V.АЛENTIN - Мир чужих ожиданий

Бабушка говорила тихо и весомо, глядя вниз. Она боялась ошибиться в этом юноше.

- Но разве я смогу вам в этом помочь? – заворожено сказал Виктор.

Пожилая женщина посмотрела на него.

- Нам помогать не нужно. Но ты один из тех, кто сможет желать нашего пути. Разве не так?

- Нне-знаю. Нет, я понял, то, что вы сказали, вы не думайте. Но разве я такой как вы?

Бабушка пожала плечами:

- Понятия не имею. Но ты достоин того, чтобы это услышать.

Виктор вдруг криво ухмыльнулся, и сказал:

- Я теперь, кажется, понимаю, как людей заманивают в секты. Много красивых слов и подстроенных фокусов. Не может это быть правдой.

Бабушка мельком взглянула на Мита, тот еле заметно кивнул; тогда она пристально посмотрела Виктору в глаза, подмигнула и неожиданно сказала странным отрывистым голосом, похожим на Витькин: «Она врёт всё, старая ведьма, надо уходить».

Эффект превзошёл все ожидания. Виктора аж подбросило в кресле. Он уставился на бабушку, покрылся испариной и заорал:

- Как вы это блять делаете? Что за хуйня здесь происходит?

Бабушка невозмутимо ответила:

- Виктор. У тебя очень выразительное лицо. А в совокупности с тем, что я уже знакома с твоей манерой изъясняться – дальнейшее просто дело техники.

Виктор обернулся за объяснениями к Андрею – и наткнулся на Мита. Мит прочувствованно сказал, указывая на бабушку:

-Ужасная женщина. Из любого душу выймет, а потом как попало затолкает обратно – Мит протянул руку для рукопожатия и представился – Меня зовут Дмитрий. Я тут уже давно сижу и слушаю. Предпочитаю не вмешиваться, чтоб самому не попасть под водопад откровений. Но искренне тебе сочувствую. Искренне – и по долгу службы. Я сертифицированный Муниципальный психиатр. Психотерапевт.

- Психиатр? Муниципальный? - Виктор истерично хихикнул – да, это именно то, чего здесь не хватало. Конечно, тут нужен психиатр. Ну и какого чёрта ты здесь делаешь?

- Да вопрос у меня к тебе есть – очень серьёзно сказал Мит.

- К-какой вопрос? – чуть заикаясь, спросил Виктор.

- Да простой достаточно. Ты водку пьёшь? Или пока по возрасту не положено?

- Ну пью, допустим. Причём тут возраст?

- Очень хорошо, что пьёшь - Мит удовлетворённо кивнул – Тогда второй вопрос. Как ты относишься к бильярду?

- К какому бильярду? – спросил Виктор недоумённо.

- Ну, к такому, с шариками, с зелёным сукном. Деревянному. Здесь есть такой на втором этаже, с лузами и мини-баром.

- Не знаю, играть не пробовал.

- Тогда третий и самый важный вопрос. Пойдём пить водку и играть в бильярд?

- Сейчас? – поразился Виктор.

- А чего тянуть? Эти вот – указал Мит на присутствовавших – сейчас спать отправятся. Тебе идти некуда, да и глупо это – ночью начинать новую жизнь. А я предлагаю выпить водки, и, если захочешь, просто потрепаться ни о чём. Захочешь молчать – так я тоже не против, я и на работе наслушиваюсь; будем пить молча. И бильярд – это, поверь, классная штука. Ну так что, пойдём?

- Ахуеть – сказал Виктор – ну хрен с тобой, пойдём…

- Ф-фуу-ух – сказала бабушка, когда Мит и Виктор вышли. Было слышно, как Мит треплется про кошку, которая где-то здесь валяется и представляет собой смертельную опасность для зазевавшихся; и как Мит спрашивает какую водку предпочитает гость, Виктор что-то ответил, Мит рассмеялся, и их голоса стихли.

- Я уж думала, что так и помру, прямо на допросе, который нам тут учинил этот настырный юноша. Не по возрасту мне уже такие нагрузки. У нас, слава Богу, для этих целей собственный психотерапевт имеется. Но Мит, конечно, паршивец, каких мало. Совершенно ненадёжный человек. Русским же языком было ему сказано – приезжай немедленно. Нет, проболтался где-то чуть ли не до ночи…

Дашка спохватилась и убежала укладывать Соню, через минуту вернулась и спросила у Катерины, не она ли сегодня следит за малышами и как следует относиться к тому, что детвора растащила новорожденных щенков по всему дому, и Герда мечется между ними как угорелая, а Настя дрыхнет в детской. Катя всплеснула руками и умчалась наводить порядок.

- Миту я отправил вызов, как только домой добрался – сказал Андрей, пересаживаясь поближе к бабушке.

