Смерть Идола - Дункан Энис
Кэтрин привела его на детскую площадку. На то, что от неё осталось. Недалеко виднелись некогда жилые дома в пригороде. На небольшом холмике стояло две качели. Убедившись, что эта конструкция не рассыпится, они оба сели на седушки. И качались они долго. Кэтрин рассказывала о своей работе, о Клиффе. Рассказала, что Клавис всё это время лежал выключенный в кладовке. Она без умолку говорила и говорила. Видно, на работе ей было не с кем поделиться мыслями. Она увлеклась своими рассказами, да так, что уже начало темнеть. За их спинами горел красный закат, и Девин взял дело в свои руки. Либо сейчас, либо никогда!
— Кэтрин! — она замолчала, — ты мне нравишься. По-настоящему нравишься. Я не знаю, что это за чувство внутри меня, но я знаю, что хочу быть рядом с тобой!
Она смотрела на Девина, не отводя взгляд от его глаз. Её зрачки расширились, а лицо порозовело. Её губы сложились в улыбку, которую она пыталась сдержать, и глаза опустились вниз.
— Ты мне тоже нравишься, — после этих слов она снова посмотрела в его глаза. — Очень нравишься.
Они оба засмеялись и смотрели друг на друга горящими глазами, полными радости и счастья. Между ними оставалась небольшая свойственная влюбленным стеснительность. Кэтрин начала интересоваться Девином, его прошлым, его мыслями. Стала задавать вопросы — о любимом цвете, о том, где он вырос, о рутине, о планах из прошлой жизни. Практически ни на один из этих вопросов он не смог дать точный ответ, потому что сам не знал ответы на эти вопросы. Даже про любимый цвет ничего не смог сказать. Но ей это было не важно, ей хотелось просто разговаривать с ним обо всём на свете.
Так, Кэтрин рассказала, что родилась она в большом промышленном городе. Она часто бывала дома сама, потому что родители много работали. Где — неизвестно. Обычно дети не знали, где и кем работают их родители. Больше того, люди иногда не знали профессию своей второй половинки, потому что распространяться об этом было не принято. Как гласил один из слоганов Доктрины — «Каждому своё место». По факту он означал то, что за человека выбирали его будущее место работы, и поэтому, чтобы люди, а в частности дети, не строили строили себе мечты, им запрещалось знать о каких-либо деятельностях.
После краткого рассказа о себе повисла пауза. И Девин спросил:
— А для чего тебе жизнь?
— Жизнь? Чтобы работать, наверное. Не знаю. Разве это так важно? Скоро мы будем каждый день проживать в радость. Я жду этого. А ты?
— Я тоже жду. Наверное.
Вечер близился ко сну, и над ними повисла ночь. Пришло время расходиться по комнатам. Девин провел Кэтрин к её жилищу.
— Может, зайдешь завтра? Можем поужинать вместе.
— Давай, я не против.
— Стой. Извини. Завтра какой день? Нет, нет. С завтрашнего утра я работаю в несколько смен. Не знаю, через сколько дней я буду дома. Обычно я ночую на диване в двигательном отсеке.
— Жаль. Ну тогда в следующий раз. Я вот думаю, может мне тоже как-то помочь Клиффу?
— Попробуй. Найди его, как будет время. Думаю, он сможет что-нибудь придумать.
Кэтрин открыла дверь в комнату и повернулась к Девину. Она быстро обняла его и, помахав рукой, зашла к себе. Он остался в коридоре. Ему ответили взаимностью. Ему не разбили сердце. Наверное, самое время радоваться. День подошел к концу.
Глава 11. Ты никому не нужен
Девин восстанавливался ещё две недели. За это время он виделся с Кэтрин лишь единожды, после работы. Они так и не поужинали за это время. А потом прошло ещё четыре дня. Четыре дня бессмысленного блуждания по опустевшему кораблю и окрестностям. Четыре дня уговоров и просьб Клиффа о работе. И наконец Девин добился своего. Теперь уже капитан корабля Клифф попросил его раздобыть несколько регуляторов напряжения и добавил, что их можно найти у любого робота под крышкой где-то в области головы. А ближайшим местом, где могло остаться много роботов, была больница. Она находилась прямо на краю города, в который они уже ходили. Девину придется идти одному, потому что все оставшиеся люди так или иначе занимаются починкой корабля и его подготовкой к отлету.
В последнее время в городе не наблюдалось никаких активностей, поэтому эта вылазка не должна быть опасной.
«Побороть себя» — с этой навязчивой мыслю он теперь проживал каждый день. Ему хотелось что-то значить. Умри он от ран, ничего бы в этом мире не изменилось. Потому что он никто. Он ничего не значит. И это стало ему надоедать. Да, всё время он жил, не задумываясь о своём месте в этом мире. У него была крыша над головой и комфорт, он всегда был сыт. Ему было не за чем думать вообще о чем-либо, как, собственно, и остальным гражданам. Доктрина в своей политике поступила очень ловко — не стала ограничивать и издеваться над людьми, а дала им всё необходимое. Жилье, еда и возможность ничего не делать. Дайте человеку эти три вещи, и он больше никогда не будет напрягаться. У людей было всё, что удовлетворяло их природные потребности, они были сыты и довольны. А когда человек долго остается в своей зоне комфорта, ему не захочется ничего менять.
Происходило массовое отупление населения. Их потребности аккуратно и постепенно свели к низменным желаниям, отчего людям больше не приходилось думать и напрягаться ради выживания. Всё давно сделано за них.
Потеряв это всё, Девину пришлось меняться. В любом случае, даже если он сможет изменить своё сознание, он не сможет достаточно быстро адаптироваться к новым правилам игры, и умрет. Поэтому ему было просто необходимо лететь прочь. Дальше он в этом убедится.
Вещи были собраны. В рюкзаке лежало несколько фляг с водой, еда на два дня, фонарик, нож и отвертка. Он написал Кэтрин сообщение с предложением о ужине и с улыбкой положил рацию в рюкзак. На корабле было всё так же пусто. Никто его не провожал. Он ступил навстречу городу.
С ним было его верное одиночество и рация,
