Эдуард Семенов - Кодекс Защитника
Что было бы дальше, ему даже не хотелось думать! Парень, что лежал рядом и вроде даже сопел во сне, уж точно узнал бы о нем, и не факт, что в рукопашной схватке он стал бы победителем. А там бы и остальные набежали. В итоге могло бы получиться так, что дело, ради которого он здесь лежит, было бы провалено. Черного охотника прошиб пот. Ему бы этого никогда не простили! «Ну уж нет! — сообразил снайпер. — Не для того я здесь столько дней подряд под себя ссал, чтобы вот так нелепо попасться!» Вместо выстрела он непроизвольно сделал движение, которого сам от себя не ожидал. Прошептав себе под нос «бум!», Черный охотник дернул ствол винтореза вверх, как будто после сильной отдачи, и, убрав палец с крючка, сдунул с него воображаемый дымок, как это делал в детстве, когда играл с ребятами в ковбоев и индейцев. Снова приложив к оптике свой единственный глаз, (ко второму после вспышки так и не вернулась чувствительность), он обнаружил, что переметная сумка на мотоцикле открыта, а сам хозяина мотоцикла исчез.
Ушел, гад! — мелькнуло у него в голове. Однако, метнувшись перекрестьем прицела по зоне обстрела, Черный охотник обнаружил, что Данила, если и ушел, то недалеко.
Снайпер увидел Защитника спокойно сидящим на бетонной башке третьего президента России. Мало того, тот со смаком грыз красное яблоко, при этом всем своим видом показывая, что ему совершенно на все наплевать.
* * *И отчасти это было так.
Данила жадно откусывал от яблока кусок за куском, получая от каждого движения челюстью небывалое наслаждение. Он даже причмокивал от удовольствия. Яблочный сок — это было как раз то, что ему нужно, чтобы как можно быстрее восстановиться после потрясения, которое только что пережил его организм.
Это только со стороны могло показаться, что Данилу несколько минут назад укусила сумасшедшая муха, и он исполнил пляску святого Витта исключительно для того, чтобы порадовать заскучавшего снайпера и дремавшего рядом своего названного брата Илью. В реальности он выполнил набор движений из тренировочного арсенала китайских монахов и индийских магов, который в Китеж-граде в шутку называли Момент Истины.
Проделав эти движения в строго определенной последовательности с ориентацией на местности и в так называемый Час Быка (короткий период перед рассветом, когда у поверхности Земли оживают неведомые силы и энергетические потоки), Данила привел свой организм в состояние гиперактивности. Сердце его стало настолько чувствительным и открытым, что получило возможность вступать в резонанс и реагировать на сердца других людей, как локатор на радиоволны. Мозг же обрел возможность превращать эти колебания в чистую информацию, то есть в мысли другого человека. Причем абсолютно не имело значения, на каком расстоянии от Данилы находился человек. Главное только, чтобы этот человек был жив!
В очень короткий период времени на Данилу обрушилась лавина различной информации и наполнила до краев его сознание, его мозг, его тело. Теперь эта информация колотилась в висках, бурлила в крови и билась в его мышцах, как птаха, попавшая в силки. Ему необходимо было время и силы, чтобы выделить из этой какофонии звуков, образов и видений те, которые в ближайшее время реально могли бы оказать влияние на его судьбу.
* * *Тем более, что в первые секунды гиперактивности на Данилу обрушилась информация, от которой ему захотелось опустить руки и сдаться. Просеивая через сито своего сознания все, что удалось ему зацепить, он вдруг понял, что произошло самое ужасное, что только может произойти с Защитником. Как ни старался Данила, как ни прислушивался к ощущениям, которые заставляли его сердце и мозг работать в усиленном режиме, он так и не смог услышал сердце своего противника. Причем это было единственное сердце, чье биение он не смог почувствовать, чьих мыслей не смог прочитать! Фактически это означало, что его ответчика не было в живых! А значит не будет и Суда Божьего! И поединка! И справедливость не будет восстановлена! И некому будет остановить эту кровавую бойню! Мало того, она продолжится и будет продолжаться до тех пор, пока не затянет, как в воронку, весь род человеческий! Какая-то необъяснимая тоска навалилась на Данилу, заставила вызвать огонь на себя и поднять вверх руку с оттопыренным пальцем. В то мгновение он очень хотел, что снайпер одним выстрелом положил конец всем его сомнениям.
* * *Но это было лишь секундной слабостью.
