Альфред Ван Вогт - Библия Пта
Он замолчал.
Потому что именно в этот момент почувствовал сильное тепло в одном из своих воспринимающих центров, повернулся и посмотрел в том направлении, откуда исходило тепло. Когда он сделал это, лампы в зале начали мигать.
У него было время подумать:
“Боже мой, это… в такой отсталой культуре, как Ганианская”.
Потом он подумал, что их знания этого явления, очевидно, не полные и они не понимают, что нельзя использовать такие источники энергии на поверхности планеты.
Дальнейшие критические размышления были невозможны.
Но Модьуну было интересно все, что в каждое конкретное мгновение мог воспринимать его мозг.
ГЛАВА XXVI
Модьун не думал, что делать дальше. Если бы такая мысль и появилась, он бы заколебался, а при сверхскоростях это могло оказаться фатальным. То, что случилось, было для него энергетическим явлением. И он просто заинтересовался — и очень сильно — наблюдением пространственного явления, которое он никогда не видел, но о котором слышал.
В самое первое мгновение его мозг отметил появление черной дыры. Действительный размер, который он для нее определил, был восемь километров.
Очень маленькая.
Еще Модьун заметил, что первоначально она была голубым солнцем. После сгорания всего водорода она увеличилось до красного гиганта и быстро — необычайно быстро — исчерпало свой гелий, углерод, кислород, кремний и так далее до того момента (в понятиях звездного времени), когда дело дошло до железа и возникло устойчивое положение. Но железо тоже было исчерпано. Большая звезда искала и нашла другое короткое устойчивое состояние — в качестве белого карлика.
Следующая катастрофа стала неправдоподобным безумием нейтронной звезды. Но установить равновесие даже для такой малой массы, как Земная луна, невозможно за короткий период. Возникла особая область пространства диаметром восемь километров.
Гравитационная дыра.
Модьун думал, пораженный:
“Эти Ганиане должны были выходить в ближайший космос. Поэтому они изучили некоторые его законы и собираются нанести поражение комитету”.
Это казалось невероятным. Трудно представить себе, что у них, в самом деле, могла быть столь передовая технология. Но какие могут быть вопросы, если они управляют этой гравитацией.
Вот почему сухопутное войско потеряло подвижность и не может подняться с земли на корабль. Их удерживает уровень гравитации красного гигантского солнца.
Пока Модьун думал, прошло около десяти секунд. Но прошло уже слишком много времени и для микрокосмоса черной дыры.
Он чувствовал, как корабль содрогается под ним, а его компьютеры пытаются подстроиться к непрерывному сдвигу в гравитационном (и магнитном) потоке. Компьютеры пытались противостоять особенности пространства, безумию вещества и энергии. Что, конечно, невозможно.
За десять секунд гравитационные силы преодолели уравновешивающую силу гигантских машин корабля. Модьун не мог найти равновесие.
Большой корабль сразу начал падать.
Модьун вспомнил, что гравитация — не сила. Это даже не поле в обычном магнитном смысле этого термина. Для двух тел в пространстве легче стремиться к сближению, чем отталкиваться друг от друга. Это была единственная причина, по которой такой огромный корабль мог приблизиться к поверхности планеты. Да, легче стремиться к сближению, но такая связь не должна существовать. Двигатели корабля стремились создать поле, в котором каждая частица корпуса корабля игнорировала бы присутствие планеты.
Силой можно было управлять и регулировать ее с большой точностью. Так корабль и маневрировал раньше в гравитационном равновесии на высоте примерно полумили над поверхностью Гании.
Использование гравитации черной дыры нарушило равновесие.
Но корабль все еще падал только со скоростью свободного падения в атмосфере. На Земле — шестнадцать футов в первую секунду, тридцать два — во вторую. На Гании примерно то же самое.
Не существует систем восприятия, которые могут иметь дело непосредственно с такими колоссальными силами.
“Кто-то делает это, — подумал Модьун. — И с ним или с ними нужно установить контакт”.
Он все еще не думал о происходящем, как о битве. Он просто привел в исполнение свое прежнее решение: получить информацию от генерала Дуэра. Модьун обнаружил растерянность. Страх. Мозг и тело Ганианина выражали уверенность в надвигающемся несчастье.
— Хорошо, хорошо, — кричал в темноте руководитель Ганиан, — мы уйдем. Но, ради Бога, не разрушайте корабль!
