Владимир Моисеев - Наивный наблюдатель

               Грегор старался без нужды не вспоминать о Зимине. Ему не было до него дела. А Зимин, напротив, когда видел Грегора, почему-то испытывал странное чувство вины. Ему казалось, что если он сумеет доходчиво рассказать Грегору про настоящую человеческую жизнь, от которой он так самонадеянно отказался, покинув Институт, тот обязательно образумится и почувствует себя человеком, а не членом банды, состоящей из недоразвитых малолетних придурков. Впрочем, Зимин был уверен, что в свое время поступил правильно. Бог с ним, с Институтом.

               Разговор выдохся, и глаза Грегора стали стеклянными и пустыми. Зимин не выдержал.

               — Тебе надо научиться думать, — сказал он грустно.

               — О чем? — удивился Грегор.

               — Все равно о чем.

               — Как это? Я не собираюсь думать о том, чего не вижу. Это неправильно.

               — Знаю, но ты постарайся и у тебя получится. Начни с самых простых вещей, например, с себя.

               — С себя? Как это?

               — Думай о себе.

               — Что я должен о себе думать, хорошее или плохое?

               — Если сделаешь что-нибудь хорошее, думай хорошо, а если плохое, — думай плохо.

               Грегор засмеялся.

               — Что тебя насмешило? — спросил Зимин.

               — Представил, как утром подхожу к зеркалу и начинаю говорить про себя разные хорошие слова. Белиберда какая-то получается! Ты иногда такую чушь говоришь, что просто непонятно, дурак ты или притворяешься.

               Зимин как-то скривился и замолчал. Словно готовые к произнесению слова застряли у него в горле. Наверняка, он хотел что-то еще сказать, да так и не смог выговорить. Может быть, понял, наконец, что на любые его истины у Грегора найдется десяток своих. Вот и почувствовал себя беспомощным, загрустил, догадался, что логика его всегда проиграет понятиям. Для него мир, где доводы разума ничего не стоят, был чужим. А в чужой мир со своим уставом не лезут. Нельзя помочь человеку, если он не нуждается в помощи. А Грегор был доволен своей жизнью, а сейчас еще был рад тому, что сумел победить Зимина в словесном споре, так как хорошо знал, что это удается не каждому.

               — Уходи, Зимин! — сказал он сурово.

               — Почему?

               — Потому что я не хочу тебя видеть.

               — Ты на меня обиделся?

               — Нет. У меня от тебя голова болит.

               — Научишься думать, и голова не будет болеть.

               — Придумываешь. Ты, Зимин, ходячая головная боль.

               — Да ладно. Я — хороший.

                И Зимин ушел. Хотел Грегор ему камень вслед кинуть, уже даже замахнулся, но передумал. Решил, что камня тот пока еще не заслужил. Зимин добрый, и поэтому над ним ребята смеются. Почему-то Грегор вспомнил об этом именно сейчас, когда стоял на перекрестке и поджидал дружков своих настоящих для последующего приятного времяпрепровождения. Себя он неудачником не считал. Более того, Грегора удивляло, что кто-то, тем более такой псих, как Зимин, может сомневаться в его удачливости. Главное, что он живет правильно, в этом сомнений не было. «Злюки» на его поведение никогда не жаловались и не смеялись над ним. А остальное его не касалось.

               На всякий случай Грегор решил вспомнить, не нарушил ли случайно в последнее время каких-нибудь правил? Да нет, вроде бы, все было в порядке, лишнего он себе не позволял. Замечания ему делал только Зимин. Например, на прошлой неделе заявил, что Грегору для нормальной жизни не хватает самодисциплины и силы воли. В этом, конечно, был свой резон. Действительно, Грегор и сам замечал, что ему иногда бывает трудно заставить себя что-то делать, каждый раз кажется, что проще отложить на завтра, а там, глядишь, и само рассосется. Поэтому когда нужно быстро принять решение, выбрать что-нибудь, он мучается и доводит себя до исступления бесконечными метаниями. И не потому, что боится прогадать. Он все-таки «злюка», а не жадина. Просто долго раскачивается. Начинает что-то делать и бросает на полпути. Конечно, ему не хватает терпения или вдруг скучно становится. Короче, ведет себя, как какой-то лентяй. И не может исправиться. Пробовал, но ничего не помогает.

