Владимир Кузьменко - Древо жизни. Книга 2
– Жаль, здесь трудно доставать заряды, – пожаловался Павел. – Я, правда, на этот раз привёз их, думаю, что хватит. Он тщательно почистил ружьё и повесил на стену.
– Сегодня я поучу тебя с ним обращаться, – пообещал он. – А завтра утром мы пойдём на охоту. Тех продуктов, что мы с тобой привезли, хватит на зиму, а если охота будет удачной, то можно протянуть и до лета. Дичи здесь много.
В дверь постучали.
– Открыто! – крикнул Павел.
Вошёл человек среднего роста, с прилизанными на бок волосами. Несмотря на тёплый осенний день, на нем была меховая куртка.
– Здравствуйте, – поздоровался вошедший.
– Ну, здравствуй, – нелюбезно ответил Павел. – Что скажешь?
Вошедший нерешительно потоптался на месте, ожидая, что его пригласят сесть. Но Павел не двинулся с места.
– Вы удивлены моим визитом? Ну что ж, этого следовало ожидать. Однако, несмотря на наши глубокие политические разногласия, я счёл своим долгом выразить вам свою и своих товарищей самую глубокую признательность за то, что вы для нас всех сделали.
Говоря это, он почему-то смотрел не на Павла, а на Ирину. Видя, что его не приглашают, вошедший придвинул к себе грубо сколоченный табурет и сел, расстегнув куртку.
Павел молча подкинул поленья в горящую печь.
– У вас здесь тепло…
– Да вы разденьтесь, – предложила Ирина, видя, что Павел молчит. Ей стало неловко перед гостем за явное пренебрежение, которое подчёркивал своим молчанием Павел.
– О, благодарю вас, – гость поспешно снял куртку и повесил на вбитый в стену гвоздь.
– Может быть, хотите чаю? – спросила она, снимая с плиты только что закипевший чайник.
– У вас есть чай? Настоящий чай? С удовольствием! Я уже забыл, когда пил его. Благодарю, благодарю, – повторил он два раза, принимая из рук Ирины чашку.
– Берите сахар, – она подвинула ему сахарницу.
Ирина налила чай Павлу и поискала на полке глазами чашку для себя, но не обнаружила и налила себе в пустую стеклянную банку, на стенке которой ещё сохранилась часть наклейки.
– Возьми мою, – предложил Павел.
– Ничего, так вкуснее, – улыбнулась она, отхлёбывая из банки. Заметив, что она стоит, гость поспешно вскочил с табурета, придвинул его к ней, а сам переместился на лавку у окна.
– Вы знаете, здесь, вдали от центров культуры и цивилизации, мы отвыкли от таких, казалось бы, маленьких и незначительных радостей жизни, как, например, этот чай. Мы постепенно грубеем…
– Вот и ехал бы себе в эти центры культуры, – нелюбезно буркнул Павел. Это были первые слова, которые он сказал гостю.
– Вы же знаете, что мои убеждения не позволяют мне находиться в стороне от борьбы…
– Толку-то от вашей борьбы…
– Напрасно вы так. У нас различные подходы и методы. Но цели-то у нас одни. Мы не должны враждовать, и мне непонятна ваша грубость, – обиделся гость. – Вы даже не представили меня даме!
– Эдуард Френкель – местный партийный лидер правозащитников, – неохотно назвал Павел гостя.
Френкель самодовольно улыбнулся и склонил голову.
– Как приятно видеть в такой забытой богом глуши очаровательную женщину! Позвольте узнать имя?
– Ирина, фамилии, к сожалению, нет. Есть номер, но он вас вряд ли интересует, – произнёс Павел с вызовом в голосе.
Френкель открыл рот, чтобы ответить на очередной выпад Павла, но в дверь снова постучали.
– Ещё один, – выдохнул Павел.
На пороге появился новый гость, высокий худощавый блондин в синих джинсах и белом шерстяном свитере. Он был молод, не больше тридцати двух, и если бы не белесые брови и красноватый цвет лица, можно даже назвать его красивым. Ирина, которая в своей жизни мало видела мужчин, взглянула на него с интересом. Павел заметил это и слегка нахмурился.
– Виктор Каминский, – представил он Ирине вновь вошедшего. – Тоже партийный лидер, но другого направления. Положительно, сюда сейчас сбегутся все…
Не обращая внимания на последние слова, Каминский подошёл к Ирине и поцеловал протянутую для пожатия руку.
– Я не замужем, – смутилась Ирина, слабо пытаясь высвободить руку.
– Вдова по собственному желанию, – добавил Павел. Настроение его совсем испортилось.
– Итак, вы уже вернулись! – как бы констатируя событие произнёс Каминский, медленно поворачиваясь к Павлу и склоняя голову в лёгком поклоне.
