Ostin Mars - Ангел, презумпция жизни
Он покачал головой, прошептал одними губами:
- Мне такая девчонка не светит…
Я оскалился:
- Светит-светит, нужно только хорошо всё устроить!
Он бросил на её фотку короткий взгляд, тут же отвёл глаза, прошептал ещё тише:
- Я всё равно не хочу влюбляться. Я просто восстановлю ей систему и забуду о ней.
Я схватился за голову, взревел:
- Не забудешь, уж поверь моему опыту!
Тот я покачал головой и решительно выключил комп, быстро разделся, влез под одеяло, неподвижно уставился в потолок. Я подошёл к нему, сел на кровать, заговорил тихо, как с больным родственником:
- Послушай, я знаю, как тебе сейчас… как тебе последние два года было. Это плохо, с этим нужно заканчивать. Любовь – не болезнь, к ней не вырабатывается иммунитет, от неё не сделаешь прививку! Поверь мне, нужно просто принять её и всё. У вас всё будет хорошо, только не строй из себя чурку бесчувственную, веди себя так, как хочется, не бойся показаться заинтересованным…
Лежащий в постели я болезненно поморщился и отвернулся от меня к стене, укрывшись с головой. Я выдохнул и поднялся, свирепо стиснул зубы, угрожающе ткнул пальцем в старого себя:
- У вас всё будет хорошо! Я это устрою. И ты мне ничего не испортишь, понял?!
Одеяло презрительно фыркнуло, я скривился от досады и прощёлкнул время вперёд.
***
Я стоял на газоне напротив лавочки, в ожидании, что всё вот-вот начнётся. Тщательно выбритый и порезанный в трёх местах я сидел, свирепо уставившись в монитор Ксюхиного ноута, в то время как она сама сосредоточенно рассматривала идеальный маникюр. Я ждал. Они перебросились несколькими фразами по делу, потом опять замолчали, уставившись каждый в свою сторону. Я начал беситься уже через полчаса, на мониторе шёл процесс, вопросов по делу больше не было, но эти два дятла продолжали изображать патологический пофигизм. Я рычал и тёр лицо. На мои подсказки никто не реагировал. Я решил попробовать снова:
- Скажи ей, что она хорошо выглядит.
Сидящий на лавочке я бросил на Ксюху опасливый взгляд, резко отвернулся, залившись краской, но промолчал.
- Ну скажи хоть что-нибудь, а? - Взмолился я, он покраснел ещё гуще, но глаз от монитора не оторвал. - О боже! Ксюха! Ну начни ты, я не знаю, что с этим стесняшкой вообще делать!
Ксю посмотрела на него из-под длинной чёлки, медленно провела глазами по его лицу, шее, рукам… На руках её взгляд остановился, она задумчиво склонила голову набок, наблюдая как старый я выстукивает пальцами какой-то ритм. Он заметил, мигом спрятал ладони, став цвета спелой бурячины, Ксю невозмутимо перевела взгляд на ноут. Только я со своего ракурса видел, как она улыбнулась на одну сторону и прикусила губу, та сторона лица, что была ближе к нему, осталась скучающе неподвижной. Я подошёл к малиновому себе, упёрся руками в колени, приблизив своё лицо к его, прошептал:
- Дурень! Ну посмотри на неё… Она же чудо. Она будет тебя любить, и ты будешь её любить, и вам будет офигенно хорошо вместе! Для этого нужно только не хлопать ушами, а что-то делать. Поговорить, рассмешить, ну попробуй!
Старый я понемногу поднял голову, скосил глаза в сторону девушки.
- И не надейся, - раздался насмешливый самоуверенный голос. - Посмотри на неё, ты хоть представляешь, сколько у неё ухажёров? Тебе ничего не светит.
Я еле удержался от опрометчивого желания прыгнуть на него и вцепиться зубами в глотку. Бес увидел моё перекошенное лицо, оскалился:
- Безнадёжно! Ты никогда его не заставишь! Точнее, - ухмыльнулся он, - ты никогда не заставишь СЕБЯ. Слабак нерешительный, - он повернулся к Ксюхе и повторил громче, для неё. - Слабак!
Ксю поджала губы, быстро глянула на поникшего меня, отвела глаза. Я присел возле неё, игнорируя издевательские ухмылки Беса:
- Ксюш, ну помоги ему, а? Ты же видишь, ты ему нравишься! И он тебе нравится. Он такой… - я наморщил лоб, пытаясь найти в себе что-нибудь привлекательное… Задумался. Разозлился на себя и совсем растерялся. Бес мерзко захихикал, поднял брови:
- Ну так? Какой же ты, а?
- Отвали, - рыкнул я, - что я тебе, барышня, в мужике красоту искать?!
Бес заухмылялся ещё ехиднее, повернулся к краснеющему старому мне, хмыкнул:
- Забей, неудачник. Ты безнадёжен.
