Леонид Каганов - Коммутация (сборник)
Девушка отвечала неохотно, словно в полусне. Единственное что смог выяснить Димка — это то, что мыс, на котором они стояли, сгорел напрочь, многие получили серьезные ожоги, хотя никто не погиб. Сгорели все вещи и даже лодки, точно так же взятые напрокат в «Рыболове-спортсмене». Полночи пришлось просидеть в тине, в воде, спасаясь от пламени, а под утро их подобрали катера рыбнадзора и привезли на пристань.
Димка так и не смог выведать что же произошло у них на островке этой ночью. Напоследок девушка лишь сказала с какой-то непонятной тоской: «Вы очень вовремя уплыли…»
Вскоре подъехала еще одна «скорая помощь» и увезла большую часть погорельцев. Димка побеседовал с милиционерами, и они согласились подкинуть их в своей машине до самой станции «Конаково», так как сами туда ехали, везя в отделение женщину-предводительницу для составления протокола.
Сидя на рюкзаках, Димка и Сергей ждали электричку. Дождь кончился, но небо было хмурым.
— Смотри-ка ты, — нарушил молчание Сергей, — «знающие законы и обряды, готовые к встрече», — он передразнил вчерашние слова женщины с посохом.
— Прекрати, — сказал Димка, — у людей горе.
Они еще немного помолчали.
— Слушай, а мы им кукиш случайно не показывали? — спросил вдруг Димка.
— Да нет вроде, — ответил Сергей. — По крайней мере после беседы со стариком…
— Я уже не знаю чему из этого бреда можно верить? — сказал Димка как-то жалобно.
Сергей промолчал.
— Нет, ты скажи, ты веришь в это?
— Во что «в это»?
— В кукиш.
— Не знаю.
— Давай проведем эксперимент. Ты мне покажешь кукиш, а я тебе.
— Зачем?
— Боишься?
— Не боюсь, но зачем?
— А если не боишься — то почему бы и нет? По счету три.
— Ну давай. Раз, два…
— Ну?
— Подожди, пусть эти две тетки пройдут, а то подумают, что мы идиоты, сидим, кукиши тычем. Раз. Два. Три.
Каждый выбросил вперед руку с кукишем, подержал секунду и разжал. Ничего не произошло.
— Ну и когда начнутся неприя… — начал Димка, но не закончил фразу: на рукав штормовки шлепнулась белесая капля и расплылась.
Димка дернулся и резко поднял голову — ныряя в воздушные ямы, в воздухе носились воробьи. Сергей неожиданно заржал и ржал все время пока Димка расшнуровывал карман рюкзака, доставал отсыревшую газету и стирал с рукава птичий плевок. Наконец пятнышко стало почти незаметным.
— Дома отстираю твою мелкую пакость, — сказал Димка. — Однако это могла быть и просто случайность.
— Угу, — кивнул Сергей.
— Ведь с тобой же ничего не произошло? — Димка внимательно оглядел Сергея. — Никто на тебя не нагадил… А сам ты? Ну-ка встань!
— Прекрати паясничать, — сказал Сергей. — Со мной все в порядке.
— Подумай, подумай! — настаивал Димка.
— А чего мне думать? Никто на меня не нагадил, ничего на меня не упало, сам я никуда не упал…
Сергей встал, передвинул рюкзак подальше от края платформы, сел снова и продолжил:
— Сам никуда не упал, штаны не порвал, никакая оса меня не укусила…
— Чего ты замолчал? — поинтересовался Димка.
Сергей не ответил.
— Дар речи потерял? — обиделся Димка.
— Тьфу. Забыл коробку с крючками на берегу. Ну и фиг с ними.
— Ага! — обрадовался Димка.
— Чему ты радуешься, дурак? Я же их потерял до того, как ты мне показал кукиш! До того!
— А вот это не отмазка! Причинно-следственная связь налицо. Я показал кукиш — и ты вспомнил что потерял.
Сергей замолчал, задумавшись.
— Интересное однако получается дело… — протянул Димка.
— Все равно не верю, — сказал Сергей. — Давай еще раз. Эксперимент должен быть чистым.
Димка кивнул без особого энтузиазма:
— Поправка, теперь каждый покажет кукиш сам себе.
— Идет.
В воздухе мелькнули два кукиша. Секунду ничего не происходило, затем над платформой раздалось громовое рычание. Сергей и Дмитрий похолодели. Но оказалось, что это просто ожил динамик станционной трансляции. Хрюкнув, динамик произнес деловым женским голосом:
— Электропо-о-езд на Москву на шестнадцать сорок по техническим причинам отменяется. Следующий электропоезд на Москву проследует в девятнадцать ноль одну. Электропо-о-езд на Москву на шестнадцать сорок…
— Блин! Экспериментаторы хреновы! — Сергей зло плюнул. — Три часа еще ждать!!
— Зато теперь нет сомнений в кукише, — вздохнул Димка.
— Да еще как сказать, — возразил Сергей. — Пока все укладывается в обычную теорию вероятности.
— Может хочешь еще разок проверить? — спросил Димка прищурившись.
— Нет, нет, хватит.