               Получается, что Зимин прав? А вот и нет!

               Сколько времени ему понадобилось в прошлом месяце, чтобы собраться на вечеринку к другу? Две минуты, вряд ли больше. Или вот недавно ребята ранним утром позвали на пустырь сбивать камнями консервные банки. Почему-то никаких приступов сомнения у него не обнаружилось. Натянул штаны и пошел. А тут как-то на танцы в пятый квартал отправился. Хорошо там было, ему понравилось. Музычка приличная, девушки, так он потом еще десять раз туда смотался, а путь до пятого квартала неблизкий, и парни местные естественно, не в восторге были от его визитов. Пришлось Грегору даже пару раз по-настоящему кулаками помахать. А что поделаешь? Когда хочется, лень куда-то девается.

               Выходит, что нет никакой лени. Это слово придумали проклятые умники, чтобы издеваться над правильными пацанами. Просто есть вещи, которые хочется делать, а есть вещи, которые делать совсем не хочется. А поскольку «злюки» от природы наделены свободой выбора, скучные вещи им предлагать бесполезно. Нельзя заставить «злюку» делать то, что ему не интересно. Во всяком случае, это несправедливо.

               Например, Грегор в глубине души считал, что слишком частое привлечение к общественным работам, а также обязанность регулярно посещать собрания Общества по ограничению сознания имени Ф. М. Достоевского, есть злостное нарушение его гражданских прав. И он, конечно, обязательно отказался бы участвовать в этих противных его натуре мероприятиях, если бы не боялся потерять пособие. Говорят, что за такие проступки людей лишают положенных по закону денег. Делает это компьютер, так что рассчитывать на сострадание или на милосердие не приходится.

               Правда, магнаты давненько ему работы не предлагали. Так ему и без работы хорошо. Зачем она вообще нужна эта работа?

               Грегор разволновался. И, как всегда поступал в таких случаях, достал шоколадную конфету и съел ее.

               Неожиданно, на улице стало шумно. Как из-под земли вокруг Грегора собралась шумная агрессивная толпа. К его удивлению, люди были недовольны именно им.

               Больше всех возмущался парень в маске Гая Фокса. Он кричал громче всех и размахивал при этом руками. Одно неудачное движение, и маска упала. Грегор узнал своего хорошего знакомого Макса.

               — Макс, что ты здесь делаешь?

               — Выполняю свой гражданский долг.

               — Не понял.

               — Эй, ребята, снимайте! Сейчас я ему покажу!

               Грегор почувствовал неладное. Он сделал шаг назад, но убежать не успел. Мускулистые спутники Макса перекрыли пути отступления.

               — Что тебе от меня нужно? — спросил Грегор.

               — Я не могу больше молчать! Твое поведение, Грегор, безобразно и возмутительно! Ты поплатишься, ох ты и поплатишься!

               — Да в чем дело?

               — Не понимаешь?

               — Нет.

               — Таких нерях, как ты, стало слишком много. Вам все сходит с рук. Вот поэтому наш восьмой квартал пользуется дурной славой в Трущобах!

               — Да что случилось?

               — Только что, на глазах многочисленных свидетелей, ты съел шоколадную конфету и бросил фантик на тротуар.

               — А тебе-то что?

               — Как ты не понимаешь, моя гражданская позиция не позволяет мне безучастно смотреть на такие вопиющие нарушения порядка. Подними сейчас же!

               Грегор повиновался.

               Макс вздохнул с облегчением.

               — Ну вот! Отлично же получилось! Спасибо, ребята! Все свободны! И тебе, Грегор, спасибо! Помог!

               — Ничего не понимаю.

               — Прошел слух, что магнаты ищут людей для работы в муниципальной службе. Городу нужны добросовестные дворники. И я подумал, что если пошлю в Управу видео о моей принципиальной борьбе за чистоту, это значительно повысит шансы на получение работы.

               — Зачем тебе работа?

               — Пришла пора подумать о будущем. Решил, что пора остепениться. Хочешь, я и за тебя словечко замолвлю? — Макс был возбужден.

               — Нет. С какой стати. И вообще, я такой человек, что мне без твоей работы даже лучше.