Эдуард Семенов - Кодекс Защитника
По невеселым лицам разведчиков отец Михаил понял, что поиск оказался неудачным. Да еще рядовой Семенюк. Он был самым молодым в разведгруппе. И именно его отец Михаил не увидел среди бойцов, стоявших за спиной старшего лейтенанта Макарова.
— Семенюк где? Он живой? — переспросил отец Михаил, уступая дорогу и пропуская разведчиков в палатку.
— Да живой он, — успокоил священника Макаров, — живот прихватило, в туалет отошел.
— Фу, ты! — облегченно вздохнул отец Михаил. — А я-то, уж испугался!
Он улыбнулся и, немного подумав, вместе с разведчиками вернулся в палатку. «Хоть возвращаться и плохая примета, — мелькнуло у него в голове, — но в первую очередь я — войсковой священник и не могу уйти, не сказав солдатам несколько ободряющих слов». Отец Михаил тут же отмел все сомнения и осенил себя крестным знамением.
Он прошел в глубь палатки и, сев на табурет, стал наблюдать, как снимают с себя амуницию уставшие парни.
— Ну, как там местные девчонки, ребята? — пошутил он, проверяя реакцию солдат. Он обратился ко всем сразу и ни к кому конкретно. — Ждали вас в засаде?
Обычно кто-нибудь обязательно находил пару слов, чтобы поддержать шутку. Что-то типа, все нормально, всех проверили, мин нет. А тут никто ничего не сказал. Все угрюмо молчали и старались не смотреть на священника. Священник покачал головой в такт своим мыслям. Каким-то чутьем он понял, что ребятам сейчас не до фривольных разговоров. Он хлопнул себя по коленям.
— Ну, что ж, вижу, что вы устали. Тогда давайте, отдыхайте, после поговорим, а мне тут надо сходить в одно место по делам.
Он встал и направился к выходу.
— Хочешь посмотреть на свет, отец Михаил? — неожиданно резко остановил его голос ефрейтора Стольников. Он был одним из первых, кто лег на кровать в самом дальнем углу палатки. Отец Михаил обернулся на голос и увидел худощавого парня интеллигентного вида. Ефрейтор лежал в одежде в обнимку со снайперской винтовкой СВД. Обращаясь к отцу Михаилу, он смотрел в потолок, закинув одну руку за голову.
— Свет мне и отсюда виден, — ответил ему в тон отец Михаил. — Хочу пообщаться с тем, кто стоит рядом.
— Один не ходи, отец, не советую. — Не поворачивая головы, проговорил Стольников. — Минимум — ослепнешь, а максимум — голову потеряешь. Я лично видел, как два америкоса с ума сошли после того, как с ними поговорили.
Отец Михаил вспомнил, как зовут Стольникова, и обратился к нему по имени. Он решил не ходить вокруг да около, а сказать прямо то, что знает.
— Это не просто свет, Саша! Это вызов на Суд Божий. А парень, что стоит рядом, — Защитник. И я просто должен быть возле него.
— Значит, вместо одного трупа будет два! — высказал свое мнение рядовой Корнеев, крепкий коренастый парень, контрактник. — Он стоит там один на площади. Как мишень! И вряд ли доживет до утра. Черные снайпера уберут его еще до восхода солнца. Ну а если не они, то союзнички какой-нибудь ракетой с неучтенной подводной лодки жахнут. И скажут, что так и было.
— Он точно псих, — констатировал Корнеев, изображая зевоту. — А если вы туда пойдете, то будет два психа.
Тут отцу Михаилу стало понятно, что все разведчики находятся под впечатлением от увиденного и пытаются найти ему рациональное объяснение. Именно свет был причиной неразговорчивости разведчиков, а не усталость.
— Нет, он не псих. Он — Защитник, и так просто его не убить, уверяю вас!
Старший лейтенант Макаров вышел из-за ширмы, которая отделяла его кровать от остальных разведчиков. Ширма была единственной привилегией офицера.
— Расскажи нам все, что ты знаешь о нем, отец Михаил! — сказал он, глядя в глаза священнику и садясь на табурет. Священник увидел, что на него смотрит десять пар заинтересованных глаз, и улыбнулся.
— Хорошо. Расскажу, что знаю. А знаю я, к сожалению, немного.
* * *Отец Михаил подвинул к себе свободный табурет, сел и снял с плеч рюкзак с бронежилетом. Посмотрел на часы. Было без пяти шесть. До полудня оставалось еще чуть более пяти часов. Надо было спешить, поэтому он начал с главного.
— Никто не знает точно, откуда они приходят, — начал свой рассказ Струков и как только начал говорить, заметил, что в палатке стало тихо. Все слушали его с удивлением и интересом. — Есть только догадки и предположения, что Защитники — это некий межгосударственный проект, который призван возродить на Земле высшую форму справедливости — Суд Божий.
— Что это такое — Суд Божий, — спросил старший лейтенант Макаров, — нам что, других судов мало? Конституционный, Гаагский, Хамовнический. Одна хрень — правды нигде нет.