Три часа прошли в угрюмой скуке. Друзья сидели на рюкзаках, по очереди ходили то к колонке за водой, то гулять по окрестностям. Из окрестных достопримечательностей были обнаружены продовольственный магазин и промтоварный. Оба были закрыты, очевидно по причине воскресенья. Сергей ходил узнавать насчет каких-нибудь автобусов, но оказалось, что таких нет. Димка предлагал отправиться в Москву автостопом, но выяснилось, что машин в округе практически нет, а до ближайшей трассы идти пять километров — с намокшими рюкзаками этого делать совсем не хотелось. Наконец наступило долгожданное «двадцать ноль одна», но электрички не было. Лишь еще через десять минут вдалеке показалась ее зеленая морда.
— Сейчас еще народу будет тьма, не влезем, пошли к последнему вагону, там должно быть проще, — сказал Сергей.
— Слушай! — Димка вдруг лихорадочно схватил Сергея за рукав. — Ты понимаешь что это такое?! Что такое кукиш?!!
— Понимаю. Зло, — ответил Сергей.
— Давай поклянемся, что никогда и никому не покажем кукиш!! — глаза Димки блестели. — Сейчас же дадим нерушимую клятву! Немедленно! Не сходя с этого места!
— Давай, — согласился Сергей. — Только я бы сначала пару раз показал кукиш одному человеку, есть у меня такой человек…
— Никогда! Поклянись сейчас же! Ты понимаешь что нам дали в руки?
Сергей вздохнул.
— Да все я прекрасно понимаю. Давай.
Друзья сцепили руки.
— Хором! — сказал Димка. — Повторяй за мной: я клянусь своей честью, здоровьем, счастьем, всем на свете, что никогда и не при каких условиях не покажу никому кукиш!
— Я клянусь своей честью, здоровьем, счастьем, всем на свете, что никогда и не при каких условиях не покажу никому кукиш, — повторил Сергей. Он тоже был полностью серьезен.
Они стояли сцепив руки и глядя в глаза друг другу, а рядом уже подъезжала электричка, громыхая дверями…
— Дим, тебя когда сегодня ждать? — спросила Алена.
— Поздно, не раньше десяти. А что?
— Да ничего. Когда же вы наконец его включите?
— Да вот-вот уже. Еще немножко осталось. К осени уже переедем. Ну пока!
— Чтобы все прошло сегодня благополучно!
— Хочется верить.
Дмитрий Борисович махнул жене и дернул рычаг затвора — дверь чупа бесшумно закрылась. Он пристегнулся и набрал JA0004 — код приемной площадки, один из первых кодов в новой зоне JA. Код JA — центральная Антарктида — не значился пока ни в одной публичной лоции. Пока. Требовать посадку на базу Антарктиды могли только работники строящегося Академгородка, ну и конечно сам директор проекта, академик Дмитрий Борисович Лебедев. Сама равнина конечно была открыта — только не было там специальных стоянок, да и кому бы пришло в голову туда летать? Пока.
Чуп заворочался, поднялся, покатил к скату крыши и прыгнул. Дмитрий Борисович затемнил иллюминатор и откинулся на спинку кресла. Тут же навалилась тяжесть, руки налились свинцом, на грудь словно положили гирю, закружилась голова и перехватило дыхание. Через пару минут организм привыкнет и можно будет работать. Но тяжесть почему-то не отпускала, зато несколько раз, и все сильнее, кольнуло сердце. Вот еще новая напасть! Дмитрий Борисович щелкнул кнопкой и сбавил ускорение до шестерки, а затем до четверки. С сердцем шутки плохи.
Три раза в неделю Дмитрий Борисович летал из Москвы в антарктический академгородок и обратно, а иногда, если работы было много, оставался там на несколько дней. Как всякий человек, которому по долгу службы приходится регулярно летать в межконтиненталки, Дмитрий Борисович переносил перегрузку неплохо и обычно летал на восьмерке. Дорога в один конец занимала пятьдесят минут, правда довольно утомительных.
Сегодня, как назло, надо было во-первых спешить, во-вторых успеть поработать в полете. И вот проснулось сердце. Дмитрий Борисович взглянул на пульт — по прогнозу полет теперь занимал час пятнадцать.
— Ну и черт с ним, — произнес он и потянулся.
Маленькая гоночная «Nokia» имела кучу преимуществ не только перед отечественными чупами «Жигули» или гробами-автотакси, но даже перед «Мерседесом», недаром она стоила такую кучу денег. Для регулярной межконтиненталки лучшей модели чупа было не найти. «Nokia» шла совершенно ровно и бесшумно, зря не виляла. Собственно личная машина Лебедева и так имела наивысший, правительственный приоритет, поэтому виляли все остальные чупы, встречающиеся на курсе. В межконтиненталках встреч практически никогда не было, зато ездить в городе было очень приятно. Дмитрий Борисович вдруг вспомнил как месяц назад он поставил чуп на однодневную профилактику и тут как раз случилось проехать с женой на такси из гостей — километров пятьдесят, не больше. Зато в праздник и вечером, через центр. Боже мой, до чего захламили воздух! Кто бы мог подумать всего каких-нибудь двадцать лет назад, что возможно такое явление как воздушная пробка в центре столицы! Чуп-такси с пятым приоритетом (ниже только багажные автоматы) трясло без остановки, а затем пришлось десять минут буквально провисеть в воздушной пробке! Нет уж, только «Nokia». Хотя эта машинка тоже имела свои недостатки — например крохотная кабина.
