Алексей Погорелый - Тихий конец света
Матвей перехватил в руке бутылку, но Данил вцепился в нее двумя руками.
— Думаешь, ты один такой, — Алина спокойно курила. — Нас всех так учат. Ты добыл Камень, Кирилл-Матвей. Ты привезешь его на алтарь.
— Сама ты Кирилл, — Шувалов рванул бутылку из рук Данила и отвинтил крышку.
— Кирюша, — ведьма ядовито улыбнулась в зеркало заднего вида. — У тебя же на сиське его дух.
Наколка на груди потеплела.
— А монаха и деловара зачем вы грохнули?
— Ты не слышал про убийц на службе государства? Я специалист по несчастным случаям со смертельным исходом. Повесившийся монах оказался поводом для смещения епископа. На его место поставили своего человека. А бизнесмен — полный черт, между прочим, был очень богатым. Раскулачили его.
— И вы людей убивали, чтобы подставить Профессора, — с ненавистью выплюнул Шувалов.
— Ты чего рехнулся, Матвей? — возмутилась ведьма, — инсульты Вячеслав наколдовал, а резню в селе его братец устроил, которого ты шлепнул у себя дома. Мы мирных людей защищаем, Матвей.
Грунтовка перешла в две колеи, рассекающие степь. Все молчали. Матвей в одиночку приканчивал бутылку. Данил смотрел в желтую степь за окном. Ведьма постоянно курила. Когда солнце начало клониться к земле, джип подъехал к месту раскопок. Деревянная лестница вела в котлован, красные от солнца обрубки древних стен выглядели жалко. Широкая пыльная улица падала в двадцатиметровую яму. На дне стояли постройки из белого самодельного кирпича. Трехэтажные здания с колоннами и скульптурами окружили маленькую площадь с круглым черным алтарем посередине. Возле жертвенника колдовали Петр Иванович и Никифор. Нина сидела на потрескавшихся ступенях древнего храма.
— Всем привет, — подвыпивший Матвей, зло улыбаясь, протянул Петру Ивановичу завернутый в махровое полотенце Камень.
Петр Иванович развернул ткань и поднес камень к глазам, бережно уложил Черный Камень в чашу алтаря и обернулся ко всем лицом:
— Совет старейшин долго думал над тем, что делать с Камнем, — голос Петра Ивановича звучал твердо и торжественно, белая борода выдвинулась вперед, небесно-голубые, мудрые глаза выражали непоколебимую уверенность. — Война на Земле длится много веков. Виной тому конфликт Асов с тварями. Нам не нужны ни те, ни другие. Мы для них только куклы и ничего больше. Каждый день гибнут люди. Мы решили прекратить эту войну и не пускать на Землю ни тех, ни других. Мы будем жить сами. Совет старейшин решил замуровать Черный Камень двумя стихиями.
— Нет! — дико заорал Данил и рванулся к Нине.
Никифор схватил его могучей лапой за шею. Данил сразу обмяк, и Никифор бережно уложил его на ступеньки.
— Пришло ваше время, — Петр Иванович вытащил из-за пояса два тонких кинжала и подал Нине.
Девушки прошли к алтарю, сняли одежду и стали коленями на отполированный сотнями рук алтарь. Нина взглянула в глаза сестры и протянула ей клинок. Петр Иванович посмотрел на часы, достал металлические медные тарелки от ударных инструментов и соединил их. Резкий звон разрушил абсолютную тишину. Девушки одновременно сжали в правой руке кинжалы и положили руки друг другу на плечи. Петр Иванович ударил тарелками второй раз. Красное солнце мигнуло прощальным лучом.
— Прости меня, — сказала Нина своему зеркальному отражению.
Третий звонкий удар — Нина вонзила тонкое лезвие под левую грудь сестры и содрогнулась всем телом от боли. Алина вытащила клинок из тела и посмотрела на сестру. Два окровавленных кинжала одновременно упали на каменный пол храма. Женщины обнялись, по нежной коже животов стекала, перемешиваясь, кровь. Чаша алтаря начала наполнятся, скрывая в красно-черной жидкости Камень. Кровь быстро затвердела, скрывая черным цементом чашу. Сестры устало склонили головы, их волосы смешались. Черные и белые.
Послесловие
На месте раскопок древнего города обнаружили вирус бубонной чумы. Котлован на следующее утро залили бетоном, покрыли слоем почвы и посадили кустарники диких роз. Спецотдел Службы Безопасности расформировали по причине отсутствия профессиональной необходимости. Петр Иванович ушел в отставку и, по слухам, уехал на Байкал. Никифор, Марфа и Данил вернулись в свое поселение. Данил с момента проведения обряда не проронил ни слова. Федор все так же занимался рыбалкой, а Злой своим компьютерным клубом. Бывший экстрасенс Павел Геннадьевич переехал в село и начал разводить коз.
Матвей после отставки сильно запил. В пьяном угаре он вошел в самое высокое здание в городе и начал подниматься на крышу. Его еле скрутили охранники вместе с нарядом полиции. Когда Матвея одели в смирительную рубашку и отправили в психбольницу, он вырывался и громко орал: «Дайте мне посмотреть в последний раз на этот сраный город с высоты птичьего полета!». Матвея привязали полотенцами к железной кровати и вкололи лошадиную дозу галоперидола, но он не впал в анабиозное состояние, как ожидалось при действии такого мощного успокоительного. Матвей всю ночь орал: «Через месяц вы все сдохните твари!!!»
