Борис Терехов - Крысолов
Его напарник только сейчас перестал надеяться на содержимое своих карманов, и подался ко мне, но ему помешали дергающиеся ноги первого охранника. Я почувствовал, что кто-то царапает мою спину. Оглянулся — это был Артур, который пытался задержать меня, схватив за одежду. С разворота я ударил кулаком по его лицу, по оскалу его ужасных зубов. Что разве было не понятно, куда он собирался меня отвести якобы на обследование — в закрытую лечебницу!
Я выскочил на улицу, одолел несколькими прыжками расстояние до автостоянки, влетел в свою машину и завел мотор. Во входной двери у моих преследователей случилась заминка: каждый из них, пытаясь доказать собственное служебное соответствие, старался первым выбраться наружу и, естественно, что они мешали друг другу. Наблюдать дальше за развитием событий я не мог — моя машина быстро набирала скорость.
Миновав один квартал, я заметил за собой погоню — серебристый, внушительных размеров автомобиль с четырьмя пассажирами быстро меня настигал. Соревнование в скорости на прямой трассе складывалось, разумеется, не в мою пользу. Поэтому я постарался использовать преимущество своей тарахтящей и дребезжащей машины в маневренности и сворачивал во все попадавшие на пути проулки. Но я понимал, что долго продолжаться так не может. Рано или поздно они меня догонят или же, что и того хуже, я не справлюсь с управлением, совершая очередной вираж, и разобьюсь. С плохим же состоянием дорожного покрытия, который был в боковых проулках, вероятность этого еще больше увеличивалась.
Не знаю уж, какими судьбами я очутился на 43 улице. Здесь на открытом участке магистрали расстояние между нами стремительно сокращалось. Машины уже шли, чуть ли не вплотную. На лицах моих преследователей читалась радость от одержанной победы. Жестами и криками они приказывали мне остановиться. Артур опустил стекло и, высунувшись, вертел пальцем у своего виска. Со мною не было Лаэрта, а то бы он ему ответил!
Внезапно я резко затормозил, выскочил из машины и со всех ног помчался к воротам центрального бомбоубежища. Едва я оказался в нем, как густая бесконечная чернота подземелья скрыла меня и растворила в себе. Сначала разгоряченные охранники во главе с Артуром ринулись за мной, но вскоре их шаги смокли позади. Они не отважились без фонарей преследовать меня. Воцарилась мертвая тишина. Действительно, чтобы избавиться от погони лучшего места нельзя было не найти. Даже имея карту и необходимое снаряжение, шансы отыскать меня здесь у них равнялись нулю.
Впрочем, и для меня двигаться в кромешной тьме представляло сложную задачу. Я то и дело спотыкался, поскальзывался и ударялся о невидимые препятствия. Поэтому, окончательно убедившись, что за мной нет погони, я зажег фонарик, который в самый последний момент успел захватить из машины.
Я свернул в боковое ответвление туннеля и направился в небольшой отсек, где мы с Лаэртом в начале недели ставили ловушки, туда, где он багром убил рыжую крысу. Кстати, и перед управляющим можно будет отчитаться за сегодняшний день — проверял, дескать, ловушки… Честное слово, ну и кретин! Какой управляющий?! Какие ловушки?! До чего же я был зациклен на своей работе. Здесь у меня вся жизнь шла прахом, рушился весь привычный мир, подручные Артура собирались меня схватить и упечь в закрытую лечебницу, а я думал о том, как отчитаться перед Камероном. Кому теперь все это нужно?!
Ладно, не стоило кипятиться, сначала следовало успокоиться и трезво оценить сложившуюся ситуацию.
Вздохнув, я опустился на деревянный ящик с оружием и повел лучом фонарика по бетонным стенам, поймал из мрака мощную чуть-чуть приотворенную дверь с многочисленными запорами, осветил на полу причудливые груды мусора, отыскал среди них свой багор, позабытый в прошлый раз.
Нет, насколько же проще было убегать от институтских охранников — убегать, и ни о чем не думать. А сейчас я был один, сам с собой — сидел в душном, затхлом подземелье. И впереди у меня была безысходность.
Положение, совсем как у моих предков. Они тоже сидели в бомбоубежище и не могли подняться наверх — страдали от неизвестности и ждали, когда стихнет ядерный кошмар. Но у них хотя бы была надежда, что со временем он прекратится, и они снова заживут полноценной жизнью. Была ли у меня эта надежда? Потом, мои предки не страдали от одиночества. Мне же не с кем даже перемолвиться словом. Собственно, у меня и наверху не было друзей. Только знакомые. И какие? Вымогатель Шехнер? Коварный Артур? Кусачий Лаэрт?
Но почему я раньше не догадывался обо всем происходящем? Все же было столь очевидным. Или стоило вообще ни о чем догадываться? Но они не оставили мне выбора.
