Константин Кузнецов - Путешествие гнева
— Тебе знакома эта конструкция? — одноногий указал на карту.
— Мне приходилось собирать подобный механизм, когда я служил у моего учителя, виртуоза Босвела, — честно ответил я.
Капитан кивнул:
— Что ж, это хорошо. Видишь эти два полукружья? — капитан обрисовал рукой огромное пространство. — Мы называем их Небесными океанами. Мир, который живет по неведомым нам законам. Можно долго рассказывать о тех чудесах, что творятся в его пределах, но найти им хоть какое-то внятное объяснение — невозможно. Направление ветра и общие ориентиры здесь не поддаются никаким законам, впрочем, как и все на свободных островах. Именно по этой причине я пользуюсь механической картой… — Правая линия широты, которая должна была перемещаться вместе с движением корабля, внезапно остановилась и задрожала, будто струна. — Гадский гоблин! — прервав беседу, прорычал капитан и, потеребив металлические крепления, пожаловался: — Всегда заедает… Ну что ты будешь делать?
— Это все из-за пружины, она, видимо, совсем проржавела. Если желаете, я могу посмотреть, — тут же откликнулся я.
— А сможешь?
— Да раз плюнуть, — откликнулся я и, не дожидаясь позволения, принялся откручивать расположенные в углах крепления.
Управился я не так скоро, как хотел, но в целом капитан остался доволен и даже похвалил меня. Если бы он только знал, каких усилий стоила мне эта, казалось бы, незначительная поломка, он никогда не назвал бы работу «отличной». Механизм лишь внешне выглядел безупречно, а вот внутри творилось нечто невообразимое. Ржавые детали увязли в толстом слое вековой пыли, а от смазки не осталось и следа. Я был поражен — как вообще этот механизм до сих пор функционирует и умудряется сбиваться лишь на один градус в сутки?
Я поправил маховик, подтянул крепежи и сделал неутешительный прогноз:
— Вам повезло, что эта карта все еще работает, тэр.
— Неужели все так критично? — удивился капитан, осторожно выглянув у меня из-за плеча.
— А как же? — всполошился я, почувствовав, насколько приятно ощущаю себя в привычной среде. Проверив еще два узла, я не спеша принялся объяснять: — Вот здесь вот кривошипно-шатунный механизм почти вышел из строя. А тут — поршень едва работает. Так что, на мой взгляд, еще неделя — и ее смело можно отправлять на свалку.
Райдер заметно погрустнел.
— Да, действительно, дело плохо. В Небесных океанах без карты никуда. А лететь нам как минимум один лунный цикл, — и после недолгой паузы поинтересовался: — Скажи, а может быть, что-нибудь можно придумать? Ну, подлатать там, например, или что-то поменять, переставить? Прости, я плохо в этом разбираюсь…
— Сейчас посмотрим, — растерянно оглядев конструкцию и прикинув, что к чему, я стал перечислять: — Мне понадобится: ветошь, машинное масло, набор ключей и…
Капитан внимательно выслушал, и уже через десять минут у меня были все необходимые вещи. Еще раз бегло осмотрев сложный кранкский механизм, я решил начать с шестеренок: подтянул крепления, хорошенько их смазал и, перепроверив работу, остался вполне удовлетворен.
— Знаешь, раньше было куда проще, чем сейчас, — стараясь не отвлекать меня от работы, тихо произнес капитан. — Ни тебе тяжеленных машинерий и самозаводящихся вещичек типа этой. Все проще и легче…
— Но ведь они вам помогают!
Уже зная, как одноногий относится к прогрессу, я все-таки удивился.
Но у него и на это нашелся вполне вразумительный ответ.
— Все очень просто. Механизм лишь поначалу работает на своего создателя, а потом происходит необратимое и они меняются местами — создатель становится рабом своего детища. Так называемая зависимость.
— Я о таком никогда не слышал, — честно признался я.
— Уверен? Тогда попробуй вспомнить свою жизнь на материке.
И тут меня словно осенило. Из памяти, как из табакерки, выпрыгнули манипуляторы — лишенные контроля и способные выполнять лишь запрограммированную функцию. Уж не их ли имел в виду капитан?
— Механикусы всегда были слепы в своем выборе. Для них была важна сама цель, а не последствие, — скрывшись за клубами дыма, вкрадчиво прошептал одноногий. — Да что там говорить: долгие годы я ошибался, доверяя лишь неумолимому прогрессу, который несся вперед с бешеной скоростью. Безумный монолотив [13], сносящий все на своем пути. Но когда-то он должен был сломаться. И это произошло именно на Рифте, в месте, где никогда не существовало правил и запретов. Знаешь, Ржавый город всегда напоминал мне здешние просторы. Только небо, море и сотни лиг настоящей свободы.