Павел фыркнул.
– Я слышал, – Каминский говорил медленно, растягивая слова, отчего его голос казался томным, – что у вас большие успехи.
– Не знаю, что вы имеете в виду.
– Ну как же? Вы вроде бы спасли всех нас? Мы вам весьма признательны.
– Право, не стоит благодарности, – насмешливо ответил Павел. – Вам-то меньше всего грозило.
– Почему? – вскинул брови Каминский.
– Ваше поселение даже не было занесено на карту.
– Вот как? Следовательно, мы хорошо законспирированы. Я не…
– Дело не в конспирации, а в отсутствии всякой деятельности, – перебил его Павел.
– Ах, вы опять за своё. Последняя конференция ещё раз подтвердила наш главный принцип: накапливать и накапливать силы! Руководство вашей фракции присоединилось к общему решению!
– Накапливать силы – это не значит сидеть в норах. Если бы мы все так думали и поступали, то нам бы не удалось добыть карты и список провокаторов.
– А кстати, где список?
– Там, где он должен быть: в боевых группах. Впрочем, он скоро уже не понадобится.
– Вот как? Выходит, вы даже не поставили в известность ЦК партии, взяли на себя одновременно обязанности и судьи, и палача? Причём не кого-то, а наших товарищей по партии!
– Не товарищей, а провокаторов!
– Пока их вина не доказана – они наши товарищи!
– Мне достаточно того, что их фамилии попали в обнаруженные мною списки. Кроме того, я видел и письменные донесения некоторых из них.
– Вот видите! – быстро среагировал Каминский. – Некоторых! Только некоторых, а не всех! Вы исключаете, что в эти списки были занесены фамилии честных людей с целью провокации?
– И поэтому списки хранились в бронированном сейфе? Не смешите меня, Каминский! Хоть вы и член ЦК – я, кстати, голосовал против вас, – но сейчас говорите глупость.
– Я знаю, что вы голосовали против меня. Но это не имеет никакого значения. Поскольку я выбран в ЦК, то вправе требовать от вас отчёта в ваших действиях!
– Ну и требуйте на здоровье! Если это доставляет вам удовольствие.
Каминский, который до этого продолжал стоять, теперь сел на лавку рядом с Френкелем, в то же время делая вид, что не замечает его присутствия.
– Послушайте, Дубинин, – миролюбивым тоном произнёс он. – Вы слишком горячи! У вас, русских, вечно крайности. Вы либо анархисты, либо коммунисты. Вы либо не признаете вообще авторитетов, либо, избрав себе очередного идола, готовы идти за ним куда угодно.
– Селекция – не русское изобретение!
– Знаю! Я о другом. В сложившейся обстановке как никогда необходимо единение всех прогрессивных сил планеты. Мы должны выработать компромисс, золотую середину! Это азбука политики!
– И ждать ещё двести лет? Вы поймите тоже! Двести лет тотального оболванивания населения! Вы готовы мириться, с этим? Мириться с операциями на мозге?
– Не все сразу! Вы поймите, выдвигать сейчас максимальную программу – обречь все предприятие на провал. Мы только оттолкнём от себя умеренно настроенные круги населения. А если за нами не пойдёт средний класс, который в общем удовлетворён пока создавшимся положением, мы потерпим неудачу. И более того! Неудача – это разгром партии и потеря всего, что было с таким трудом завоёвано! Вы этого хотите? Надо завоёвывать массы! Революция тогда и только тогда может рассчитывать на успех, когда идея революции охватит массы!
– Сейчас другая ситуация, Каминский. Массы, о которых вы изволите говорить, оболванены операциями на мозгах и одурманены наркотиками сновидений. Целый день эта ваша масса торчит у станков, чтобы к вечеру отключиться от действительности в сладком тумане. Что толку от такой массы? Надо вырвать массы сначала из дурмана наркотика. Тогда, может быть, у неё появятся идеи.
– Ну, допустим, вы правы. Но что вы можете сделать? Ну, вырвете десяток, другой, сотню, тысячу детей из питомников. Спасёте из школ сотню девиц. Ну и что? Что дальше? Что это решит? Это же все частные акции местного назначения, только раздражающие правительство. Необходимы глобальные действия.
– Какие? Цукерманщина? Соблюдение законности при кастрации?
– Не только! Мы боремся за демократию.
– Дозированную, разрешённую?
– Хотя бы на первых порах и такую!
– Такую демократию в любой момент можно прикрыть.
– Если мы добьёмся устранения императорской власти, даже при сохранении элиты, то это будет первым реальным шагом к освобождению.
– Мы добьёмся? Смешно! Кто с вами считается? Если и произойдёт смена императорской власти на власть элиты, обойдутся без вашего влияния.
