Сергей Попов - Небо цвета крови
— Нет, — подтвердила Джин и рассказала: — Оно было вовсе не красным, как сейчас, а голубым, лазурным и чистым. По нему скользили пышные, как безе, белоснежные облака, купаясь в лучах золотого солнышка…
И поникла, выдергивая из покрытых пылью воспоминаний дивные образы далекого красочного прошлого, какого больше никто и никогда не увидит вновь.
— Вот бы мне его увидеть!.. — замечталась дочь, воображая эти картинки, кажущиеся фантастикой. — Это же так красиво!..
— Увидишь, обязательно увидишь, — грустно улыбнувшись, подыграла Джин, — а теперь закрывай глазки и — спать!
— Хорошо, мам, спокойной ночи! — согласилась Клер. — Я люблю тебя!
— И я люблю тебя, моя хорошая! — ответила взаимностью мать. — Приятных тебе сновидений!
Поцеловав на ночь дочку — выключила ночник и вышла из детской.
* * *К пригороду Ридаса вышли к позднему вечеру. На просторы вокруг легло зловещее безмолвие, кошмарное небо, целый день стоящее перед глазами, наконец-то омрачилось, оделось в свой черный как смоль бархатистый наряд. И лишь раскаленное до предела светило совсем не торопилось остывать и продолжало настойчиво обливать снега огненно-бронзово-малиновыми красками, клонясь все ниже к горизонту. Но вскоре и эта дивная гамма цветов погасла, постепенно сменилась на темный, безвкусный оттенок. Надвигающиеся сумерки быстро скрывали под собой силуэты далеких зданий, старательно прятали замурованные подо льдом развалины, кулисами занавешивали любые дороги, ведущие в город. И даже тропа, по какой мы с Дином несменяемо следовали с самого утра, теперь буквально размывалась перед глазами, делалась опасней с каждым новым шагом.
Шаг, шаг…
— Надо искать укрытие, — нежданно возвестил Дин, молчащий до этого момента как сыч, — иначе все ловушки с тобой соберем, — и — ко мне: — Ты как? Что думаешь?
— А что тут думать? — переспросил я, поглядывая под ноги, чтобы, не дай бог, не задеть еще один самострел — хитроумно запрятанный однозарядный арбалет, чуть не стоивший тому жизни. — Ясное дело, что дальше уже не пойдем — кругом темнотища. Не хочется, знаешь ли, в какую-нибудь яму провалиться или еще чего похуже…
Дин язвительно посмеялся.
— Ну, у тебя это получается неплохо — считай уже вторая ловушка на твоем счету, — подшутил он и, скосившись на меня, выпуская пар из-под высокого шерстяного воротника, натянутого до носа, прибавил, но уже холоднее, даже рассерженно: — Курт, ты смотри мне… Ничего говорить, конечно, не хочу, но если так пойдет и дальше, то до Ридаса из нас дойдет либо один, либо вовсе никто. Я не могу за обоих замечать…
В этот миг, не дав договорить, рассекая глухую тишь, бухнул металлический лязг, где-то под нами забряцала цепь, и Дин надрывно проскулил, свалился на лед словно подкошенный, выпустил из рук ружье. То отлетело в сторону, копьем воткнулось в сугроб.
— Дин!!. — в испуге окликнул я, машинально рухнул перед ним на колени. — Где больно?.. Не молчи!!.
— Нога… — и вставил ругательно: — Капкан, сука…
Отбросив винтовку, я стащил с плеч рюкзак, подложил ему под голову и — опрометью к ногам, тут же наталкиваясь на ржавый обледенелый капкан, намертво вцепившийся, точно пес, в правый ботинок. Зубья, рассчитанные отнюдь не на взрослого человека, а скорее на крупного зверя, к счастью, увязли больше в толстой резиновой подошве, нежели в самой стопе. Однако вызволить Дина из западни было не так-то просто: широкая цепочка, припаянная к капкану, надежно удерживала на месте, не позволяла добыче сбежать.
— Что там?.. Что там?.. — скрипя зубами от невероятной боли, сыпал вопросами Дин. — Все плохо, да?.. Ответь…
— Повезло тебе, — честно признался я, кинув на него беглый взгляд. Тот, белый, как мертвец, елозил щекой по рюкзаку, глаза страшно пылали, лицо исказилось жуткой гримасой. — Нога-то вроде ничего, но вот подошве досталось крепко, — и обрадовал: — Нормально-нормально, еще попрыгаешь. Не мина же, в конце концов. Вот там уж да…
Дин громко сглотнул, шумно вздохнул, как бы прикидывая такой поворот событий.
