Розов Александрович - Чужая в чужом море
- Ты все правильно объяснила, - сказал Рон, - Очень хорошо и понятно.
На берег выбралась Брют Хапио, кинула пакет с образцами в коробку, где уже лежало штук десять таких же пакетов, и стала освобождаться от дайверского снаряжения.
- Allez. Завтра пусть другие ныряют… Foa, вы там еще не все сожрали? Найдется кусок хавчика и глоток пива для труженика моря?.. В смысле, озера?
- Падай сюда, - предложил Рон, хлопнув ладонью по брезенту рядом с собой, - тебе на тарелку нагрузить, или ты руками?
- На тарелку. Я бы не отказалась еще от серебряного столового прибора, но, с учетом военно-полевых условий… Главное, чтобы не очень горелое, но и не совсем сырое.
- Ты нашла, что искала? – поинтересовалась Пума.
- Скорее да, чем нет, - ответила Брют, - потом расскажу. Сейчас жрать очень хочется.
Генерал-президенту тоже хотелось знать, что же она такое нашла (и что искала) на дне этого не совсем обычного озера, но сейчас его занимала другая тема. Тема, возникшая после того, как он прострелил голову Францу Лепгаузену в своем звукоизолированном кабинете. В багаже мертвого швейцарца нашлось много всяких интересных вещей. Там было восемь пачек по 10 тысяч долларов, хороший ноутбук (который Ндунти подарил сыну), какой-то интересный диск (к сожалению, под паролем – надо будет как-то найти хакера, который бы это вскрыл), папка с несколькими интересными бумагами (они еще пригодятся в свое время), несколько пластиковых карт разных банков (надо попробовать снять с них деньги), два паспорта, швейцарский и пуэрто-риканский (их можно выгодно продать), и четыре мобайла разных моделей: два - обычные сотовые – Nokia и Samsung, два – сателлофоны Thuraya и Iridium. Последний аппарат Ндунти мгновенно распознал, как фальшивый. При обычных габаритах (примерно 15x5x3 см) он весил не 250 граммов как положено, а вдвое больше. По опыту зная, что в такой штуке может оказаться самый неприятный сюрприз, генерал вызвал Дуайта и приказал разобраться с «неправильным Иридиумом». Капитан наемников связался с дружественными торговцами оружием, и через час выяснил, что фальшивый сателлофон представляет собой одну из новейших стреляющих игрушек скрытного ношения, для оперативников европейских спецслужб. Игрушка была отличная, исправная, готовая к работе, и Ндунти с трудом справился с желанием оставить ее себе. Не следует брать себе личное оружие человека, которого ты убил сомнительным способом. А если человек был мутный (как Франц) – то тем более, этого не надо делать. Наверняка на оружие наложено igbekela, и в любой момент ствол может обернуться против нового хозяина, особенно – если дух старого хозяина бродит неподалеку (а он бродит - раз тело не похоронили толком, а скормили падальщикам). В таком случае, лучше, как можно быстрее, продать или подарить опасное оружие кому-нибудь постороннему. Скорее всего, на постороннего igbekela не подействует, а если подействует – значит, не повезло человеку. Бывает… И Ндунти принял решение.
С сигарой в зубах, он прошелся до головного «Хаммера», вынул из ящика в багажнике игрушку мертвого швейцарца, и, вернувшись назад, похлопал Пуму по плечу.
- Ты очень хорошо учила стрелять моего друга Герхарда и это, наверное, стоит хороших денег. Но ты тоже мой друг, поэтому я лучше подарю тебе одну вещь. Это оружие, и ты такого точно не видела. Его мало кто видел, и тебе будет, чем похвастаться.
- У! – произнесла она, принимая из его рук фальшивый мобайл, - И что оно делает?
- Оно стреляет, - пояснил генерал-президент.
- Стреляет? - недоверчиво переспросила младший инструктор, крутя игрушку в руках.
- Так, - деловито сказал Рон, - По-моему, это американский «Nokitel» модель 1999 года.
- Нет, - Ндунти покачал головой, - это бельгийский «Mobitir», совсем новый. «Nokitel» перед ним говно. Да! Раскрывается, как «Nokitel», но это настоящий SMG. Смотри сам.
- Что это за хрень? – спросила Брют Хапио.
- Пистолет-пулемет в виде мобайла, - ответил Рон, - Это придумали в Америке, в конце прошлого века, для CIA. Потом их делали кто попало, для bandidos. Работает вот так…
Экс-коммандос что-то нажал на корпусе, повернул заднюю половину вокруг невидимого продолжения толстой антенны, оттянул назад и отпустил. Раздался негромкий щелчок и сателлофон превратился в маленький горбатый пистолет с короткой рукояткой. Еще два движения. Крышка «горба» - снята, панель фальшивой клавиатуры – сдвинута.
- Так-так, - проворчал он, - Машинка 250-го калибра под стандартный интердиновский патрон 4,5 мм… Это у него такая затворная рама, а это, типа, поршень?... Мда, смешная конструкция. Если это еще и работает… Чоро, ты проверял?
- Работает, - лаконично ответил Ндунти.