Мимо часто пробегали крысы — нет, точнее сказать, величественно проплывали. Здешние крысы и прежде не отличались пугливостью, а сейчас и вовсе воспринимали меня не более как пустое место. Наверное, чувствовали, что сейчас я был для них совсем не опасен. Парадоксальная история. Люди-крысы загнали меня, профессионального крысолова, в логово к настоящим крысам. Хотя радушного приема я у них не встретил, но и на мою свободу они не покушались.
Но те, там наверху, ошибались. Не для того природа тысячелетиями создавала людей, чтобы они могли исчезнуть в одночасье. Ничего, мы еще повоюем. Рано нас еще всех отправлять в резервацию — в закрытую лечебницу. Я, например, этого не желал. Уверен, что меня поддержат многие. В том числе и нынешние обитатели закрытой лечебницы. Посмотрим, как поведут себя люди-крысы — ведь до этого никто им не оказывал сопротивления. Тем более что у меня есть оружие. Я сидел на ящике с оружием. Прекрасный козырь — к тому же о нем никто не знал. К крысолову, вооруженному автоматом, пистолетом и гранатами, все сразу проникнутся уважением.
Значит, наверху у выхода из бомбоубежища меня стерегут, скажем, охранника два. Убрать их не составит большого труда. Выстрел, другой — и все. Спрятать трупы охранников в бомбоубежище и воспользоваться их автомобилем. Если придет смена, то решит, что ребятам надоело торчать на улице, и они поехали прокатиться. Тем временем я отправлюсь в лечебницу. С больничным персоналом справиться будет легко, хотя и хлопотно. Но главное — убедить пациентов встать на мою сторону. Рассказать, что ждет всех их в ближайшем будущем. Наверняка некоторые пойдут за мной. Что потом? Потом следует разоружить людей Шехнера, отстранить от дел управляющего и разобраться с институтом Артура. Причем самым жестким образом. И, считай, округ в наших руках. Останется только заменить администрацию. Да и то не всю. Многим будет достаточно объяснить новые правила игры. Например, тот же Камерон и Шехнер будут их соблюдать. Дальше — посмотрим.
Теперь было нужно набраться решимости и мужества — подняться с ящика, достать из него оружие и приняться за осуществление своего плана. Ну, смелее!
Но я не поднялся, даже не шелохнулся.
Замечательно все это выстроилось у меня в голове. Застрелить, уговорить, захватить — и, пожалуйста, дело в шляпе, округ в моей власти. Если больничные пациенты меня не поймут или не захотят понять? Зачем? У них вроде бы все есть — еда, крыша над головой, медицинское наблюдение. Но если вдруг поймут и возьмутся за оружие? Вот заварится каша. Может пролиться столько крови, что страшно было и подумать!
Еще такой момент. В нашем разговоре Артур сказал, почему те, другие, принимали меня за одного из своих. Помимо всего прочего, это то, о чем я догадывался, но боялся сам себе признаться. Что он имел в виду? Кажется, я знаю. Зина, Мак, Жак и Лика — тоже из их породы. Эх, Артур, Артур.
Нет, по-моему, они не похожи на этих, других. Так ли? Не стоит обманываться — кое-что в них было. Да и сам я, кто такой? Ведь дедушка и бабушка моей матери, в отличие от дедушки и бабушки моего отца, пробыли также недолго в бомбоубежище после окончания войны. И с кем же я тогда собираюсь сражаться? Со своей женой? Со своими детьми? С самим собой?
Однако я уже долго здесь сидел. И вроде бы никто не потрудился взяться за мои поиски. Я совсем утратил чувство времени. Интересно, сколько сейчас его набежало? Мои старые наручные часы показывали четыре. Но чего: ночи или дня? И какого числа? Нет, давно следовало купить себе новые часы, а то по этим ничего толком не узнаешь. Или, еще лучше, выменять их у Шехнера на те же консервы.
Кстати, неплохо было бы и перекусить. Последний раз я ел легкий завтрак дома. В этом плане нашим предкам в бомбоубежище было гораздо проще — от продуктовых запасов у них ломились склады. Нет, следовало что-то предпринять — не торчать же мне здесь до скончания века и не слизывать от голода оружейную смазку с автоматов.
Следовало бы с кем-нибудь посоветоваться. Только с кем тут посоветуешься? Кроме как с крысами, не с кем. Да и там, наверху, тоже. Разве лишь с Клариссой? Она говорила, что ее предки долго просидели в бомбоубежище, и на нее нападал больной крысиным синдромом. Наконец, она лежала в закрытой лечебнице. Хорошо было бы увидеться с Клариссой в ее доме, ввести в курс событий, а заодно и перекусить.
