Алекс Змаев - Песок под солнцем
— Доча, ты что, без нас ешь?
— Нет, мам, я только тренируюсь.
— А пахнет очень даже аппетитно.
Мы уже почти сели за стол, как в коридоре раздались трели комма, а затем из столовой — звук упавшего стула и папин топот, ну прям как слон по квартире пронесся.
— Опять забыл его в куртке, ну где же… — комм тем временем замолкает. Через пару секунд начинает верещать мой, на экране надпись «Михаил». Что у него случилось?
— Алло. Это ты, Бри?
— Да, слушаю.
— Я Роману звонил, он не отвечает.
— Папа здесь, просто не успел ответить. Что у тебя за спешка?
— Тут посольские… привезли два комплекта для «сухого душа»… — Мих мнется. В чем дело-то? Я в курсе, их две недели мурыжили в лабораториях, пытаясь выковырять кошеские секреты. Нашли что-нибудь ценное или нет — не знаю, папа не сказал, но сегодня их должны были отдать Миху.
— А что с ними не так?
— Они вроде бы целые. Точнее скажу, когда установим. Но стоило коробки занести в двери, компьютер дома заорал, что в них следящие устройства. И точно — я шесть штук достал. Лавиния говорит, «эту гадость» она в доме не потерпит. Так что ты там спроси папу, что делать с жучками.
— Ох! Сейчас спрошу. — Ну что за гадство? Так перед хозяйкой подставили! Хотя Мих спокоен, может, еще ничего страшного.
Возвращаюсь в столовую.
— Пап, почему ваши тайком от нас в эти душевые жучков засунули?
— А что? Нашли что-то?
— Пап, хорош прикидываться, у Лавинии в доме детектор.
— Вот как? Можно было ожидать. И как, извлекли?
— Да, шесть штук. Мих спрашивает, куда их девать?
— Сколько?? Мы только два ставили. — Я делаю выразительный жест коммом. — Скажи Михаилу, я сейчас к нему отправлю Опанаса.
— Алло, Мих? Папа отправит к тебе какого-то Опанаса. Ты такого знаешь?
— Видел однажды.
— Ну вот, ему и отдашь. Как у тебя там вообще дела-то?
— Нормально. Надеюсь, за неделю кабинки смонтирую. Потом можно будет передавать через твоего папу приглашение кошу, который нам эти кабинки продал.
— Поняла. Звони, как новости будут.
Пока я разговаривала с Михом, рыба со стола уже исчезла, только у меня на тарелке лежит маленький хвостик. Мама задумчиво облизывает вилку:
— М-м… что-то в этом есть.
— Да ну… — папа, посмотрев вокруг, потянул к себе пакет с чипсами; явно не наелся. — Столько возни, а еды на один зубок.
* * *Сегодня мы принимаем на вилле «Русалка» первого гостя. Михаил закончил установку всяких кошеских штучек в ванных, я навела порядок в доме, загрузила холодильники подходящими полуфабрикатами и даже освоила примерно десятую часть техники на кухне.
— Говоришь, должен скоро появиться? Как его зовут хотя бы?
— Багир. Обещал прийти посмотреть, как установлены кабинки и остальное, и вообще опробовать наше творчество.
— «Творчество» пока твое. Я в городе залипла. Прости, что не помогла.
— Да ладно, всякое бывает.
Да, бывает. Всякое. Если говорить самой себе честно, я просто боялась Михаила еще до той первой встречи. Или нет, не так — боялась себя. Хорошо, Мих все время держал спокойный деловой тон и мне удалось взять себя в руки и не убежать с воплями. А позже привыкла. Сейчас вот спокойно сидим в гостиной первого этажа и смотрим через окно на тропинку. Ждем посетителя. Можно молчать, можно говорить.
— Вот и Багир. Пойду встречу.
Мих направляется к двери, а я выглядываю в окно. Точно, по дорожке к двери подходит полосатый кош, весь словно одетый золотистым мерцанием. Плед на плечах, юбка в косую клетку, широкий кожаный пояс, на который так и просится повесить меч. Представляю, как он выглядел бы с мечом, и — выпадаю из реальности. Уверенные шаги коша отдаются пульсом в голове. Да что со мной такое? Опять крыша поехала? Замерев, наблюдаю за кошратом и Михом, который открывает ему дверь.
— Рад приветствовать вас на вилле «Русалка».
— Михаил, я тоже рад тебя видеть, — кажется, он смотрит только на Миха, но все равно тут же замечает меня. — О! Не представишь ли меня прекрасной даме?
Это я «прекрасная дама»?
— Позволь представить тебе Березку. Ваш отдых здесь — наша совместная затея. Бри, представляю тебе Багира, который очень помог нам.
Слышу голоса как сквозь толстое одеяло, где-то вверху и далеко. Пытаюсь что-нибудь сказать в ответ, но встречаю янтарный взгляд, и не вижу более ничего вокруг. Из горла вырывается только полузадушенный писк. Хочется расстелиться ковриком под его ногами, и я не выдерживаю. Будь что будет. Встаю, делаю шаг, опускаюсь на колени. Точнее, пытаюсь опуститься. Меня поддерживают покрытые мехом руки:
— Очень мило с вашей стороны, Бри. Однако вряд ли стоит придавать такое значение ритуалам. Давайте будем запросто, по-дружески. Меня среди друзей называют Баг, вы не против, если я к вам буду обращаться как к Миху и Бри?