- И ты его вызывал? Очень мило. Хотела б я знать, чем он был так занят, если проигнорировал нас обоих. Если завтра выяснится, что у него на приёме просто была какая-то его очередная пассия, я стану очень злопамятной…

- Да ну нет… не мог Мит из-за какой-то ерунды так задержаться. Наверное, и правда, что-то неотложное – Андрей помолчал, раздумывая – ты мне лучше скажи, как тебе Виктор? Кроме того, что он очень настырный, и, как оказалось, воспитанник твоего приятеля…

- Нет, Андрюша, давай совсем наоборот, это ты мне объясни, почему обратил внимание на его повесть. Про сегодняшний день я не спрашиваю – Катерина мне уже изложила в красках, об остальном я догадалась самостоятельно. Повесть пришла в издательство от чужого имени, и Виктора тебе пришлось разыскивать, так ведь?

Андрей изумлённо уставился на бабушку, и проговорил с характерными интонациями:

- Но как, чёрт возьми? Как вы догадались, дорогой Холмс?

Бабушка рассмеялась:

- Элементарно, Уотсон! Во-первых, у Виктора, конечно же, нет денег для участия в конкурсе на Приз Года, – она выдержала эффектную паузу – а во-вторых файл назывался «Иван Золотарёв», хотя на первой странице стоит другое название, и среди персонажей никакие Иваны, а уж тем более Золотарёвы, не встречаются.

- Да, действительно всё очень просто… - сказал Андрей и печально вздохнул – ты как всегда, на высоте. Я и половины того, что ты рассказала про Виктора, в книге не увидел. Не всем даны такие таланты…

- Ерунду говоришь, Андрей. Это просто опыт. Огромный жизненный опыт, которого тебе катастрофически недостаёт. Ты прекрасно знаешь, любишь и понимаешь литературу. Но для того, чтобы читать в авторах их сокровенное, требуется знать и обычную человеческую жизнь, с её нехитрыми, на самом деле, перипетиями. А этого ты чураешься, со всем своим аристократическим презрением. Тебе нравится сидеть дома и вести интересные беседы с умными людьми; и нравится сидеть на работе, и, так и быть, читать вполглаза тот продукт жизнедеятельности людей обычных, который сами они почему-то считают литературой. В результате, ты проживаешь в таком себе, вполне тянущем на идеальность, мирке… Никаких ассоциаций не возникает? Я ведь не просто так рассказывала про Шелестова, и унылую его жизнь.

Андрей неохотно согласился:

-Да, пожалуй ты права. Действительно есть нечто общее. И это тем обиднее, что меня-то как раз воспитали семьи, а следовательно, с меня и спрос больше… Понимаешь, именно сегодня я абсолютно точно понял, что больше не хочу, не могу и не буду работать редактором. Что эта работа мне опротивела.

- Здрасьте-приехали – сказала бабушка.

- Да, это выглядит, мягко говоря, неожиданным решением. Но ты же знаешь, что я торчал в этой чёртовом издательстве с одной-единственной целью – поиск разумных, потенциальных родственников и «сочувствующих», если вдруг таковые отыщутся среди пишущей братии. Я, как последний дурак, читал не только то, что приходило в «Новую книгу» – Андрей вскочил с кресла и прошёлся по гостиной - мне удалось завести приятельские отношения с редакторами конкурентов, я им немного помогал при каких-либо затруднениях, а взамен имел полный доступ к их авторам. И Год Писателя нам был на руку. И даже есть результат, хоть по мне, и очень сомнительный – он сейчас пьёт у нас в бильярдной. Но я больше не могу. Я не хочу этим заниматься. Я категорически не гожусь для поиска разумных.

- Так. Будем считать, что я всё поняла. А теперь сядь, пожалуйста, у меня голова болит следить за твоим мельтешением, и расскажи то, о чём я тебя спросила с самого начала: почему ты обратил внимание на повесть Виктора?

Андрей извинился и сел обратно. Он знал, что с его ростом торчать как колокольня посреди гостиной, было, по меньшей мере, невежливо, и заставляло собеседников неудобно задирать голову при разговоре.

- Почему обратил внимание? Несколько необъяснимых странностей. Ну, во-первых, язык. Странные анахронизмы. Возраст автора был мною определён неправильно – я был уверен, что ему около тридцати. А манера выражать мысли явно относилась к середине прошлого столетия. Никак это не вязалось – Андрей посмотрел на бабушку – Я, наверное, и сам так пишу. С некоторыми анахронизмами.

- Очень может быть – согласилась бабушка, - ну, а что во-вторых?

- Во-вторых, очень уж небанальная тематика повести. Социальный протест. Причём, протест неудачный, приведший героя к самоубийству. Протест – отнюдь не редкость в книгах, написанных подростками и молодыми мужчинами, но тут принципиально отсутствует мотивация наживы и улучшения условий существования. Из таких, как автор, подумал я, в прошлые века вырастали профессиональные революционеры, вроде Че Гевары.