- Так-так… - Рон, поставил снятые детали на место и сделал шагов 20 по направлению к покинутому стрельбищу, где еще валялись расстрелянные жестянки.
Брют покачала головой.
- Отчаянный парень. Надеюсь, этот дивайс стреляет не во все стороны сразу.
Очень тихо (по сравнению с предыдущей серией) щелкнул одиночный выстрел. Самая несчастливая жестянка вздрогнула и откатилась на полметра. Две секунды - и короткая очередь проделала пару маленьких дырочек в другой жестянке. Рон хмыкнул, подобрал обе и вернулся назад.
- Хорошая машинка, - сообщил он, передавая «Mobitir» Пуме, - Наводит на мысли.
- Можно мне тоже пострелять? – спросила она.
- Почему нет? Это же тебе подарили.
Через три минуты Пума расстреляла остаток обоймы, вернулась и прочувствованно пожала руку президенту.
- Классная фигня, Чоро! Спасибо!
- Нет проблем, - ответил он, - Мы тут парни простые, для друзей нам ничего не жалко.
- Рон, Пума, а можно использовать вашу энергию в мирных целях? – спросила Брют.
- Это будет стоить тебе лекции, - предупредил резерв-сержант, - Типа: устройство недр революционной Африки, в популярном изложении.
- Вообще-то, - сообщила она, - революции на устройство недр Африки не влияют. Хотя, если вспомнить подготовительные работы у подножья горы Нгве…
- Я имел в виду, у Пумы в колледже ни хрена нет про геологию, - уточнил Рон, - Только картинка вроде апельсина в разрезе, а это же не дело…
- ОК, - ответила Брют, - будет вам лекция. При условии героического труда, разумеется.
…
Мастер-геолог Брют Хапио умела проводить изыскания в довольно-таки экстремальных природно-политических условиях, и иметь дело с самыми разными людьми: приятными, отвратительными, умными, глупыми, в общем – с такими, какие есть. Отправляясь в эту экспедицию, она приготовилась к тому, что меганезийский контингент будет состоять из доброжелательных солдатиков (готовых помочь, но не знающих, как), а «туземный» - из похренистов, которые работают только пока на них смотришь, а когда отворачиваешься, тут же что-то воруют (хотя, при этом, они могут быть симпатичными людьми). Надо же было сразу влипнуть в совершенно непредсказуемую ситуацию. Попав в центр событий вокруг эмирского аэробуса, она вспомнила старую верную примету. Если экспедиция начинается с жопы, то далее эта жопа будет лишь углубляться. И точно. Черт с ними, с мороженными тушками в самолете (Брют и не такое видела), но близкое знакомство с президентом Шонаока было совсем не в масть. В общих чертах ей рассказал об этом субъекте меганезийский офицер спецназа, рядом с аэробусом.
«В начале карьеры, этот Ндунти командовал бандой. Теперь, в том же стиле, командует маленькой страной. Хитрая наглая отмороженная скотина. Он врет всегда, даже когда говорит правду. Убивает с редкой легкостью, и тут же на кого-нибудь это сваливает. За последние три дня он напарил швейцарцев, арабов, китайцев, американцев и нас. Взять эту историю с Эйрбасом. Пилот-маньяк убил 600 эмиратчиков (врагов Ндунти). Дальше, толпа заложников, китайский крейсер кошмарит Аравию, все в говне, а Ндунти - не при чем. Предыдущий случай: наши перехватили «Фалькон» с грузом человеческих органов, которыми торговал Ндунти, он сразу свалил это дерьмо на швейцарцев и сарджайцев, а сам стал белым и пушистым борцом за свободу и гуманизм. Под это дело, он зачистил и ограбил всех своих здешних партнеров, а нам пришлось ему помогать. Мы выдали ему экипаж и персонал с «Фалькона» и все репортеры уверены, что в Шонаока их судил суд присяжных, потому что был протокол... Ага щас. Их отвели на сто метров от границы и шлепнули у нас на глазах, вот тебе и присяжные. Ндунти умеет сделать так, что другим выгодно разгребать его дерьмо, а он сам, типа: «компромиссная фигура». Вот увидишь, ему отдадут Штаубе, из-за которого потом будет новая куча дерьма и это дерьмо будем разребать мы, китайцы и янки, а Ндунти снова окажется не при чем».
Из этого рассказа, у Брют сложилось, в общем нейтральное впечатление о президенте Ндунти. Средний хищник в своей родной экваториально-африканской среде обитания. Продукт военно-политического дарвинизма. Ндунти не был ни садистом, ни маньяком, ни еще каким-либо типовым персонажем, внушающим однозначное отвращение. Он убивал, чтобы выжить, грабил, чтобы выжить, лгал, чтобы выжить, предавал, чтобы выжить – и выжил. Как акула, которая выжила в борьбе за существование, длившейся почти полмиллиарда лет. Вы можете даже любоваться этим продуктом эволюции через стеклянную стену океанариума, в нем есть своеобразная опасная грация, смертоносная элегантность. Но если вы вдруг столкнетесь с ним нос к носу в его родной среде, то вам будет не до эстетических оценок. Даже если он ведет себя неагрессивно и, в каком-то смысле, дружелюбно, вам все равно не доставит удовольствия такое соседство…
