Виктор Пелевин - S.N.U.F.F.
Хрол стал говорить по мобильной связи.
— Да! Технику расчехлили. Так точно. Начинаем.
Грым понял — пришел приказ на штурм.
Хрол повернулся к солдатам.
— Лестницы к бою!
Черная линия штурмовиков расступилась. Из оркских рядов, треща бензиновыми моторчиками, выехали две новейших осадных лестницы на колесном ходу — из тех, что показывали на прошлом параде. Солдаты в матросках подталкивали их со всех сторон, заставляя двигаться быстрее. Подкатив лестницы к стене, их подняли, приведя в действие канатно-гидравлический механизм. Высоты как раз хватило, чтобы дотянуться до зубчатого края — видно, информация от «наших друзей наверху», на которую перед каждой войной смутно намекала пропаганда, в этот раз оказалась точной.
Но ни одного защитника людской твердыни наверху не появилось.
Генерал Хрол нахмурился. Происходило что-то непонятное — по всем правилам военного искусства это был самый грозный момент боя, когда гибло больше всего солдат. А враг не только дал поднять осадные лестницы, но, похоже, не возражал и против того, чтобы орки забрались на самый вверх фортификационного элемента, одержав таким образом победу.
Штурмовики ждали приказа, выставив вперед пики, и долгое молчание командира с каждым мигом казалось все тревожней. Наконец Хрол решился.
— В атаку!
Боевой порядок орков пришел в движение. Воины с пращами выбежали на пустое пространство перед стеной и растянулись в длинную цепь, готовясь сбить любого врага градом камней. Одновременно из-за первой линии выдвинулись штурмовики-верхолазы, похожие на черных черепах из-за укрепленных на спине щитов. Они быстро полезли по лестницам вверх.
Тут у Грыма возникло чувство ирреальности происходящего. Оно становилось все сильней, пока до него не дошло, что он слышит странный звук, с каждой секундой делающийся все громче.
Звук был похож на жужжание точильного колеса — только огромного, размером с целый дом, которое из-за своей тяжести раскручивается очень долго. Грым понял, что наждачный звук слышат и другие — какая-то волна неуверенности прошла по оркским рядам. А потом Грым заметил, что штурмовики уже не лезут на стену, а бегут от нее прочь, а сама стена трясется, и даже те воины, которые уже забрались высоко на лестницы, бросают свое оружие и прыгают вниз.
По стене прошла зубчатая трещина — словно в ней отпечаталась молния. За мгновение трещина стала шире, вниз полетела штукатурка и обломки, и обнажилась засасывающая черная пустота. Грыму вспомнился Лик Маниту из «Слова о Слове», но времени на благочестивые раздумья не было.
В стену ударило изнутри, и от нее отвалился большой гипсовый кусок. Там была не просто пустота. В просвете блестело и шевелилось что-то урчащее.
— Отвага! Отвага! — закричал Хрол. — Держать линию, бойцы! Пращники, огонь!
Пращники закрутили над головами свои кожаные пропеллеры, и в ширящийся просвет полетели камни. Грым услышал несколько звонких ударов, а потом обвалился сразу большой кусок стены в самом центре, и стало видно, что прячется внутри.
Это был огромный железный воин, немного похожий на тех закованных в броню рыцарей, которых снимали в снафах эпохи Просра Ликвида.
У него было бочкообразное тело, короткие толстые ноги с большими пирамидальными ступнями и цилиндрические шарниры вместо коленей. Его лицо было сплюснуто в какую-то древнюю коническую масленку, острым концом повернутую вперед. Отверстия в ее верхней части были похожи на глаза, а выступы чуть выше напоминали поднятые над переносьем брови. Из-за этого у железного лица появлялось подобие человеческого выражения — эдакое грустное любопытство. Одна рука воина кончалась стальной палицей, другая — решетчатым раструбом промышленного вида.
Железный воин поднял лицо вверх и издал долгий звук, похожий на зов рожка — заунывный и такой громкий, что у Грыма заложило уши. Потом он легко, как бы играя, сбил своей палицей торчащую перед ним лестницу и шагнул вперед.
Обвалилась еще часть стены, и Грым заметил второго железного великана, стоящего внутри. И там, кажется, был еще один. Во всяком случае, мог поместиться.
— Вестовой Грым! Очнись, дурила!
Грым почувствовал, что кто-то трясет его за плечо и с усилием оторвал взгляд от железного воина. Перед ним стоял генерал Хрол.
— Езжай к кагану, — приказал генерал, — вели выслать сюда метателей огня! Срочно! Скажи, орки умирают смеясь! Славная битва!
