзам, а мне нужна отмычка либо на худой конец ломик, что угодно, что поможет отсюда выбраться.
Пешеходных дорожек в этих не слишком густых, но хаотичных зарослях не было, я по нескольку раз на дню на что-нибудь натыкался и в скором времени был с головы до пят в синяках и царапинах. Последние болели, припухали, сочились сукровицей и никак не хотели заживать, а у меня не было антисептика, чтобы их обработать.
На гигиену пришлось махнуть рукой. На второй день обнаружил на верхней полке заплесневелой кладовки два рулона слегка отсыревшей туалетной бумаги, но не оценил тогда, какое это сокровище. Чуть позже оценил, когда дошло, в каком положении нахожусь. Нашел также три грязных полотенца, растрепанную зубную щетку и обмылок в неожиданно аристократической мыльнице – массивной, из потемневшего серебра, с чеканным узором на крышке.
Кто-то жил здесь до меня, но куда он запропастился?
Ревизия припасов подталкивала к неутешительным выводам. Консервов хватит на полтора-два месяца, воды – пожалуй что на месяц, и то если расходовать минимальными порциями, только на питье и промывку царапин. Есть придется понемногу – меньше, чем просто «в меру». Впрочем, я всегда был поджарый и не давал воли аппетиту, поскольку участие в федеральной программе «Жизнь без живота: молодой менеджерский состав против лишнего веса» обеспечивало поощрительные бонусы. А теперь и вовсе умеренность в еде – гарантия… Нет, не гарантия, всего лишь малюсенький шанс дождаться помощи. И жажда не слишком мучает: воздух до того насыщен влагой, что пить почти не хочется.
Угодил я сюда не случайно, в этом сомневаться не приходилось. Чармела неспроста твердила о том, что не хочет никого убивать. Наверняка заметила слежку (в то время как я никакой угрозы не улавливал), но из-за своего истерического «не хочу» не стала ничего предпринимать.
Повезло мне с «консультантом и телохранителем в одном лице»: все ее достоинства в этом качестве сводились к тому, что уголовное дело против нее закрыто, и арест ей не грозит. Не поспоришь, наиважнейшие для телохранителя характеристики!
А наши федеральные службы, выходит, не разглядели вовремя, что леди неадекватна. Вот не поверил бы, что они способны на такую детскую ошибку… В результате я здесь. В локалии, смахивающей на сумрачный отсыревший овраг. Без шансов самостоятельно выбраться во внешний мир. Кейса с контрактом при мне нет. Куда он делся, неизвестно. Что стало с Чармелой, тоже неизвестно. Боюсь, ничего хорошего. Дороговато мне обошлась халатность господина Келсена и его сослуживцев.
Версий по поводу своего плена у меня было несколько.
Происки конкурентов, задумавших отнять у нашей компании лакомый кусок – федеральный заказ на импорт долгианской древесины.
Опять же интрига конкурентов, но не с Земли, а здешних лесопромышленников, которые хотят оттереть в сторону фирму «Гутов и Лангборт», заключившую договор на поставки.
Диверсия банды «покойного Андреаса». Может, за меня уже и выкуп миллионный затребовали, а я тут сижу и ничего не знаю?
Месть пресловутой банды Чармеле за слив информации и сделку с властями. Я оказался в роли похищенного ценного объекта, за которым Чармела не уследила.
Месть Бориса Ланфранко из Трансматериковой компании, приревновавшего ко мне Дриаду.
Операция долгианских спецслужб, которые решили меня завербовать, мало ли зачем, и для начала запихнули сюда, с расчетом, что через два-три месяца я соглашусь на что угодно, лишь бы не остаться здесь насовсем.
Целый букет версий, выбирай любую. Но даже если я сумею умозрительно вычислить, какая из них верна, это не поможет мне отсюда выбраться. Или поможет?.. Сколько ни ломал голову, до разгадки пока не додумался.
И еще один важный вопрос: кто и почему жил в домике до меня? Предыдущий пленник тех же злоумышленников? Исследователь-отшельник? Складывалось впечатление, что это был один человек. И куда он подевался потом? Если он сам по себе, с «ними» не связан, вдруг в один прекрасный день объявится… Есть же тут какая-то потайная лазейка во внешний мир, иначе не было бы в локалии ни хлипкой лачуги, до того пропитанной сыростью, что рано или поздно она неминуемо размокнет, как забытая под накрапывающим дождем картонная коробка, ни злополучного меня.
Оскальзываясь в грязи по дороге в сортир, неумело вскрывая тушенку с риском порезаться об острые края крышки, брезгливо стряхивая с обносков, которые вечность назад были моим офисным костюмом, белесое членистое создание с вытянутым рыльцем, студенисто-черными глазами и четырьмя парами крохотных клешней, я пытался смотреть на ситуацию с иронией. Или как на экстремальный тренинг, который надо успешно пройти. Какое там… Не очень-то поиронизируешь, когда болят воспаленные царапины, вонючая одежда липнет к телу, ноги сбиты в кровь раскисшими ботинками, и вдобавок на тебя охотится щетинистая «карусель», которая поначалу могла протиснуться в щелку скромных размеров, а теперь вымахала мне по пояс.
Впрочем, если от всего этого отрешиться, здесь было на свой лад красиво. Пасмурно-белое туманное небо, изящные изломы черных ветвей с лаковыми листочками. Сверкающие, как серебряная фольга, водоемы, окруженные блеклой травой и голубовато-серыми растеньицами с длинными узкими листьями, закрученными в спирали.
Толстые опушенные стебли, увенчанные чашечками в виде гофрированных бледно-коричневых воронок с отогнутыми наружу кромками и матово сияющими жемчужинами внутри. Когда я из любопытства попробовал одну такую достать, она брызнула едким соком, и у меня в пальцах осталась скукоженая оболочка: здешний жемчуг не предназначен для того, чтобы его хватали руками.
Прогалины покрыты ковриками цветов – мелкие серые звездочки собраны в пышные кисти, и еще там встречаются растения стеклянисто прозрачные, с паутинками прожилок внутри мясистых листьев, как будто вылепленных из тряского желе.
Плесень притворяется декадентскими драпировками, громоздится белесыми складками и фестонами, а слизни, похожие на суши (не иначе, это сравнение подсказал мой несчастный желудок), и грибы, которые здесь на каждом шагу, оживляют водянистый пейзаж розоватыми, желтоватыми и лиловатыми мазками.