После того как он сделал этот опасный жест, ему стало гораздо легче, а расстегнув, наконец, сумку и достав из нее яблоко, он тут же ощутил в кончиках пальцев приятное покалывание. Откусив несколько раз, Данила почувствовал, как живительный яблочный сок растекается по венам и артериям, оказывая благотворное влияние на все его органы, помогая восстановить силы и нормализовать давление. Вместе с восстановлением жизненных сил, начал приобретать более жизнерадостные оттенки и ход его мыслей. То, что еще мгновение назад казалось неопровержимым фактом, от которого хотелось удавиться, под другим углом зрения выглядело иначе. Почему он так быстро решил, что ответчик мертв? И сам же ответил на свой вопрос. «Потому что все указывало на это». А что — все? Даниле не составило труда снова вызвать в голове образы, которые подтолкнули его к этой мысли.
Сначала мелькнула картинка металлической цепи. Она была свалена в кучу на дне какого-то темного и сырого колодца. Эта цепь имела много звеньев. Они были разной толщины и диаметра. Данила протянул руку и взялся за первое попавшееся кольцо. Оно было тяжелым, скользким, неповоротливым… Покрутив его в руках, он вдруг понял, что кольцо — это снайпер, который сидит на крыше и смотрит на него через прицел винтовки. Он был ближе всего, и именно поэтому его мысли стали доступны Даниле в первую очередь… От кольца веяло ненавистью и злобой, но в тоже время энергия этих чувств была направлена не на него. Вернее, не совсем на него. Пуля, выпущенная из винтовки Черного снайпера, должна была задеть его всего лишь по касательной. Снайпер лежал здесь для того, чтобы убить … Ибрагима Султанова, хранителя городского музея. Это было неожиданно, но это было так. Данила был для снайпера всего лишь подсадной уткой. Вот для того, чтобы проверить это, Данила и пошел на весьма неожиданный эксперимент с поднятым вверх средним пальцем. Когда же он убедился, что Черный охотник стрелять не будет, в голове его мгновенно возник другой вопрос: «Кто же отдал снайперу такой изощренный приказ и такие четкие указания?» Он потянулся за следующим звеном цепи.
В руках оказалось небольшое колечко. Оно было сделано из какого-то камня и практически ничего не весило. За этим невесомым колечком Данила разглядел седого муллу, который напутствовал Черного охотника на «святое дело». К этому колечку было приковано золотое кольцо арабского шейха, а к тому — пластиковое кольцо третьего секретаря посольства США по культуре… Все вместе это составляло весьма странный набор, сотканный из каких-то обрывков фраз, полунамеков, полувзглядов, разобраться в тайном смысле которых было сразу и не под силу. Но, цепляя кольцо за кольцом, Данила вытащил из колодца всю цепь. Когда она неожиданно прервалась, Данила явственно почувствовал, как его рука вместо железа или камня коснулась чего … сухого и холодного, как кожа ящерицы, и откуда-то со дна колодца на него уставился холодный, немигающий взгляд.
Но это ощущение было очень коротким. Следующим движением он опустил руку в колодец и зачерпнул со дна песок, который просыпался сквозь пальцы, не оставляя в ладони ничего. Ни одной песчинки. Только пустоту.
Он четко ощутил, что каждое из звеньев, которого он коснулся, было всего лишь простым исполнителем и передатчиком информации, а того, кто послужил катализатором этого движения, просто нет. «Вот, — сказал сам себе Данила, на мгновение выходя из состояния транса, — именно в этот момент на меня и навалилась тоска. Именно в этот момент я в первый раз подумал о том, что обидчик, скорее всего, мертв. Это было самое логическое объяснение, почему я не смог обнаружить непосредственного хозяина снайпера. Но потом ведь были и другие сигналы… или сигнал?…»
В его сознание ворвались новые образы.
Данила увидел круги на воде, как будто кто-то бросил в воду камень. Круги гигантскими волнами накатывались на него, грозя смыть с берега, не оставив и следа.
Последней волной, самой грозной и мощной, уже нависшей над ним и готовой обрушить на его голову всю свою силу и многотонную мощь, была… подводная лодка, которая кралась сейчас к берегу со стратегической ракетой класса «море-земля» на борту.
Среди миллионов сигналов, которые принимал на себя Данила, он просто не мог не обратить внимания на излучение, которое исходило от сердца капитана этой подводной лодки. Данила с такой отчетливостью прочитал слово «сомнение» в его седой голове, что ему не представляло никакой сложности встать у него за спиной и, заглянув через плечо, увидеть, что было написано на листе бумаги, который лежал на столе в капитанской каюте.