— Вас сковали законом? — предположил я, припомнив рассказ Хвоста.
Райдер грустно улыбнулся и покачал головой:
— Мы сами загнали себя в ловушку. Пошли слишком легким путем. Решили, что машинерии способны полностью нас заменить. Понимаешь? Полностью. Зачем утруждать себя? Копать, переносить, колоть, если за тебя это может сделать ратник…
— Ратник?
Во взгляде капитана появилась некая тревога.
— Я совсем позабыл… В твоем рассказе их звали манипуляторами. Это вначале они казались бесценными помощниками, а сейчас, по всей видимости, они обычные стражи ржавой равнины. Псы на поводке, способные только лаять и огрызаться на непрошеных гостей.
— Получается, что машины вышли из-под контроля? — как мне виделось, я дал вполне правильный ответ, но одноногий не согласился со мной.
— Уверен, что нет. Даже умудренные в своем деле кранксы не способны вложить в созданную им вещь человеческий разум. Впрочем, давай не будем ворошить прошлое… Ну, что у тебя получилось?
Я отложил инструмент и продемонстрировал капитану работу.
— По-моему, великолепно!
— Надеюсь, мы дотянем до намеченной цели, — я стер со лба пот и завел хорошо смазанный механизм.
Карта протяжно скрипнула, выказывая свое нежелание работать, затем защелкала и после недолгого ожидания стремительный бег механизма начался вновь. Символ нашего корабля — крохотный треугольник — устремился на запад, а фигурки островов, облаков и других небесных путешественников стали медленно плыть вдоль металлических границ.
— Слава Икару! Тебе удалось оживить эту старую, скрипучую гадину, напоминавшую мне о подагре, — расплылся в улыбке капитан. — Клянусь бурей, мы достигнем Глаага точно в срок.
Наверное, даже подслеповатый Керк, что служил на корабле дневальным, заметил бы, как я изменился в лице. Мысль о том, что мы вновь окажемся на земле и надо мной нависнет угроза столкнуться с опасными преследователями, заставила содрогнуться. Даже два небесных океана не смогут остановить свободных сыскарей, если они заключили контракт.
Заметив мое волнение, капитан задумчиво побарабанил пальцами по столу и вскоре изрек:
— Предлагаю тебе сделку…
Я открыл было рот, но одноногий незамедлительно пояснил: — Твоя безопасность — в обмен на небольшую услугу…
— Что я должен сделать?
— Ничего невозможного, — попытался меня успокоить Райдер. — Тебе необходимо всего лишь повторить свой рассказ, слово в слово.
— И только? — удивился я.
— Абсолютно. Большего я от тебя не требую.
— Кому же будет интересна моя история?
Капитан внимательно посмотрел мне в глаза, словно решая — стоит мне знать ответ на этот вопрос или нет, и, видимо, так и не сделав выбор, уклончиво ответил:
— Ее хочет услышать один мой старинный приятель, живущий на самой окраине Глааги.
Иной информации мне знать не следовало.
Немного подумав, я согласился. Мой скудный выбор все равно не оставлял мне другого варианта.
Ударив по рукам, я бросил взгляд на механическую карту, которая, надо заметить, худо-бедно, но продолжала работать и, поклонившись, оставил капитана наедине со своими мыслями.
Глава 11 Суеверия и предрассудки
«Подать узел» на этот раз мне удалось с первого раза. Я долго целился в узкую прорезь огромной металлической платформы и, наконец, рискнул. Одним движением руки направил узел точно в цель. Вуаля — и канат змейкой угодил в приготовленное для него отверстие. Теперь наш летучий корабль мог швартоваться.
Скрипучий механизм колеса заработал на полную, и вскоре наш красавец, выпустив пар из воздушных резервуаров, покачиваясь, приземлился на подготовленную площадку. Двое неугомонных гоблинов, служители посадочной платформы, еще долго размахивали флажками, указывая нам на лучший вариант, но капитан, отдав приказ, стал стремительно спускаться вниз.
— Подавай мостик, криворукий малек! — скомандовал старпом.
Сэм и Нилс, братья-близнецы, исполнили все в лучшем виде. Деревянные края вошли в пазы, дерево затанцевало под тяжелой поступью Райдера, и уже через мгновение он вступил на твердую поверхность.
— Нельзя, нельзя! — засуетился один из гоблинов, тот, что носил на голове смешной остроконечный колпак. — Подъем, потом сноваааа вниз! Слишком криво, может быть крен!
