Далия Трускиновская - Дурни Вавилонские
Я хотел выйти из хранилища, но услышал шаги господина Осейфа. Он именно туда направлялся, да еще со светильником, который взял в спальне, с большим и ярким светильником! Фош, женщина, которая стряпала для господина и убирала комнаты, с вечера заправляла этот светильник маслом и зажигала, потому что господин Осейф любил на сон грядущий читать что-нибудь занимательное, хотя это было не всегда удобно — те таблицы со сказанием о Гильгамеше, которые он купил недавно, величиной превосходили подушку, а он брал их в постель и только чудом еще не расколотил.
Спрятаться под стол мы не догадались.
Хранилище имело окно, выходящее на балкон, и мы, два деревенских дурня, полезли в это окно. Гамид боялся, что господин Осейф будет орать во всю глотку и прибежит стража, а я — что добрый господин, который взял меня к себе и заботился обо мне, рассердится, что я привел в дом чужого, и прогонит прочь.
И, конечно, мы опрокинули стоявший возле окна маленький столик, которого впотьмах не заметили.
Хозяин, уже занесший ногу над порогом, остановился, а мы, оказавшись на балконе, совсем утратили рассудок и полезли куда-то вверх по резным деревянным столбикам.
Хозяин закричал, призывая Бубука и Арбука. Оба они спали в комнате, следующей за хранилищем, и тут же прибежали. Мы к тому времени уже сидели на чьем-то чужом балконе, понятия не имея, как будем оттуда выбираться.
Арбук выбежал в нору и отцепил большой факел. С этим факелом он ворвался в хранилище и как-то догадался, что нужно выйти на балкон. А там уже всё было просто — он увидел снизу наши торчащие ноги.
— Слезайте и отдавайте украденное! — крикнул господин Осейф. — Иначе я позову стражу!
— Это я, господин! Сейчас слезу! — ответил я и ловко спустился по резным столбикам.
— Ты?! — изумился он, когда Арбук осветил мое лицо. — Что это за дурь?! Почему ты от меня прячешься? Что ты делал в хранилище? А ну, выкладывай, что стянул!
— Я ничего не стянул, господин.
— Так что ты делал в хранилище табличек и почему удрал в окно?
— Погоди, господин, — сказал Арбук. — Там же еще второй есть. Слезай, ворюга! Слезай, пока мы не позвали стражу! Бубук, принеси-ка мою дубинку.
Случилось то, что должно было случиться, — когда Гамид уже влез через окно в хранилище, нож, спрятанный под туникой, вывалился и так стукнул о пол, что я подскочил.
— Убийцы? — растерянно спросил Осейф, нагибаясь и таращась на нож, словно в полу открылась дыра, а через нее видна жрица, ласкающая гостя на городской лад. Арбук замахнулся дубинкой, и тогда я рухнул на колени.
— Прости двух деревенских дурней, господин! — закричал я. — Живи сто двадцать лет! Я отдам тебе свои годы! И мой брат отдаст тебе свои годы, только живи!
— Зачем нож принесли, дурни? — спросил Арбук. — Бубук, давай сюда дубинку, а сам беги на пятый ярус…
— Нет, нет, нет! — разом завопили мы с Гамидом. — Не надо на пятый ярус! Мы всё расскажем!
— Кажется, я прогневал богов, когда пожелал себе самого бестолкового носильщика, — сказал господин Осейф. — Вот они его и прислали.
Тут ворвался Абдад, заорал и занес над головой господскую скамеечку для ног. Мы распростерлись на полу очень быстро, и только поэтому скамеечка не расшибла нам головы и не выбила из них всё содержимое.
— Погоди, погоди, Абдад, дай им сказать, — велел господин Осейф. Тогда только мой напарник вгляделся в наши лица.
— Это ты, Вагад? — спросил он. — Ты хотел обокрасть нашего доброго хозяина? Ты продал свой разум пекарям для начинки пирожков, а себе купил ослиный? Где ты еще найдешь такого хозяина?
— Помолчи, Абдад! — прикрикнул господин Осейф. — Пока я не вижу у них ничего украденного…
— Выбросили, господин! Выбросили! И это лежит у подножия башни!
— Он прав, — вмешался Арбук. — Кто-то им заплатил, чтобы они выкрали твои таблички, господин.
— Чтобы выкрасть таблички, нужно уметь их читать, — возразил хозяин. — Или же точно знать, где они Должны стоять… Я понял, я понял, кто это сделал! Это Удомиэль, ослиное охвостье! В черный день, благословленный злой владычицей Эрешкигаль, взял я его в помощники! Вот кому нужны мои таблички! Он думает, что прочитает их и станет главным строителем!
— Нет, нет, нет! — заголосили мы. У господина Осейфа были помощники и ученики, которые часто сопровождали его. Он поручал им присмотр за отдельными работами. Одни хорошие, другие похуже, и Бершит Удомиэль казался мне человеком, способным нанять воров, уж очень у него была неприятная рожа.
