Анастасия Эльберг - Бессонница. След
Я повернулся к нему.
— Но это ведь не сможет продолжаться вечно?
— Ты прав. Настанет день, когда в тебе начнут просыпаться вещи, которым ты пока не знаешь названия. Ты будешь чувствовать голод, природу которого пока что не понимаешь. И в какой-то момент все это станет невыносимым. Ты приползешь к ней на коленях и будешь умолять о том, чтобы она пощадила тебя. Но ты перестанешь интересовать ее, будучи мертвым, а поэтому она не доставит тебе такого удовольствия.
— А… как же Джонатан?
— Когда-то ей был нужен Джонатан. Но теперь есть ты. А Джонатана уже не спасти. Я ищу Анну с тех пор, как появился в этом городе. В принципе, с этой целью я сюда и приехал. Мне повезло, что я познакомился с тобой, потому что если бы не это знакомство, я бы еще долго искал ее. Незнакомцы умны и хитры, у них получается спрятаться даже от нас.
Я снова сел на кровать.
— И что ты будешь с этим делать?
— Мне нужно подойти к ней как можно ближе — так близко, чтобы я смог хотя бы частично ее обезвредить и передать в руки тех, кто будет ее судить. А так как она на данный момент питается тобой, то ты можешь мне в это помочь. А заодно ты поможешь и себе.
— Каким образом?
— Ты должен с нейвстретиться.
— Ты, кажется, только что сказал, что она — вампир, и что она мной питается! И после этого ты говоришь, что я должен с ней встретиться?!
Винсент сложил руки на груди и кивнул.
— Да, именно так. Ты должен встретиться с ней. А все остальное сделаю я.
— Как я с ней встречусь? У меня такое ощущение, будто она не хочет меня видеть…
— Вовсе нет. Наоборот.
— Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы я проснулся, и это оказалось кошмарным сном. — Я взъерошил волосы. — Ты знаешь, а я проголодался. Судя по тому, что ты спокойно можешь не спать неделями, ешь ты не очень часто?
Винсент подошел к шторам и принялся подвязывать их золотистыми шнурами с большой кисточкой на конце.
— В обычном состоянии — когда я не трачу силы — я могу не есть больше двух недель. А если мы говорим о сне, то могу бодрствовать больше месяца. Но сейчас мне необходимо восстановиться. Так что мы поедем куда-нибудь и перекусим. Но до этого навестим твою подругу.
— Еву? — удивился я — Зачем?
— Я хочу с ней познакомиться. — Наверное, на моем лице появилось недовольное выражение, так как Винсент продолжил: — Постоянно забываю, что вы до сих пор не наигрались в альфа-самцов. Мне не нужна твоя женщина. А если бы она была мне нужна, то я просто пришел бы и взял то, что хочу. И уж точно не тащил бы тебя с собой.
— Да я и не думал… — Я развел руками. — Не важно. У вас нет такого понятия — бороться за женщину?
— Бороться за женщину — это удел смертных, Эдуард. Мы не тратим на это время. Мы делаем женщин, которых нам предназначают, счастливыми — всеми способами, которые нам известны.
Несмотря на то, что реакции Винсента я немного побаивался, сдержать смех у меня не получилось.
— Женщин, которых вам предназначают?
— Вы называете это браком. Мы — предназначением.
— Смотрю, у вас все серьезно…
Винсент сделал пару шагов ко мне и остановился. В его позе было столько торжественности, что улыбаться и шутить мне расхотелось.
— Серьезно? Это свято, Эдуард.
— Вы выбираете одну женщину, и она живет с вами всю жизнь? Не слишком ли для вечно живущих существ?
— Нас никто не ограничивает, нам могут предназначить хоть сотню женщин. Но предназначение — это ответственность, и до того, как сделать этот шаг, следует подумать, сможешь ли ты сделать всех своих женщин самыми счастливыми на свете.
— А какое место в вашем мироустройстве занимают связи с женщинами без… предназначения?
Винсент подошел к креслу, взял с подлокотника книгу и закрыл ее, перед этим осторожно положив закладку между пожелтевших от времени страниц.
— Ты имеешь в виду любовниц? Конечно, мы их иногда заводим. Обычно это смертные любовницы.
— Вы их тоже… делаете счастливыми?
— Конечно. Разве после хорошего секса женщина не чувствует себя счастливой? Секс с нами во много раз лучше секса со смертными.
Я со смехом покачал головой.
— Отличная система. Только вот по моему опыту некоторые женщины — если не большинство — любят, когда их добиваются. Знаешь, когда им дарят цветы, водят в ресторан или в кино. Ради этого они иногда намеренно изображают холодность.
Винсент повел бровью, давая понять, что мое высказывание его не впечатлило.