“Он не знает!”
Модьун удивился и предпринял следующий шаг: включил систему восприятия сознания окружающего пространства.
И увидел лицо.
Не человек. Не Ганианин. Не Нунули.
Лицо, полное решимости. Треугольная голова. Два узких глаза цвета крови. Эти удлиненные глаза, казалось, смотрели прямо в глаза Модьуна. На короткое мгновение их взгляды встретились в грубом физическом смысле. За эти бесконечно малые мгновения мозг инопланетянина не понял, что за ним наблюдают.
За это время Модьун послал мысль и сказал:
— Кто вы? Зачем вы это делаете?
Автоматически пришел ответ:
— Я член комитета — специальный агент — который уничтожил людей за барьером. А теперь, другим методом равной силы, знание которого принадлежит исключительно членам комитета, я…
В этот момент существо начало осознавать присутствие Модьуна. Автоматический поток его мысли прекратился.
Модьун был поражен этим отключением.
В темноте вокруг него Ганиане в смятении карабкались и издавали бессвязные хриплые звуки. Корабль падал. В желудке Модьуна возникло ощущение, которое бывает в слишком быстро опускающемся лифте.
Для Модьуна эти события были второстепенными. В этот момент он так жаждал информации, что потребовал общий насильственный ответ от далекого члена комитета, не замечая, что это нарушение тайны мозга инопланетянина.
Когда сила его требования достигла максимума, странное решительное лицо не стало более ясным, а, наоборот, поблекло. Вместо него, словно в замутненном пруду, появилась чья-то голова и плечи и золотые волосы. Видение мерцало, потом стало устойчивым, и он увидел — Судлил.
Модьун чувствовал, что между ним и женщиной огромное расстояние. Но ее синие глаза смотрели прямо в его глаза, как будто между ними было всего несколько дюймов. И ее мысли доходили до его приемника мыслей, четкие и безошибочные, но удивительно грустные.
— Модьун, мне нужна твоя помощь. Зувгайт, член комитета, заманил меня в ловушку…
Связь закончилась. Ее изображение на таком удалении оставалось четким, но, если она еще и передавала мысли, то они не доходили. Теперь Модьун вспомнил, что рассказал ему Нунули о методе Зувга одностороннего управления разумом.
Это правда!
Невероятно, чтобы один Зувгайт без посторонней помощи был способен на столь интенсивный односторонний мысленный поток, что… создавал препятствия и задержки для передачи мыслей.
ГЛАВА XXVII
Модьун проделал то, что для него было необычно: он поверил в то, что неожиданное появление изображения Судлил вместо изображения члена комитета было согласовано. Это был план. Навязанная причинно-следственная связь, в чем Модьун отдавал себе отчет, потому что он должен был постепенно подстраивать свой мозг к искаженным целям существ с тайными мотивами.
Когда он стал сознавать происходящее, то увидел вокруг себя темноту, в которой Модьун угадал совершенно неосвещенный корабль. Корабль немного наклонился, как это случается с большими телами, которые падают в воздухе. Словно огромная масса атмосферы, которая раздвигалась в стороны падающим чудовищем, бурей пронеслась по нижним палубам корабля, нашла выемки и выпуклости, которые вызвали дисбаланс в скорости падения отдельных частей. Пол начал клониться вперед. Модьун должен был стоять, как на склоне, — одна нога слегка согнута, а вторая напряжена, чтобы удержаться.
Стоя немного неуклюже, он рассуждал:
“Мое внимание к трудному положению Судлил привлекли в тот момент для того, чтобы занять меня на то время, пока корабль не упадет на землю… Что и произойдет теперь через несколько дюжин секунд… Ловко придумано”.
Его тело ощутило тепло. Лицо стало горячим, глаза напряглись и горели, зубы были крепко сжаты. Он думал:
“Член комитета, действительно, еще здесь, прячется за изображением Судлил”.
Остается только одно. И — он потребовал всю правду.
Снова, казалось, все случилось мгновенно, но прошло несколько секунд. И в течение всего этого времени сила его требования продолжала взаимодействовать с членом комитета и с образом, который он старался сохранить.
Вдруг лицо Судлил затуманилось. Снова возникло чувство расстояния — Модьун даже почувствовал, как она отдаляется от него.
