Формальность - Павел Юрьевич Фёдоров
– А что я видел, – восьмой открыл глаза и посмотрел недоуменно на Георгия, – я думал, что это сон.
– Они рассматривали возможный вариант будущего…
– Будущего? Будущего чего… или кого?
– Вообще-то это совсем не важно, гораздо важнее, что скажет Владимир…, только его вывод будет решающим. Девять только могут увидеть, предусмотреть или предложить вариант будущего, но они не определяют его ход, а вот Владимир непосредственно связан с ним.
– Владимир, а кто это…? – восьмой недоуменно смотрел на Георгия.
– Владимир живёт там, за мостом. Чтобы иметь возможность встретиться с ним нужна дорога… да, именно та, которую ты восстанавливаешь. Он долгое время был изолирован и его никто не видел, дороги не было, но, как только ты её восстановишь, то сможешь повидаться с ним.
– Он как-то связан с будущим?
– Он его полностью определяет, каким он его выберет, таким оно только и станет! В этом его значение, потому не подготовленным к нему лучше не приходить…, очень тяжело!
– Тяжело, что…? – не понял восьмой.
– Тяжело увидеть будущее, это очень тяжело…, мало кто может это осилить.
– Но почему же, что в нём такого сложного, страшного?
– Ты, наверное, знаешь или слышал, как охотятся некоторые животные…, они раскрывают пасть и просто ждут, а жертва сама к ним идёт…, сопротивляется, не хочет, боится, но не может уже ничего изменить. Так и здесь, будущее это самый серьёзный хищник, какой только есть в жизни. Он поджидает свою добычу, и его охота всегда удачна, а для жертвы, которая сама к нему идёт, исход неизбежен, чтобы ты не предпринимал, уйти от него, избежать или спастись – невозможно!
– Ты так говоришь, как будто будущее это коварный, жестокий и беспощадный злодей, а не светлое и доброе существо…, или время.
– Тебе лучше об этом поговорить с Владимиром, у тебя будет достаточно времени, чтобы понять это.
Восьмой вернулся к себе в комнату, по дороге с некоторым удивлением и даже недоумением размышляя о словах Георгия, что будущее это хищник, лёг и сразу уснул.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Творец всему начало положил
Что я предрёк тому и быть
Лишь я один несу в мир мысль
И меру всем вещам – из Хаоса порядок
Я всё возвёл как зодчий как отец
Я положил начало всех начал
И космос и познания венец
Всего что есть всего что было
Я – Творец!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
На следующий день восьмой с напарником целый день выкладывали дорогу мозаикой из камней. К вечеру камни и песок закончились, до вершины оставалось не более десяти метров. Завтра работа будет закончена, с облегчением констатировал восьмой, а что дальше? Чем он будет заниматься? Ещё не было дня, чтобы он не работал по восстановлению дороги. Что произойдёт, когда работа закончится? Пойдёт по дороге к Владимиру, который живёт где-то там, за перевалом? Восьмой почему-то теперь, после разговора с Георгием, с большим нетерпением ждал этой встречи. Владимир владеет знанием будущего и, как казалось восьмому, он теперь будет знать его.
Выйдя со звонком в зал и подождав немного восьмой понял, что он остался один – последним! Прибежав к подножью, восьмой остановился и стал размышлять, как же ему одному затащить наверх песок и камни? Все тележки были большими и по конструкции рассчитанными на двух или трёх человек, а он был один, и притом тащить приходилось в крутую гору. Он попробовал нагрузить немного песка в тележку и начал толкать её перед собой вверх, но понял, что одному ему с ней не справиться. Как странно, думал восьмой, вдвоём мы с ней вполне справлялись, пусть не полностью заполненную, а только на половину, но тащить было удобно, а одному – невозможно. Он поискал в пещере хоть что-нибудь подходящее, но там было пусто. Тогда он снял комбинезон, заполнил его песком, как мешок, взвалил к себе на плечи и пошёл наверх. Он таскал песок наверх весь день и не смог до конца заполнить оставшуюся площадь дороги под камни. Вечером, вернувшись домой, отдохнув, восьмой дошёл до чайной, но Георгия там не было. Выпив чаю, он вернулся к себе в комнату и сразу уснул. На следующий день удалось натаскать необходимое количество песка только к вечеру. До заката оставалось ещё около часа и восьмой попробовал взвалить на себя камни, чтобы хоть немного приноровиться к ним, но таскать камни оказалось значительно тяжелее, чем песок. Тяжёлый песок хотя бы удобно в комбинезоне лежал на плечах, а камни некуда было положить, они были очень широкие, острые по краям и тяжёлые. Он попробовал носить их на голове, но тут же понял, что позвоночник и так в корсете еле держится и боль была нестерпимой, тогда он взвалил их на спину и пошёл наверх, поддерживая руками снизу, но через некоторое время руки перестали его слушаться и камни упали. Он вернулся домой и после небольшого отдыха пошёл в чайную, Георгия и сегодня там не было. До сада-леса восьмой идти не решился, от усталости ноги подкашивались. Он сидел на кровати, прислушивался к своему телу и вдруг отчётливо осознал, понимание пришло к нему как неизбежность, как приговор: он не просто устал, а усталость постепенно накапливалась в нём всё это время и теперь он уже не успевает восстановить свои силы за тот короткий период сна, который ему предоставлен – он истощён, причём практически полностью. Утром перед выходом восьмой постоял некоторое время в размышлении, потом свернул одеяло с кровати в рулон, закинул на плечо и вышел. Связав концы одеяла, он нагрузил в этот мешок камней, сколько мог унести, взвалил его на спину, перекинув лямку через голову и пошёл наверх. К полудню восьмой впал в какое-то состояние абсолютного опустошения и безразличия, даже отупения, его мутило, голова и всё тело нестерпимо ныли, ему казалось, что он стал почему-то очень хрупким и его кости просто начнут сейчас ломаться, как сухие ветки. Каждый шаг давался с большим усилием, и он с безразличием ждал, когда не сможет сделать ещё один шаг, а просто упадёт, придавленный камнями. К вечеру он даже не стал смотреть, сколько же не хватает и ещё камней нужно завтра натаскать, а просто побрёл, как приведение или тень домой. У себя в комнате он сразу лёг на кровать, не раздеваясь, и буквально провалился в сон, как в чёрную яму. Спал очень плохо, нервно, постоянно