Грым понял, что генералу страшно ничуть не меньше, чем ему самому.
— Выполняю! — заорал он и кинулся к своему мопеду.
Мотор не заводился почти минуту, и Грым, тыкая пальцем в красную кнопку на руле, завороженно смотрел, как развивается битва.
Железный воин приблизился к оркским рядам. Вокруг него заметались штурмовики, стараясь попасть остриями своих зазубренных пик в его коленные сочленения.
«Умно, — подумал Грым, — очень умно!»
Тут железный воин повел своим решетчатым раструбом. Раздался знакомый наждачный звук, и какая-то невидимая сила мгновенно расплющила нескольких орков — их словно выдуло из доспехов, превратив в красный пар, а сами доспехи стали похожи на выглаженную огромным утюгом одежду, плоско дымящуюся на земле. Из раструба не вылетало ни дыма, ни огня — но воздух вокруг него дрожал, как бывает в жару над разогретой дорогой.
Железный воин взмахнул своей палицей и обрушил ее на толпу орков. Потом еще раз и еще. Бил он медленно, и орки успевали уворачиваться, но Грым сообразил, что воин и не стремится убить как можно больше народу — он работает для роящихся вокруг телекамер. Выглядели его движения и правда грозно.
Потом Грым заметил, что из развалин стены выбирается второй железный воин. Но тут мопед наконец завелся, и Грым помчался к центру поля.
После нескольких неприятных минут в лабиринте, на полотнищах которого уже зажглась реклама каких-то гаджетов, он наконец увидел кокосовые пальмы Кургана Предков. Вокруг волновалось темное море оркского резерва.
Грым помчался к ладье кагана.
Рвана Дюрекса на мостике уже не было. По оркскому обычаю он спустился в трюм, где вождю во время битвы полагалось пить волю и петь доблестные песни — чтобы духи древних героев спустились с полян Алкаллы помочь сражающимся. В Алкаллу никто из оркской верхушки не верил — зато многие верили в конспирологию и старались держаться подальше от кокосовых пальм. Грыму даже показалось, что он слышит низкий голос властителя, выводящий нечто вроде:
— Эх-да надвое сказала дура старая ему…
Но уверен он не был — вокруг слишком шумели.
Боем командовал маршал Шпыр. Выслушав доклад, он хмуро отдал приказ ординарцам, и вскоре Грым увидел, как большой отряд орков с пятью бочками мазута выдвинулся на правый фланг. Когда они исчезли за свисающим с неба полотном с рекламой моторенвагена, Грым задумался, что ему делать. По уставу полагалось выполнять приказ командира, к которому он послан прошлым приказом. Это и был маршал Шпыр.
Но маршал про него забыл — и теперь, наверно, следовало ждать, пока вспомнит.
Маршалу было не до Грыма. К нему то и дело прибывали донесения с остальных участков фронта, скрытых за летающими стенами. Грым старался держаться на виду, дожидаясь, пока маршал обратит на него внимание — и вскоре из доносившихся до него обрывков разговора у него сложилось общее представление о ходе битвы.
На левом фланге — там, где были зеленые холмики-контейнеры, — на оркских дикарей напали огромные ящеры, которые рвали их зубами и когтями. Двух или трех ящеров удалось повалить, но, когда им начали резать шеи кремневыми рубилами, оказалось, что управляющие жилы слишком хорошо защищены. Туда перебросили ретиариев, но ящеры без труда рвали сети своими рогами. Солдаты просили крепких веревок, из которых можно делать петли, и больше заостренных бревен. Шпыр распорядился срочно послать за этим в Славу, но приказ повез другой вестовой.
Потом дела на левом фланге пошли совсем плохо — люди спустили с неба черный занавес, чтобы отогнать ретиариев от того места, где шел бой с ящерами, а на ретиариев пустили в атаку мамонтов. Звери топтали орков ногами и давили своими бивнями — потери быстро росли. Мамонты были хорошо защищены — трезубцы почти нигде не протыкали их шкур, и боялись они только ударов в живот и под колени. Отдельно держался особенно большой мамонт, на котором сидели воины в железных латах, с арбалетами и копьями. Разведка считала, что это штабная машина, и предлагала сосредоточить силы на ней.
Шпыр распорядился направить против большого мамонта роту вооруженных пиками штурмовиков с правого фланга, велев перед атакой взять у ретиариев сети и раздеться до подштанников. Потом сообщили, что мамонты боятся огня — и Шпыр послал на левый фланг второй отряд огнеметателей.
