Артур Кларк - Город и звезды

Хилвар сжалился над Элвином, лишь когда они преодолели уже две трети склона. Они немного отдохнули, прислонившись к обращенной на запад каменной осыпи, пока нежный свет солнца ласкал их тела. Рокочущий грохот был теперь очень силен. Элвин спросил о нем у Хилвара, но тот отказался объяснить что-либо. Он только сказал, что в конце восхождения Элвина ждет сюрприз. Они теперь двигались наперегонки с солнцем, но, к счастью, заключительный подъем не был крутым. Деревья, покрывавшие низ холма, теперь стали более редкими, словно и они устали бороться с тяжестью. На последних сотнях метров землю устилал ковер короткой, жесткой травы, ступать по которой было очень приятно. Когда показалась вершина, Хилвар вдруг энергично рванулся вверх по склону. Элвин решил проигнорировать вызов; в сущности, у него не было выбора. Его хватило лишь на то, чтобы постепенно тащиться вперед и, поравнявшись с Хилваром, в изнеможении опуститься на землю.

Лишь отдышавшись, он смог оценить пейзаж, открывшийся перед ним, и увидеть источник несмолкающего грохота. Земля по ту сторону верхушки холма стремительно переходила в почти вертикальный каменистый обрыв. С обрыва, отрываясь от него на немалое расстояние, ниспадала могучая водяная лента; плавно изгибаясь, она разбивалась о скалы в нескольких сотнях метров внизу. Там она терялась в мерцающем тумане пены, из недр которого и раздавался беспрестанно рокочущий гром, гулким эхом разносившийся по обе стороны гряды холмов.

Большая часть водопада была уже в тени, но лучи солнца, струясь между гор, все еще освещали землю внизу, сообщая пейзажу чарующее очарование. Ибо у подножия водопада трепетала в недолговечной прелести последняя радуга на Земле. Хилвар взмахнул рукой, обводя горизонт.

— Отсюда, — сказал он громко, чтобы его было слышно в гуле водопада, — ты можешь видеть весь Лис.

Элвин вполне мог поверить ему. К северу на многие километры тянулся лес, там и сям прорезанный полянами, лугами и извилистыми нитями множества речушек. Где-то в этой бескрайней панораме пряталось село Эрли, но пытаться отыскать его было делом совершенно безнадежным. Элвину лишь ненадолго показалось, что он заметил озеро, мимо которого вела дорога в Лис. Еще дальше к северу деревья и поляны терялись в крапчатом зеленом ковре, морщинившемся кое-где грядами холмов. А еще дальше, на самом пределе видимости, подобно облачному валу, лежали горы, отсекавшие Лис от пустыни.

Тот же вид открывался при взгляде на восток и запад; к югу же горы были, казалось, всего в нескольких километрах. Элвин ясно разглядел их и понял, что они значительно выше пригорка, на котором он стоял. Их разделяла страна куда более дикая на вид, чем та, которую они миновали только что. Почему-то она казалась пустынной и заброшенной, словно человек не жил здесь уже очень давно.

На немой вопрос Элвина ответил Хилвар.

— Некогда эта часть Лиса была заселена, — сказал он. — Я не знаю, почему ее оставили; возможно, когда-нибудь мы снова отправимся туда. Сейчас там обитают лишь животные.

Действительно, там не было видно ни полян, ни укрощенных рек, указывающих на присутствие людей. Лишь в одном месте можно было заметить, что человек когда-то все же жил здесь: на расстоянии многих километров над крышей леса, подобно сломанному клыку, выступали одинокие белые руины. Все вокруг было поглощено джунглями.

— Нам следовало заняться этим раньше, — сказал как всегда практичный Хилвар, распаковывая снаряжение. — Через пять минут здесь будет темным-темно и к тому же холодно.

На траве появились диковинные детали какого-то аппарата. На тонком треножнике возвышался вертикальный шест с грушевидным придатком на конце. Хилвар выдвигал его до тех пор, пока груша не оказалась как раз у них над головами, и дал мысленную команду, не уловленную Элвином. Их маленький лагерь озарился ярким светом. Груша давала не только свет, но и тепло — Элвин кожей ощутил нежное, ласкающее сияние.

Держа треножник в одной руке, а свой контейнер — в другой, Хилвар стал спускаться по склону, Элвин же поспешал сзади, изо всех сил стараясь удержаться в круге света. Наконец, они разбили лагерь в небольшой ложбине в нескольких сотнях метров от вершины, и Хилвар занялся приведением в действие прочего снаряжения.

