Юрий Леляков - На пороге Галактики
— Теперь ты видишь, какое "высшее знание" открылось бы тебе на таких путях?
Кламонтов с трудом заставил себя поднять голову и посмотреть, откуда звучал голос… Да, это был он — тот, кто встретил его у границы, и сопровождал в пространстве с тускло-оранжевой твердью, и в тех коридорах… Кламонтов сразу узнал его — хотя сначала, в том пространстве, видел лишь смутный контур во мраке (да ещё, временами, бархатистый оранжевый отблеск на коже своего спутника — которая потом, в первом, мрачном коридоре, казалась совсем тёмной, так что были едва различимы чёрные плавки и большой многоугольный медальон с какими-то знаками или символами по ободу. Ярко-розовая рубашка, в которой он был сейчас — появилась уже во втором, светлом коридоре, и, хотя его кожа стала там заметно светлее, подчёркивала смуглость…), лица же там не сумел разглядеть — но сейчас, увидев сидящего напротив, за преподавательским столом, мальчика на вид лет 14-ти, сразу понял: да, это он. И — где-то же они встречались и раньше… Кламонтов тогда обратил внимание на внешность: ведь и русского, и жителя Юго-Восточной Азии, и древнего египтянина, и американского индейца — вполне можно было представить себе таким… Но где и когда это было — Кламонтов не мог вспомнить. Хотя — и то, и это, сейчас — похоже, было наяву…
— Какой ужас… — голос Кламонтова прозвучал глухо, как сквозь вату. — Но… что это было?
— Конечный итог поисков единого ответа на все вопросы. Такая степень освобождения от суеты и бренности этого мира, когда освобождать больше нечего — всё свободно от всего. Мир пустоты, бессмыслицы, мир без информации, абсолютно лишённый каких-то взаимосвязей… Во всяком случае, такой его образ сложился в твоём подсознании. Я же говорю: хотя тебе трудно поверить — это был твой сон. Образы, в которые твоё подсознание облекло то, что тебя хотят заставить принять как Высшее, но на что не откликается твоя душа. Ну, сознание, конечно, сопротивляется, стремится видеть то, что "положено" там видеть, но сон — момент нашей внутренней, подсознательной истины. И видишь: твоё подсознание не согласно, что абсурд — высшая мудрость; сила, которой нечего противопоставить — высшее добро и справедливость; отнятие всего, что дорого — благодеяние; утрата самоидентичности или даже растворение в чём-то — высшая цель всякого существования; а какие-то совсем уж античеловеческие, антидуховные состояния — высшее блаженство… Ты же чувствовал всё это в глубине души?
— Чувствовал… — признался Кламонтов, вдруг отметив: подсознательный упор исчез, ничто не мешало признаться в этом.
— И это сейчас — поиски многих… И многие так теряют гармонию в душе — пытаясь заставить себя верить, во что не верится. А что в данном случае мне пришлось подсмотреть твой сон — так тебя нашли тут без сознания, а я пытался помочь, как сумею…
— Но как… всё — только сон? Всё вообще? И этот вихрь, и пространства, и коридоры, где я помню нас обоих вместе?
— Нет, тут честно скажу — не знаю. Потому что — где сон, там сон, но — это… Да, а какой вихрь? Я никакого вихря не помню…
— Ну, как же? Что-то огромное, космических масштабов. Вихрь, втягивающий в себя буквально всё… Как… какая-то "чёрная дыра", что ли! Наверно, она должна выглядеть так… вблизи… Под горизонтом событий… Да, а та оранжевая поверхность, — вдруг сообразил Кламонтов. — Это же — как бы кора молодой, только формирующейся планеты! И я… То есть — мы… видели такое… — потрясённо добавил он.
— И в общем известный феномен — образы творения мира, космической мощи, грандиозности… Хотя — тут это увидели мы оба… Я имею в виду — кору планеты. Потому что вихря я не видел…
— А тот буддийский монах? И — граница? Это там было… то есть… это — помнишь?
— Помню, как мы встретились у какой-то границы. Втроём — ты, я и монах. И вихрь ты, наверно, видел вместе с ним, а не со мной…
— Но где — "там"? Ведь, если ты как-то вошёл в моё сознание — получается, дело и было в моём… или тогда уж… нашем общем сне? — Кламонтову показалось: он чего-то не понимает или не совсем проснулся. — Нет, но ты сам сказал про другой слой астрала… И потом, я помню — как уже здесь, в этом коридора, видел себя сверху… Так это я… что, действительно был вне своего тела? Или как?
