Харуки Мураками - 1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 1. Апрель-июнь
Убедившись, что вокруг нет бабочек, Аомамэ приоткрыла дверь оранжереи, вышла, затворила за собой. Позади осталась хозяйка с лейкой в руках. Воздух снаружи был свеж, обжигающе чист, пахло травой и деревьями. То был запах реального мира. Мира, где время течет как положено. И чей воздух наконец-то можно вдохнуть полной грудью.
Тамару дожидался ее у выхода, сидя в плетеном кресле. С ключом от абонентского ящика в руке.
— Закончили? — уточнил он.
— Кажется, да, — кивнула Аомамэ.
Опустившись в кресло рядом, она взяла ключ и спрятала в сумочку.
С минуту они молчали, наблюдая за птицами на деревьях в саду. Ветра по-прежнему не было, и старушки ивы задумчиво свесили свои кроны, некоторые — до самой земли.
— А что с этой женщиной? — спросила Аомамэ. — Оклемалась?
— Кто? — не понял Тамару.
— Жена того парня, что помер в отеле от инсульта.
— Пока состояние неважное, — поморщился Тамару. — Никак из шока не выйдет. Почти не разговаривает. Нужно время.
— А что она за человек?
— Немного за тридцать. Детей нет. Красавица, общительная. Стильная во всех отношениях. Но этим летом купальника ей надевать, увы, не доведется. Да, наверно, и следующим. Поляроиды видела?
— Видела.
— Жуткое зрелище?
— Да уж.
— Обычная история, — вздохнул Тамару. — На взгляд окружающих — талантливый человек. Уникальная специальность, безупречное воспитание, элитный университет. Солидная общественная фигура…
— А домой приходит — как черти подменили, так? — подхватила Аомамэ. — Особенно если напился. Агрессия так и хлещет через край. Вот только руку поднимает лишь на женщин. Больше почему-то не трогает никого. А внешне — заботливый муж, приличный семьянин. Попробуй его жена рассказать, что он с ней вытворяет, ей просто никто не поверит. И он это знает. А потому для побоев выбирает места, которые под одеждой не заметны. Или бьет так, чтоб следов не осталось… Ну как, все сходится?
— Почти, — кивнул Тамару. — С одной только разницей: он не пьет ни капли. Жену избивает в трезвом рассудке и средь бела дня. То есть полный отморозок, дальше некуда. Она просила его о разводе. А он ни в какую. Может, любил ее как-то по-своему. Или такую доступную жертву из рук выпускать не хотел. А может, просто нравилось ее насиловать — вот так, с особым садизмом. Кто его знает…
Тамару снова чуть наклонился вперед — проверить, как сияют его туфли. И продолжил:
— Конечно, докажи она факт бытового насилия, могла бы развестись и без его согласия. Но это требует времени и денег. Если муж наймет адвоката половчей, можно огрести целую кучу неприятностей. В судах по семейным проблемам — вечный бардак, судей не хватает. Бывших мужей, которых все-таки вынудили платить алименты, можно по пальцам пересчитать. Большинство так или иначе отмазываются. Во всей Японии практически не найдешь тех, кого бы вызвали в суд за неуплату алиментов. Этот суд фиксирует только одно: «Намерение платить алименты подтверждается» — и отпускает нерадивого папашу на все четыре стороны. Иными словами, заплати один раз у них на глазах, а дальше делай что хочешь. Как ни круги, а в Японии мужчины до сих пор считаются высшей кастой.
— Тем не менее, — вставила Аомамэ, — пару дней назад этот любитель домашнего насилия успешно скончался от инсульта в отеле на Сибуе.
— «Успешно скончался»? — переспросил Тамару и цокнул языком. — Слишком прямолинейно. Лично мне больше нравится: «Получил от Небес воздаянье». Как бы там ни было, в причине его смерти сомнений нет, а сумма страховки не такая высокая, чтобы страховая компания в чем-то засомневалась. Наверняка жене выплатят все сполна. Уже это для нее — неплохие деньги, чтобы начать все сначала. Ни тебе трат на адвокатов, ни проволочек с разводным процессом. Ни самих бюрократов, ни проблем от их же решений. Все условия для нормальной психической реабилитации.
— Не говоря уже о том, что это отродье больше не сможет ходить по земле и выбирать себе очередную жертву, — добавила Аомамэ.
— Кара Небес, — кивнул Тамару. — Случайный инсульт. Раз — и все встает на свои места. Каков финал — таковы и результаты.
— Если, конечно, где-нибудь существует финал, — сказала Аомамэ.
Тамару поджал губы в гримасе, отдаленно напоминавшей улыбку.