— Что ты, дурень, скажешь в свое оправдание? — спросил господин Осейф.
— Я дурень!
— Это я знаю. Прибавь!
— Дурень я деревенский…
— Ты был деревенским дурнем, пока не попал в Ту Башню. Теперь ты дурень вавилонский, — очень внушительно сказал хозяин.
— А какая разница, господин? — спросил Арбук.
— От вавилонского вреда больше. Говори прямо — вы брали таблички?!
— Нет, нет, нет! — снова закричали мы.
— Заткни рот, всю башню перебудишь, — приказал Арбук. — А что вы взяли?
— Ничего не взяли! Клянемся крестовиной Мардука! Клянемся бурей Энлиля — пусть она унесет нас, если врём!
— Но почему вы полезли с балкона на балкон как опытные воры?
— Господин, добрый господин, во всем виноват я! Я привел сюда своего брата Гамида, чтобы угостить вкусными жирными пирожками! — сказал я. — Ты был в другом месте, а если бы ты был дома, я бы его не привел. Я знал, что ты будешь меня ругать…
— Это настолько глупо, что похоже на правду, — ответил мне господин Осейф. — Я не сержусь. Ты оправдал мои ожидания. Но больше так не делай. Встаньте оба, дети дрисливой ослицы от верблюжьей падали.
Мы встали с пола и мелкими шагами, не поворачиваясь к господину спиной, засеменили к двери, ведущей на лестницу.
— Ты уйдешь вместе с ним, Вагад? — спросил господин Осейф. — А кто же будет таскать мои носилки? Погоди… погодите оба… Где вы научились так лазить?
— У себя дома мы карабкались на финиковые пальмы, господин, — ответили мы.
— А умеете вы пролезать в узкие дырки?
— Ты посмотри, господин, какие у них широкие плечи. Они в узкой дырке застрянут, — сказал Арбук.
— Если ты прикажешь, господин, — ответили мы.
— Бубук, принеси нам пирожки с финиками, — приказал хозяин. — А ты, Арбук, ступай. И ты, Абдад, ложись спать.
— Они пришли сюда с ножом, — Абдад показал на нож, который мы не решались поднять.
— Они взяли нож, чтобы резать пирожки, — твердо сказал господин Осейф.
— Да им верблюда зарезать можно!
— У них не было другого. Подними, Вагад. Бубук!
Мальчик внес блюдо с пирожками и поставил на край рабочего стола. После чего Бубук, Арбук и Абдад, поклонившись, вышли.
Господин Осейф сел на скамью, мы встали перед ним.
— Значит, вы оба отлично взбираетесь на пальмы?
— Да, господин.
— И вы не боитесь высоты?
— Да, господин.
— И у вас сильные руки и крепкие ноги?
— Да, господин.
— И вы согласны выполнять мои приказания за разумную плату?
— Да, господин!
— Мне сами боги послали вас. Ох, и проучу же я этого хитреца! Он думает, что в Другой Башне самый умный! Это мы еще посмотрим! Я своего добьюсь. Вагад, как зовут твоего брата?
— Гамид, господин.
— Он так же бестолков, как и ты?
— Да, господин.
— Это хорошо. Гамид и Вагад, вы будете делать только то, чего я потребую. Повторите!
— Мы будем делать только то, чего ты потребуешь, господин.
— И даже ради спасения моей жизни вы ничего не предпримете, если я вам не прикажу.
— Да, господин.
— Клянитесь этой вашей крестовиной Мардука.
Мы вспомнили дерьмовозов из Нашей Башни, но послушно произнесли:
— Клянемся, господин.
— Берите пирожки, ешьте и слушайте меня. Мне нужны веревки и канаты. По разным причинам я не могу купить их сам. Я дам денег Гамиду, чтобы он купил полсотни локтей тонкого каната и столько же прочной веревки. Гамид, ты будешь брать этот товар у разных продавцов. Так… Пять локтей у одного, пять — у другого, пять — у третьего, пять — у четвертого…
— У нас не так много торговцев канатами и веревками, господин!
— У нас их много. А ты, Вагад, не смей покупать эти веревки и канаты. Все знают, что ты мой носильщик. Повтори.
— Все знают, что я твой носильщик, господин.
— Ешьте пирожки. Если вы из-за них столько претерпели, то будет справедливо, если вы сожрете всё блюдо, ослятки мои.
И мы его сожрали.
Потом я проводил Гамида и вернулся на свое место.
Слишком многое случилось в этот вечер, и я думал, пытаясь всё осознать.
Начал я с крестовины Мардука.
Если это действительно священная крестовина, как сказали Абаду, и она соединена со страшными вещами в гремящей и скрипящей комнате, то и эти вещи — священны. В самом деле, ящики, которые выезжают из стены сами собой, и прутья, которые поднимаются без помощи человеческих рук, и колеса, которые вращаются, действуют благодаря божественной силе Мардука, а мы, дурни, вломились в святилище, и хорошо еще, что его мощная ладонь нас не пришибла.