— Нет, Эдуард, — сказал он. — Женщины любят, когда их берут и уводят с собой. А потом уже начинаются цветы, рестораны и кино. Одевайся. Сначала мы поедем в аптеку, а потом пообедаем.
(3)
Когда мы, терпеливо выстояв все городские пробки, добрались до старой половины, погода испортилась: солнце скрылось за тучи, которые сначала были легкими облачками, а потом как-то незаметно посерели, потяжелели и грозили вот-вот пролиться на нас дождем. Вторую половину пути мы проделали молча. Винсент дремал, откинувшись на спинку пассажирского сиденья, а я вел машину и размышлял о том, что произошло. Если бы я сказал, что понимаю и принимаю все услышанное за это время, то соврал бы. С каждой минутой мне все мучительнее хотелось проснуться и понять, что это сон. Или же мне хотелось уснуть надолго, и спать так глубоко, чтобы вообще не видеть снов. Или хотя бы больше не мучить себя мыслями об Анне.
— Пробки, — вывел меня из задумчивого состояния Винсент. — Ненависть, злость… ты понимаешь, сколько силы заключают в себе люди, Эдуард?
— О чем это ты?
— Ничего особенного, мысли вслух. Останови тут, на бесплатной парковке нет свободного места.
На стеклянной двери аптеки висела табличка «закрыто», но Винсента это не остановило. Он толкнул дверь, и я услышал уже знакомый мне колокольчик.
— Добрый день, мы пришли по делу, тут кто-нибудь есть?
Он прислушался, ожидая ответа.
— Вообще-то, сегодня у нас короткий день, сэр, — раздался откуда-то голос Евы.
— Понимаю, мэм, но мне срочно нужно кое-что купить.
Я вышел из-за спины Винсента как раз в тот момент, когда Ева развела руками бамбуковую штору и появилась за прилавком.
— Эдуард, какой сюрприз! Ты привел мне гостей! — Она посмотрела на моего спутника и улыбнулась. — Ну, здравствуй, Винсент.
— Здравствуй, Дана.
Глава десятая
Винсент
(1)
— Ну, здравствуй, Винсент.
— Здравствуй, Дана.
Несколько секунд мы молча изучали друг на друга. Она так непривычно смотрелась в современной европейской одежде и накинутом на плечи белом халате фармацевта, что я никак не мог сопоставить сохранившийся в моей памяти образ с той женщиной, которую видел перед собой сейчас. Наконец, на ее губах мелькнула улыбка.
— Ты смотришь на меня так, будто и не узнал вовсе.
— Конечно, узнал, но… одежда… и… волосы…
— Ничего страшного, они быстро отрастут. Что до одежды — мода, ты сам понимаешь.
И тут мы вспомнили про Эдуарда, который все это время внимательно слушал наш разговор, глядя на нас во все глаза.
— Познакомься, — сказал ему я. — Это Дана. Мы с ней… если можно так выразиться, коллеги.
— Бывшие коллеги, — поправила Дана мягко.
— Дана и Винсент. Винсент и Дана. — Эдуард закивал. — За последние несколько часов на мою голову свалилось столько новых знаний, что я не удивлюсь, узнав, что меня зовут не Эдуард, и я не совсем человек. Судя по всему, вы давно не виделись, и, наверное, хотите поговорить, так что я оставлю вас одних и покурю на улице.
Я проводил его взглядом и, когда звон колокольчика сообщил о том, что дверь закрылась, снова повернулся к Дане.
— Сюрприз так сюрприз. Когда Эдуард рассказал мне о тебе, я до последнего момента думал, что ошибаюсь.
— Ведь ты по мне скучал, Винсент? Я о тебе вспоминаю.
— Да, я это чувствую. И уж лучше бы не вспоминала. Так мне было бы легче тебя забыть.
Она присела на высокий стул рядом с прилавком.
— Драма … не припомню, чтобы ты был к ней склонен. Общение со смертным дурно на тебя влияет. Ах, нет. — Дана потянула носом воздух. — С двумя смертными. Мужчина и женщина. Расскажи мне. Сначала о женщине.
— Не будем об этом. Лучше расскажи, каково там. На свободе.
— О, прекрасно. — Она раскинула руки. — «Властью, данной мне Темным Советом, я снимаю с тебя все клятвы и обеты, которые ты когда-либо давала мне, Великим и Ордену. Ты свободна, Дана». Я могу повторять это бесконечно. У Магистра было такое торжественное лицо, когда он это говорил!
— Я помню.
Дана поднялась и оправила юбку.
— Я веду себя как плохая хозяйка, — сказала она. — Наверное, мне нужно тебе что-то предложить. Кофе, чай? Коньяк? Кровь вакханки, может быть?