— Финал обязательно есть, — сказал он. — Хоть и без вывески «Конечная станция». Ты когда-нибудь видела лестницы с надписями «Эта ступенька — последняя»?
Аомамэ покачала головой.
— Вот и здесь так же, — сказал Тамару.
— И все-таки, — возразила она, — если жить по совести, с открытыми глазами, разве не ясно, когда и где наступит твой финал?
— Ну, даже если не ясно… — Тамару повертел в воздухе пальцами, но тут же осекся. — В любом случае, этот парень до своего финала дополз.
Какое-то время оба молча слушали пение птиц. Стоял тихий апрельский вечер. Без малейших признаков бытового насилия.
— Сколько женщин у вас сейчас живет? — спросила Аомамэ.
— Четверо.
— И все — в похожей ситуации?
— Так или иначе, — кивнул Тамару. И поджал губы: Хотя трое, по крайней мере, не в такой глубокой заднице. Мужья их, конечно, те еще сволочи, но с нынешним случаем не сравнить. Так, мелочь пузатая, возомнившая о себе черт-те что. Тебе напрягаться не стоит. Я сам разберусь.
— По закону?
— В основном по закону. Хотя и придется немного припугнуть сверх меры. А что незаконного в инсульте?
— Абсолютно ничего, — подтвердила Аомамэ.
Не говоря ни слова, Тамару сложил руки на колени и воззрился на склоненные ивы.
Немного подумав, Аомамэ вдруг оживилась:
— Послушайте, Тамару, а можно вопрос?
— Какой?
— Когда именно японская полиция сменила мундир и оружие?
Тамару задумчиво сдвинул брови. Похоже, этот вопрос задел его профессиональные интересы.
— А ты почему спрашиваешь?
— Да так… Просто пришло в голову.
Тамару поглядел ей в глаза. Взгляд его был абсолютно бесстрастным. Как ни лови, соскользнешь в пустоту.
— Было дело, а как же. В октябре восемьдесят первого постреляли полицейских на озере Мотосу. Это привело к полной реорганизации Полицейского департамента. Года два назад, как сейчас помню.
Аомамэ кивнула, стараясь не меняться в лице. Ни о чем подобном она в жизни не слышала. Но ей оставалось только поддерживать разговор.
— Кровавая вышла бойня, — продолжал Тамару. — Против пяти автоматов Калашникова — шестизарядные револьверы старого образца. Поражение неизбежно. Бедняг полицейских — только трое. Всех прострочили, как швейной машинкой. Пришлось вызывать Силы самообороны[25] на вертолетах, раз уж у полиции кишка тонка. Вот после этого премьер Накасонэ[26] и выпустил указ — усилить полицейскую боеготовность. Много шишек в департаменте поснимали, создали отряды спецназа и вооружили всех автоматическими пистолетами. «Беретта-девяносто два». Никогда не стреляла из такого?
Аомамэ покачала головой. Она и простой пневматики-то в руках не держала ни разу.
— А мне приходилось, — сказал Тамару. — Пятнадцатизарядный автоматище. Пули «парабеллум» на девять миллиметров. С отменной репутацией, активно используется в армии США. Не самый дешевый, но продается лучше, чем дорогущие «зауэры» или «глоки». Одна проблема — навскидку с ним не справиться, нужна тренировка. Раньше личное оружие весило всего четыреста девяносто граммов, теперь — восемьсот пятьдесят. Оснащать таким агрегатом нашу полицию бесполезно: ей просто не на чем тренироваться. А попади он в грязные руки, мирного населения пострадает больше на целый порядок.
— Где же вы из такого стреляли?
— Хороший вопрос, мне часто его задают. Сижу я как-то на берегу реки, играю себе на арфе. Вдруг откуда ни возьмись появляется фея, протягивает мне «Беретту-девяносто два» и говорит: «Видишь вон того белого зайца? Попробуй-ка его подстрелить!»
— А если серьезно?
Морщинки вокруг губ Тамару стали чуть резче.
— Я всегда говорю серьезно. Как бы там ни было, форму и оружие полиция сменила два года назад, по весне.
— Два года назад… — повторила Аомамэ.
Тамару снова пристально посмотрел на нее.
— Послушай, сестренка. Если на душе что не так, ты лучше мне расскажи. У тебя проблемы с полицией?
— Да нет, дело не в этом, — покачала она головой. — Просто я формой интересуюсь. Вот и стало любопытно, когда это они ее поменяли.
Повисла пауза, разговор закончился сам собой. Тамару еще раз протянул ей правую ладонь.
— Очень рад, что все закончилось хорошо, — сказал он.
Аомамэ снова пожала руку. Кто-кто, а этот человек знал: после дикой работы с человеческой смертью крайне важен физический контакт с кем-то тихим, теплым и живым.