— Суд Божий — это поединок, в котором над вами нет судьи. Только ты и твоя правда! Победил — значит, ты прав, проиграл — плати по счетам.
— Это как на дуэли, что ли? — хмыкнул Корнеев.
— Да, что-то вроде того, только без оружия, на лобном месте, при свидетелях.
— Без оружия? — удивленно произнес Стольников. — Бред! Сейчас это невозможно.
— Не скажи, — покачал головой отец Михаил, — вы разве не слышали ничего про Игоря Панкратова?
— Нет, а кто это?
— Первый Защитник. Несколько лет назад в Подмосковье он смог пройти через все круги ада и добиться Высшей Справедливости. Причем сделал это буквально за полдня.
— И где он сейчас?
— Он погиб.
Корнеев снова хмыкнул.
— Кто бы сомневался.
— Смерть была его добровольным выбором. По личным мотивам.
— Это как? — не понял Корнеев. — Сам себе пулю в лоб пустил или, как Христос на Голгофе, за других смерть принял?
— Ну, почти так, — согласился отец Михаил. — Когда ему необходимо было сделать выбор, он решил, что прошел свой путь до конца, и не стал уклоняться от предназначенной ему пули, хотя мог это сделать.
Корнеев был упрямым малым и очень любил жизнь. Он тряхнул головой и провел ладонью по стриженным волосам:
— Не понимаю. Как это так? Мог уклониться и не стал. Значит, не мог.
— Да. Это сложно понять, — согласился отец Михаил. — Когда-нибудь об этом будут рассказывать в школьных учебниках, но сейчас еще много сил на Земле, которые готовы пойти на все, чтобы как можно меньше людей в принципе знали о нем да и о проекте «Защитник».
Полог палатки зашевелился, все повернули головы и посмотрели на вошедшего, рядового Семенюка.
— Ну что, засранец, — подколол его Макаров, — предупреждал же тебя, не ешь черешню. А ты — чуть-чуть, чуть-чуть!
Семенюк, здоровенный увалень с пухлыми губами, в гимнастерке с закатанными рукавами и в стоптанных армейских полуботинках, нерешительно переминался с ноги на ногу на пороге палатки и почему-то не спешил входить.
— Чего стоишь? — прикрикнул на него Макаров. — Входи!
— Я тут с парнем из радиоперехвата пересекся, — глядя в пол, проговорил Семенюк, — кореш мой, земляк. Он шифровальщиком там служит.
— Где пересекся? В кустах? — хохотнул Корнеев.
— Нет, на плацу, — пробубнил Семенюк, поудобнее перехватывая автомат. В его руках автомат АКМ казался детской игрушкой, которую он давно перерос. — Он в штаб бежал. Успел шепнуть мне, что подлодка какая-то к берегу подошла. Он говорит, что, судя по радиоперехвату, на подлодке капитан сошел с ума и хочет вдарить ракетой по Боско ди Чильеджи. Вот я и подумал, может, нам лучше свалить отсюда, пока не поздно…
Старший лейтенант Макаров и отец Михаил переглянулись. Однако сказать что-нибудь друг другу они не успели. Над военным лагерем заунывно и нервно взывала сирена.
«Боевая тревога!»
* * *… Анна Сирош не считала себя кисейной барышней, однако и мужиком в юбке она считать себя тоже отказывалась. Поэтому предложение о помощи от Пола Ньюмана она приняла благожелательно, хотя несколько неохотно.
Пол показался ей слишком старым. «Ему, наверное, уже больше тридцати, — подумала она, — изучая краем глаза его лицо. — Наверняка у него есть жена и минимум двое детей, а помогать он мне задумал исключительно ради легкого командировочного флирта. Но если приставать активно не будет, пусть помогает. Тем более что у него есть машина!».
Пол оставил свою машину на стоянке для прессы возле КПП. Когда был отдан приказ о запрете выхода журналистов за территорию миссии, они обошли КПП сбоку, пролезли под колючей проволокой и благополучно успели выехать со стоянки перед постом до того, как ее заблокировали танком. Теперь они ехали в открытом джипе Пола в сторону южного блокпоста, старательно объезжая выбоины и впадины на некогда шикарной и оживленной трассе Цхинвал-Тбилиси. Сейчас эта дорога представляла собой жалкое зрелище. За четыре периода военных конфликтов, которые в общей сложности насчитывали более сорока лет, дорогу успели основательно проутюжить бомбами, гранатами, ракетами, а также траками тяжелой гусеничной техники, и теперь езда по ней представляла собой движение в стиле «пьяный мастер». Пол, вцепившись в баранку, осторожно объезжал препятствия, стараясь, чтобы машину трясло как можно меньше, но чтобы при этом скорость не падала. Анна же раскрыла на коленях крошечный нетбук, поймала через специальное устройство коммерческий спутник, при помощи специальной программы взломала код и через него вышла в Интернет. Затем она настроила свой фотоаппарат на прямую передачу фотографий на сайт «Свободная Колхида» и принялась щелкать затвором, фотографируя световой столб и буквы, проступающие на нем.