«По-дружески»? С ним? Да все что угодно. Разве я могу быть против? Горячие сильные руки осторожно усаживают в кресло, и мужчины оставляют меня одну — уходят на второй этаж смотреть комнаты. Голова перестает кружиться, и вдруг понимаю, что так и не сказала ни единого слова. Веду себя как дура. Как такое может понравиться Багиру? Да, для меня он именно Багир, и никак иначе. Сейчас страх и желание как бы разделились. Страшно и бросает в дрожь — сделать что-то, что может не понравиться ему, а теплое сияющее ощущение, пронизывающее насквозь — это желание, оно от ласкового взгляда, прикосновений, голоса, запаха. Значит, если я хочу держать себя в руках и не наделать глупостей, разумнее всего близко не подходить, глаз не поднимать, и занять себя чем — нибудь полезным. Например, пирогом. Это одна из моих ценных находок за последнюю неделю. Настоящий, самодельный рыбный пирог можно сделать целиком из магазинных компонентов. То, что в старинных рецептах называлось «мука», сейчас продается как «подсыпка на противень», рыбное филе в брикетах вполне подходит, и так далее. Вроде бы и рецепт старинный, и вкус гораздо лучше, чем готовые замороженные пироги, а собрать все необходимое просто. Вот им и займусь. А тем временем мозги встанут не место. Очень хочется надеяться…
Пока пекся пирог, пряталась на кухне, не высовывая носа. Слышала, как Мих с Багиром осматривали дом, но ко мне заходить не стали. И хорошо, а то я опять натворила бы не то. Зато когда приходит время подавать на стол, я уже спокойна. Экстаз переплавился в тихую уверенность «я все для тебя сделаю, Багир». И она уже не требует внешнего выражения. А больше никому этого знать пока не обязательно.
Благодаря своему новообретенному состоянию я уверенно держалась за столом, немножко участвовала в беседе, разливала чай. Руки не дрожат, а предельная сосредоточенность на деле со стороны незаметна. Вот только дело это — предугадывать любые желания Багира. Случилось неожиданное: когда я думаю, что ему сделать приятного, на фантазии времени не хватает, и рассудок пока что остается со мной.
Гораздо сложнее оказалось ночью, когда мужчины разошлись по своим комнатам, а я стала устраиваться у себя. Спать на новом месте у меня и так получается плохо, а здесь вдобавок бросало то в жар, то в холод. Я хочу быть нужна Багиру, и не понимаю, зачем могу быть ему нужна. От этого холодно и страшно. Но этот страх другой, не тот, что был раньше по отношению к мужчинам. Тот пах плесенью ночных подвалов, болью и кровью, а здесь я будто стою одна среди огромных заснеженных гор, окруженная сверкающими ледяными пропастями и склонами. Я несоизмерима с этими горами. Найти бы хоть что-нибудь, отличающее меня от жалкой травинки у подножья, но что? Если такое вообще существует, Багир о нем должен знать. Уверена, Багир вообще все знает, но решусь ли я спросить? Не решусь. Ведь не готова услышать честный ответ «нет, низачем не нужна» и тогда опять свалюсь в поросший плесенью подвал. Ворочаясь на подушках и вспоминая старинные любовные романы, ворчу себе: «Увы, Бри, ты влюбилась». В наше время такое тоже случается, но редко и обычно в среднем школьном возрасте. А меня накрыло сейчас.
В общем, уснуть не вышло. Когда тьма за окном сменилась серым предутренним сумраком, умылась, причесалась, привела себя в порядок и пошла готовить завтрак.
За завтраком кош был весел, болтал с Михом о пустяках и делал вид, что не замечает моего мрачного настроения. А я злилась на себя, что не могу быть веселой перед его глазами и участвовать в беседе, или хоть чуточку вылезть в «здесь и сейчас». После завтрака Багир собрался уходить, обещав рассказать кошам о нашей вилле, и иногда гостить у нас. До меня дошел смысл только последнего кусочка фразы — он придет еще. Все остальное не имело значения.
После его ухода, немножко послонявшись по углам, засобиралась и я, наплетя что-то про срочные дела. Нехорошо, конечно, бросать всю уборку на Миха, он и так тут месяц безвылазно возился, но я опасалась вопросов и лишнего внимания. Требовалось привести мысли в порядок и понять, как жить дальше. На пароме натянутые нервы слегка отпустило, я заснула прямо в кресле кают-компании и увидела, как иду по странному лесу, похожему на аллею, ведущую к вилле Русалка, только деревья отсвечивают красным. Впереди — золотой огонь, я пробираюсь сквозь заросли, а ветки не ломаются и даже не гнутся, оставляя на теле длинные глубокие царапины. Листья деревьев, холодные и гладкие, липнут к ранкам, вылизывая кожу, выпивая кровь. Проснулась — удивилась, что порезов и царапин нет, зато паром уже подходит к берегу.