— После того срыва? Да, похоже… А вообще — не знаю, как ты там меня воспринял, но со мной такое тоже произошло впервые. По крайней мере, в этой жизни — впервые. Так что я — совсем не профессиональный шаман-проводник по иным мирам. Просто экстрасенс — да, но не такой… И в твоём случае — не ожидал ничего большего, чем просто обморок от переутомления. Но, понимаешь: только настроился на тебя, установил связь — и будто… вошёл куда-то внутрь тебя, что ли… И — сразу оказался в каких-то огромных пространствах… И знал, что ты тоже где-то там, далеко — но не знал, где тебя искать, и как не заблудиться там самому. А потом уже — как бы очнулся у какой-то границы, встретил вас обоих — тебя и того монаха, и принял от него информацию. Напутствие или инструкцию по выходу из… места или состояния — в общем, где мы оказались. А то — сам, наверно, и не знал бы, как нам выйти оттуда. И только уже в том, другом пространстве рискнул начать разговор — и был срыв с выбросом из своих тел нас обоих. И тоже не знаю — сами ли мы как-то автоматически вернулись в тела, или нет…
— Но что это за коридоры? — снова глухо, как из подземелья, вырвалось у Кламонтова.
— Видимо и есть — как бы двойники этого коридора, его образы в разных слоях астрала, куда нас занесло твоим срывом. Но — срыв такой силы! Это было что-то страшное…
— И всё-таки не понимаю… Как ты вошёл внутрь моего сознания или сна — если я был в… каких-то пространствах вне своего тела? Или… как ты оказался там вместе со мной?
— Самому трудно понять… Правда — можно допустить проекцию моего сознания в твой сон, как в компьютерную виртуальную реальность. И получается, то же самое сделал тот монах — не был же он просто образом твоего сна. Я же принял от него информацию, которая помогла нам выйти оттуда — и которой сейчас не помню сам. Хотя помню слова: на самом деле нирвана — не то, как её принято представлять. Так что видишь: ты знал одно, а он — другое… И всё-таки больше похоже на перенос моего сознания в какое-то иное пространство через твоё тело как ретранслятор — если только возможно… А вообще очень загадочная тема: "пространство сна", "пространство воображения"…
— А я теперь даже, что представляет собой обычный сон — не могу понять, — неожиданно для себя признался Кламонтов. — Это раньше казалось просто: подсознательная переработка информации, "небывалая комбинация бывалых впечатлений"… А теперь говорят:, всякий сон вообще — выход в астрал, видения иных миров…
— Да, чувствуется уровень источников, по которым приходится разбираться… Хотя я представляю так: есть наш внутренний мир, наша внутренняя виртуальная реальности — а есть объективно существующая реальность иных миров, по поводу материальности и вообще физической природы которых земные физики и оккультисты спорят не первый век. И есть телепатия — соприкосновение нашего сознания с таким же внутренним миром другого человека, а есть ясновидение — непосредственное восприятие объективной реальности. И есть внетелесный опыт — восприятие некой реальности просто нашей психоэнергетической сущностью, без посредничества телесной оболочки и плотноматериального мозга. А ещё — глубинная память, хранящая образы какого-то иного бытия… И вопрос: что и где изо всего этого могло быть в твоём случае?..
— Подожди… Так меня нашли… тут? — Кламонтов только сейчас сообразил это. — Всё-таки тут? Но… как же тогда — то собрание? А контакт, а экзамен? Тоже сон? Нет, но — кажется, оно было раньше, ещё до всего этого…
— Контакт, экзамен… О чём это ты? — с внезапным удивлением переспросил собеседник. — Нет, не может быть…
— А что такое? — ещё больше растерялся Кламонтов. — Что тебя так удивило?
— Так… ты хочешь сказать: эта история про студента, который пришёл сдавать экзамен, а ему пришлось его принимать, и потом ещё был какой-то контакт… Это — не просто рассказ или легенда, которую ты помнишь? А — было тут, сейчас, с тобой?
— И — было же… — подтвердил Кламонтов. — И как будто — совсем не во сне. Я же помню — как стоял там в коридоре с учебником политэкономии, готовился к экзамену…
— Странно… Что ж, давай пройдём всё еще раз, — Кламонтов будто почувствовал лёгкое прикосновение — и перед внутренним взором поплыли удивительно яркие образы происшедшего. — Так, вот — ты принимаешь экзамен. А это — ты уже должен его сдавать… И они превращаются друг в друга… А тот, с метлой — ваш декан? Да, точно он… А это уже настоящий методист по заочному? И эта лягушка… И вот откуда в твоём сне потом был экран… А того студента — так и не вспомнил? И что странно: похож на одного моего знакомого… Так, а это — коридор тут у вас в подвале? Да, точно, я был там однажды… И вот — ты проснулся уже в этой аудитории… И что — в зачётке эти записи есть и наяву? Но как? Если в остальном это сон…