— Тонкий у тебя юмор… Курт, — через силу посмеялся, — и очень уместный…
Ау-у-у…
Внезапно разлетевшийся по округе призрачный клич заставил обоих оторопеть, забыть на секунду о капкане. Обернувшись, вглядываясь в густеющую тьму, я не сразу заметил стаю волков у покрытой льдистой коростой опоры ЛЭП, возвышающейся совсем недалеко. Те негромко скулили, тявкали, колотили затвердевший к ночи наст, нюхали снег. И только один из них — самый матерый и здоровый потрошитель, — гордо вытянувшись на крыше бесколесной легковушки, заунывно выл в небо, сверкал красными, как пламя, глазами и держался ото всех особняком, пока нас не замечая.
— Да уж… не думал я, что так сдохну… — начал нагнетать обстановку Дин, — эх, охотничек, блин: на капкан наступил, осталось только закуской для волков стать…
— Не тарахти, — перебил я и сразу: — Лучше помоги-ка тебя из тисков вытащить, — попробовал разжать ловушку самостоятельно — чуть не порвал себе жилы: та даже не шевельнулась. — Одному мне здоровья на это не хватит…
С тревогой в глазах посмотрев в сторону ЛЭП, Дин с невероятным усилием приподнялся, приник к капкану.
— Разом! — велел я, тоже схватился. — И…
Однако тот, несмотря на силы, приложенные двумя мужчинами, приоткрылся лишь на четверть и — опять вцепился в подошву. Напарник взвыл не хуже потрошителя и, обессиленный, уткнулся горячим вспотевшим лбом мне в плечо, тяжело и жадно дыша через нос.
Ау-у-у!!.
— Бесполезно, Курт, он даже не поддается… — жалобным, просящим тоном проскулил Дин и продолжил: — Не трать на меня время… уходи…
Волки, видимо услышав последний вопль человека, засуетились, затоптались. Вожак устремил в нашу сторону свои жуткие глаза, отыскивая в темноте, спрыгнул с машины.
— Помолчи и давай попробуем еще! — одернул Дина и вновь схватился за капкан. Тот оторвался от моего плеча, приготовился к новой попытке.
— Еще! — скомандовал я. — Из последних сил!
Наконец тугой капкан с неохотой поддался, разжал железные челюсти, освобождая напарнику ногу. Дин тотчас отпихнул ловушку, закряхтел.
— Такой ботинок мне испортил… — с грустью протянул он, — сносу им не было!
— Нашел что жалеть, — возразил я и, не церемонясь, взвалил его руку себе на плечо, — я тебе тысячи таких куплю — наживное это все. Давай-ка лучше с дороги сходить, пока потрошители не учуяли…
Дин согласно кивнул, что-то неразборчиво забубнил.
Забрав наши вещи — потащил напарника по проталине к двум невысоким обезлюженным домам, по возможности присыпая снежком сочащуюся из стопы кровь с надеждой сбить волков с толку, если те вдруг удумают погнаться.
Гав!.. Р-р-р…
— Надо… дров найти… — чуть слышно шептал на ухо Дин, — замерзнем ведь нахрен…
Ничего не ответив, я выбил входную дверь первого дома, внес того внутрь. Пройдя через короткий коридорчик в гостиную, сплошь заметенную пеплом, — разместил на кожаном диване, рядышком скинул вещи и — запирать квартиру. И не успел еще даже отойти — с улицы послышалась возня, фырканье и голодный рык — потрошители все-таки напали на наш след. Стало быть, грядет яростная осада убежища.
«Надо укрепить дверь, — вертелась в голове горячая мысль, — иначе выбьют, запросто выбьют…»
Вспомнив на секунду тот день, когда потрошители ломились ко мне в комнату через дверной проем, прикрытый непрочным гардеробом, я метнулся обратно в гостиную, отыскал высокое кресло — первое, что попалось на глаза, — и повез к двери.
— Куда ты его тащишь?.. — бросил вдогонку Дин.
— Баррикаду мастерить — куда. Волки сейчас сбегутся!
И подпер вход.
Напарник зашуршал на диване, но больше ничего не сказал.
А когда пришел, Дин, вцепившись трясущимися руками в ружье, как старый дед, уже сидя глядел на меня какими-то бешеными, ненормальными глазами, словно волки нарисовались прямо за спиной.
— Ты чего всполошился-то так? — кивнул ему как ни в чем не бывало и — в рюкзак: искать то, чем можно остановить Дину кровь. Отыскав старую рубашку, какую планировал использовать как раз-таки в подобных случаях, — нещадно изорвал на лоскуты. Потом досказал: — Ружье-то убери: кресло крепкое — не выбьют.
Немного успокоившись, напарник заморгал, будто отходя от беспокойного сна, отложил оружие, но, заметив, что собираюсь делать перевязку, остановил:
— Стой, — и вытащил из своего рюкзака маленькую потертую аптечку оранжевого цвета с ярко-красным крестом на крышке. Вскрыв — вручил нищенский кусочек бинта и малюсенький флакончик перекиси. — На вот, что осталось…
— Где нашел? — изумился я.
— Да… — замялся Дин, но все же ответил: — Да как-то давно мимо старой больницы шел, дай, думаю, зайду, ну вот и нашел.