Первой появилась большая полусфера из какого-то прочного и почти невидимого материала, полностью окутавшая их, защитив от начинающегося холодного ветра. Купол, судя по всему, генерировался небольшим ящичком, который Хилвар кинул на землю, тут же полностью забыв о нем и даже забросав прочими пожитками.

Возможно, из него же спроецировались комфортабельные полупрозрачные кушетки, на одной из которых Элвин с наслаждением растянулся. Впервые в Лисе он увидел материализацию мебели; дома здесь казались ему сверх меры забитыми всякой всячиной, которую было бы куда лучше убрать с дороги в Банки Памяти.

Еда, которую Хилвар достал из очередного контейнера, также оказалась первой чисто синтетической пищей, отведанной Элвином после прибытия в Лис. Когда преобразователь материи, поглотив сырье, сотворил каждодневное чудо, воздух под куполом ровно колыхнулся и просочился в отверстие где-то вверху. Вообще-то Элвин был очень рад синтезированной еде. Способы, которыми приготовлялись другие ее виды, шокировали Элвина своей пугающей негигиеничностью; кроме того, имея дело с преобразователем материи, можно было точно знать, что именно ты ешь.

Когда они расположились на ужин, ночь уже наступила и показались звезды. К концу ужина за пределами их светового круга было уже совсем темно. У его края Элвин заметил неясные силуэты вышедших из укрытия лесных обитателей. Время от времени в уставившихся на него глазах мелькали отблески света. Но какие бы звери ни глядели оттуда, ближе они не подошли, и ему не удалось их рассмотреть.

Все было очень мирно, и Элвин ощущал полное удовлетворение жизнью. Улегшись на кушетках, Элвин и Хилвар долго беседовали, обсуждая увиденное, загадки, которыми оба были заинтригованы, различия в обеих культурах. Хилвар был поражен чудесными свойствами схем вечности, поставившими Диаспар вне власти времени, и Элвину совсем непросто было ответить на некоторые его вопросы.

— Что мне непонятно, — сказал Хилвар, — каким это образом конструкторы Диаспара достигли уверенности в том, что в схемах памяти ничего не может испортиться. Ты сказал мне, что информация, описывающая город и всех живущих в нем, хранится в виде распределения электрических зарядов внутри кристаллов. Хорошо, ну пусть сами кристаллы вечны — но как насчет подключенных к ним схем? Неужели абсолютно никогда не происходит никаких сбоев?

— Этот же вопрос я задавал Хедрону, и он объяснил мне, что Банки Памяти на самом деле утроены. Любой из трех банков может обслуживать город, и если с одним из них что-нибудь будет не так, два других автоматически исправят его. Только если одинаковая ошибка произойдет одновременно в двух банках, ущерб окажется непоправимым — но вероятность этого бесконечно мала.

— А как осуществляется связь между образами в блоках памяти и действительными составляющими города? Между планом и вещами, которые он описывает?

Увы, Элвин полностью исчерпал свою эрудицию. Он знал, что ответ включает в себя использование технологий, основанных на манипуляции самим пространством — но как можно жестко удержать на месте атом, исходя из хранящихся где-то данных, он не мог объяснить даже в самых общих чертах. Во внезапном озарении он указал на невидимый купол, защищавший их от ночи.

— Расскажи мне, как ящик, на котором ты сидишь, создает эту крышу над нашими головами, — объявил он, — и тогда я объясню тебе, как работают схемы вечности.

Хилвар расхохотался.

— Ну что ж, полагаю, это честное сопоставление. Тебе надо будет расспросить об этом у кого-нибудь из наших специалистов по теории поля. Я, конечно, не смогу тебе ответить.

Эта реплика повергла Элвина в глубокое раздумье. Значит, в Лисе все еще были люди, понимавшие, как работают их машины; в Диаспаре же таких людей не осталось.

Они еще долго разговаривали на подобные темы, и наконец Хилвар заявил:

— Я устал. А ты — ты не собираешься спать?

Элвин потер все еще ноющие конечности.

— Возможно, я бы и захотел, — признался он, — но не уверен, что смогу. Мне это все еще кажется странной привычкой.

— Это куда больше чем привычка, — улыбнулся Хилвар. — Мне говорили, что некогда сон являлся необходимостью для всех людей. Мы все еще любим поспать по крайней мере раз в сутки, хотя бы несколько часов. За это время тело освежается, и то же происходит с рассудком. Неужели в Диаспаре никто никогда не спит?

— В очень редких случаях, — сказал Элвин. — Джезерак, мой наставник, делал это раз или два, после исключительных умственных усилий. Хорошо сконструированное тело не должно нуждаться в подобных периодах отдыха: мы покончили с ними миллионы лет назад.