Так наступал конец мира. Того мира, который мы знали раньше.
Часть вторая
Тихий конец света
Предисловие
Чугунная, узкая лестница, подвешенная в серой пустоте, круто взбиралась вверх. На поворотах становилось особенно жутко, от бездны отделял один неверный шаг. Никакой опоры, кроме дрожащих ног не предусматривалось в этом кошмаре. Сумасшедший конструктор поленился или не захотел поддержать уверенность взбиравшегося вверх безопасной твердостью перил. Через несколько спиральных витков решетчатые ступеньки оборвались. В трех далеких метрах, в открытой раме двери, желтел спасительный свет. Послышалась наводящая ужас музыка. «Полет валькирий» Вагнера.
Илья продрался сквозь тягучую пленку сна и отключил будильник на мобильном телефоне. Он повернулся на другой бок, посмотрел на безжизненно-серое небо за окном, давая лапам ночного кошмара спрятаться под кровать до наступления ночи. Начиналось время дворников и домашних псин. Жесткая метла ритмично скребла по асфальту. Потявкивали, здороваясь, соседи-собаки, волоча сонных людей на поводках.
«Пора в бункер собираться», — подумал Илья, глядя на мокрого, возмущенного поведением природы воробья, сидящего на подоконнике. «Бункером» Илья называл место, где он работал последний год. Каждый человек слышал об этом заведении, но мало кто знал, что происходит внутри старинных зданий с толстыми, окрашенными желтой краской стенами. Работающие там люди имели отношение к вещам недоступным пониманию и безотчетно пугающим рядового гражданина. Область профессиональных интересов этих людей затрагивала сферы чего-то физически неощутимого, с пеленой мистического, непонятного, а поэтому опасного.
Илья вытащил худое, жилистое тело из теплой кровати, накинул махровый халат, прошаркал тапочками в ванную комнату и умыл помятое, бледное лицо. Сходил в нужник. Он поставил пузатую кофеварку на огонь газовой плиты и жадно закурил первую сигарету, упав костлявым задом на кухонную табуретку.
Илья по собственному желанию, добровольно, устроился работать санитаром в психиатрическую больницу. Он считал, что только в непосредственной близости к умалишенным людям сможет понять логику и движущие мотивы, которыми руководствуются люди в обычной, нормальной жизни.
В самом раннем детстве маленький Илья никак не мог понять взрослых. Для него они были большими, громкими, абсурдными созданиями, которые делают ненужные вещи и сами не знают, чего хотят. В детском садике Илью и других детей заставляли спать, когда светит солнце и те, кто спал сверху на двухъярусной кровати, мочились во сне на нижних. Детей выводили каждый день на прогулку в один и тот же тесный кирпичный дворик, который обстреливали чем попало ребята постарше из соседней школы, находящейся за низким забором. Илью насильно кормили сопливой кашей, которую не хотели есть даже дворовые коты. А однажды, особо старательная воспитательница, запихивая в рот яичницу не голодному мальчугану, проколола тому вилкой насквозь язык. Дома, стоя в наказательном углу за то, что не хотел идти с мамой к ее знакомым, мальчик Илья думал: «В чем же смысл? В чем логика? Она все рано ушла сама».
Илья был не по годам сообразительным мальчиком и старшая сестра, которая впоследствии стала преподавателем, нещадно эксплуатировала ясный ум ребенка. Она устроила ему домашнюю гимназию, украв Илюшино детство. До поступления в школу Илья научился читать, писать, проводить вычислительные операции с двухзначными цифрами и отжиматься двадцать пять раз от пола. Илья был рад только одному — у пьяницы отца никак не доходили руки сделать дома турник. Вследствие неуемного воспитательного инстинкта сестры, который с каждым годом прогрессировал, Илье учеба сдавалась без боя, а учительский авторитет был пустым звуком. Уроки вызывали у него сонливость, одноклассники — раздражение, а непонимание логики общественной жизни и поведения людей росло, как снежный ком, сброшенный с Эвереста. Утверждение приятеля, что весь мир говно, а люди суки, не удовлетворяло Илью. После окончания школы, Илья стал естествоиспытателем. Он перепробовал все алкогольные напитки и наркотики, тусовался с мажорами в элитных ночных клубах, пил в наливайках со старыми алкашами и движнячил с торчками по наркоманским притонам. Но никакой разницы между психологией людей, относящихся к разным социальным классам, не увидел, кроме наличия денег у первых и отсутствия денег у вторых. Пользы от своих изысканий он не получил, только заработал хронический гастрит и условный срок на два года за пьяную драку с нанесением тяжких телесных повреждений. После этого инцидента Илья решил приостановить свои изыскания. Он долго боролся с навязчивой мыслью поступить в институт на кафедру психологии. Его незримая борьба настолько затянулась, что он слету загремел в армию. О логике мира пришлось забыть на полтора года. Просто было опасно для здоровья думать об этом. После дембеля, подпитываемая армейскими впечатлениями, активизировалась жажда познания причин и следствия человеческого поведения. Илья сдался и решил выучиться заочно на психолога. Сейчас ему писали диплом, а сам Илья на практике изучал отклонения человеческих особей от общепринятого социумом психического поведения.