Мне показалось, что ко мне крылатому это тоже относится, я опустил глаза, пытаясь не скатываться в обречённость, но его слова произвели сильный эффект – я действительно подумал, что совершенно безнадёжен. И Бес тут ни при чём, я и без него не блистал успехами. Ангел-неудачник…
- У тебя красивые руки. Ты на чём-нибудь играешь?
Голос Ксю вывел меня из отчаяния, я распахнул глаза, даже не пытаясь сдержать отпадавшую челюсть. Беса перекосило, похоже, он уже видел меня сдающимся. Я послал Ксюшке нежную улыбку – эй, кто тут чей ангел? Это я должен тебя спасать. Старый я в этот момент смутился ещё больше, стал колупать пальцами часы, покачал головой:
- Я играю только на клавиатуре и нервах. А ты?
Она смущенно улыбнулась:
- Раньше на гитаре играла.
- А сейчас?
- А сейчас ногти, - она помахала в воздухе растопыренными пальцами с оранжевыми когтями по три сантиметра, он воскликнул:
- Ого! И удобно с такими?
Я расплылся в улыбке до ушей, оба моих подопечных смеялись и болтали, Бес рычал сквозь зубы. Я насмешливо сделал ему ручкой и прыгнул в яркое летнее небо, проматывая время вперёд – посмотрим, что изменилось.
***
Я сидел на неудобном пластиковом стуле, вокруг толкалась очередь из таких же болезных, мне сразу вспомнился отвратительный запах больницы и я порадовался, что сейчас его не чувствую.
А какая была задумка! Да… добился-таки, великий комбинатор, блин!
Я ещё раз глянул на себя, поморщился. Старый я шёл на перевязку. Выглядел он краше некуда, особенно правая сторона лица — опухший, отёкший, заплывший и бордово-синюшный. А поймал всего лишь один удар. Я перевёл взгляд на правую руку, мокрые грязные тряпки на которой я и шёл менять. Кра-со-та! Всегда любил открытые переломы. Профнепригоден на два месяца, стопудово. Больничных кот наплакал, плату за квартиру никто не отменял, а потрошить заветную карточку «на машину» тоже не хочется. Так что скорее всего, буду я весь больничный сидеть с клавиатурой под левой рукой и мышью под правой ступнёй, крапая очередной «левачок»… Я опять глянул на лицо, быстро отвёл глаза – ну и образина! А бровь, по ходу, навсегда такая останется.
Похоже, это была плохая идея – бить Волка.
Мимо процокала каблуками медсестра, болезненно скривилась перекошенному мне, я отвернулся. Красота в квадрате! В кубе! Красота факториал! Я скрипел зубами и кипел мозгами, пытаясь понять, почему ТАК?!
Нет, почему я так выхватил, я понял ещё когда смотрел короткую драку в переходе. Из-за нехватки опыта, роста, веса, силы и мозгов. Причём в основном последнего. А что ещё могло заставить меня кинуться на этого бычару? Ну, разве что ревность… а ещё подслушанный разговор этого самого Волка с дружком, которому байкер самодовольно врал о бурном темпераменте моей Ксюхи и её неукротимости в постели. Хотя каким-то задним умом, которым, как известно, все сильны, я понимал, что очень боялся того, что Волчара не врёт, и по большей части именно из-за этого набросился на него очертя голову. И даже без монтировки.
Одно радовало – он сейчас тоже вид имел крайне несексуальный. И длиться это у него будет куда дольше, чем у меня – сломанная челюсть плохо срастается. И этому я был неимоверно рад, хоть это и стоило мне покорёженной руки. Об отбитых о стену почках я старался не думать, тем более что до сих пор не мог понять, как он умудрился одной рукой меня подхватить и грянуть о стену.
Эх… У меня летучего ничего не болело, не ныло и не чесалось, но ощущал я себя всё равно хреново. Мало того, что моя затея по сведению себя с Ксюхой в очередной раз с грохотом провалилась, так меня ещё и отлупили как пацана зелёного. Об стену.
После моих гипнотических подвываний у постели старый я был раздавлен и сломлен, уверовал в любовь и позволил себе влюбиться… И как я понял из произошедшего сейчас, не нежно романтично полюбить, обливаясь медовыми слезами счастья, а чётко и целеустремлённо захотеть её, захотеть всю и сразу, и только себе, в безраздельное пользование, очень нагло и самоуверенно.
И действовал тот я не стесняясь, со временем только наращивая обороты, и Ксюхе он о своих чувствах сообщил с первой недели… вот только она их не разделила. А на предложение остаться друзьями мой исходник заявил, что дружба с Ксюхой – это забивание гвоздей микроскопом, но если она пока этого не поняла, он согласен подождать.
Я их разговор пересматривал не вмешиваясь раз десять, мне дико непривычно было видеть себя таким прямым, честным и самоуверенным, этот я больше походил на Беса, чем на меня самого. Хотя… должен с прискорбием признать – мне этот я нравился. Его нахальная улыбка, грубоватая манера речи, уверенные движения. В нём было то, чего никогда не было во мне – какая-то бандитская романтика, опасная и привлекательная…
