Вечный день - Эндрю Хантер Мюррей
Хоппер проигнорировала приказ.
— Он болен. Где ваш медпункт? Где врач колонны?
— Медицинский пункт на транспортном корабле, мадам. Там им займутся, — равнодушно ответил полицейский. Он даже и не пытался прикрыть ложь. Метрах в пятидесяти дальше по улице, заметила Хоппер, за ними внимательно наблюдал другой всадник.
— Помощь нужна ему незамедлительно. Тут на Холборн больница, совсем недалеко. Его нужно отправить туда.
— Это наша забота, мадам.
Подоспел еще один всадник, с другой стороны. Бредущие мимо арестанты старательно отводили взгляд.
— Я просто хочу принести ему воды. Иначе он до корабля не дойдет. Только посмотрите на него, — губы парнишки истрескались, взгляд рассеянно блуждал. Хоппер на секунду нагнулась над несчастным — и вдруг затылок у нее взорвался вспышкой боли.
Крайне смутно она осознавала, как ее подняли на ноги, проволокли по дороге и опустили в тени на обочине. И уже не видела, как поддерживаемый матерью мальчишка нетвердо побрел дальше, не слышала удаляющегося стука копыт по разгоряченному асфальту и даже не ощущала ласкового ветерка на коже, пока лежала в неудобной позе на тротуаре.
* * *
Первое, что Хоппер почувствовала, была вездесущая гудроновая вонь, буквально ударившая в нос. Затем теплую твердую землю под собой. Ужасающую сухость во рту. И пульсирование в затылке, в ритм с которым начали накатывать и внешние звуки.
Кто-то к ней обращался.
— Вы меня слышите? Глаза открыть можете?
После некоторого усилия Элен поняла, что может. Однако оказалось слишком ярко, и ей пришлось снова их закрыть. Череп раскалывался от волн боли. Ее мутило. Нет, ее вырвет прямо сейчас. Она перегнулась, и ее стошнило. Наконец ей удалось выдавить:
— Сколько времени?
Рядом с ней стоял молодой мужчина в элегантном костюме.
— Полдень. — Она пробыла без сознания целый час. Мужчина заговорил снова. — Как вас зовут?
— Где я?
— Кингсвэй.
Хоппер кое-как села и огляделась. Оказывается, все это время она валялась буквально в сотне метров от входа в свое управление. Ее оттащили в клочок тени, отбрасываемой остовом будки. Какая трогательная забота о человеке, которого только что сами же и избили!
— Что с вами произошло?
Хоппер попыталась вспомнить.
— Тут шла колонна арестантов… Кому-то стало плохо.
— И вы вмешались?
— Всего лишь хотела принести ему воды.
— Возможно, вы не в курсе, но по сложившейся традиции самаритянин помогает уже избитому, а не огребает сам. Вот. Попейте.
— Очень смешно, — она все же взяла предложенную фляжку и отхлебнула. Запястье ныло после падения, и челюсть тоже, но, по крайней мере на ощупь, повреждений не чувствовалось, хотя на затылке определенно вскочила шишка.
— Не стоит вмешиваться в Веялку. Им уже ничем не поможешь.
— Я раньше такого не видела.
— Как это вы умудрились пропустить их?
— Я не местная. Живу на одной из платформ в Атлантике.
— И вы решили вернуться? Боже. Удирайте при первой же возможности.
Мужчина продолжал болтать, что-то предлагал, чем-то хотел ей помочь, но в памяти у Хоппер отложилось лишь это последнее его замечание. Наконец она поднялась на ноги, вежливо отказалась от сопровождения и добрела до кафешки возле прежней станции «Холборн». Уселась там за столик и, с трудом собравшись, принялась размышлять, что же ей делать дальше. Попутно, украдкой поглядывая на свое отражение в витрине, привела себя в порядок и дрожащими руками закурила сигарету.
Сначала ей пришло в голову немедленно отправиться домой к брату. Позвонить оттуда Уорик и договориться о возвращении на платформу на ближайшем корабле. Будет там жить, изучать течения и миграции немногих оставшихся китов и позабудет об этом происшествии. Пока такая возможность есть. Но это ее последний шанс.
А потом ей вспомнилось лицо того парнишки из колонны смертников — надо называть вещи своими именами, стесняться нечего. И еще полицейский возле ограбленного дома Торна, и ложь собственного брата об Уорик. И наконец, слова умирающего Торна: «Ты всегда жаждала правды… Только правду тебе и подавай». А ведь старик был прав, подумала она.
12
Хоппер добралась до места назначения почти в час дня. Облака разогнало совсем, и теперь припекало основательно. Автобус восточного направления еле плелся, несмотря на пустующие дороги, а потом и вовсе сломался и высадил пассажиров на тротуар между остановками.
Когда же в конце концов подошел следующий автобус, его водитель, сальный и потный тип, подобрал их крайне неохотно, а затем долго и с подозрением изучал билеты через грязные зеленые очки, жалуясь на дешевые чернила, из-за которых смазалась дата покупки. Возможно, он просто пытался сэкономить драгоценный бензин, однако процедура проверки оказалась весьма утомительной, да к тому же и унизительной.
И все-таки, несмотря на подобные злоключения, оказаться здесь, в буфете здания «Таймс», определенно стоило. Теперь газета располагалась в бывшем заводском корпусе в восточном Лондоне, недалеко от Шордича. Она обрела здесь новое пристанище после катастрофического разрушения набережных во время наводнения. Окраина города в пределах центральной зоны — terrain vague, как выражаются французы, бросовая земля для «грязных» промышленных предприятий.
Само здание «Таймс» напоминало огромное судно, севшее на мель в пересыхающем море. Разбросанные вокруг домишки представлялись эдакими шлюпками, а по бокам-бортам его облепляли ракушки — незаконно воздвигнутые флигели и пристройки из рифленой жести. На фасаде основного корпуса по-прежнему различалось выложенное кирпичом название старого завода: «Собачьи галеты Пломли».
На проходной ей учинил досмотр недоверчивый стюард, то есть охранник, после чего какая-то бодрая девушка проводила ее в буфет. И теперь Хоппер нервно ожидала единственного человека, который способен был ей помочь, но навряд ли горел желанием и помогать, и встречаться.
— Итак, расскажешь, чему ты обязана столь плачевным видом? — Дэвид Гэмбл уселся за столик и подвинул ей чашку с чаем и бутерброд. Его первые вопросы, заданные при встрече, она проигнорировала, а чтобы совладать с собственной убийственной неловкостью, твердила про себя: «Твое дело важнее, чем твои чувства».
— Нет. — Пока он покупал еду, Хоппер попыталась незаметно расчесать спутавшиеся волосы. Шишка на затылке на ощупь сильно увеличилась. — Просто упала. Ты же меня знаешь. Нескладная растяпа.
— Точно?
— Точно.
— Ладно, как знаешь, — Дэвид всегда был покладистым парнем. — Так что тебя привело сюда?
— Мне нужен какой-то особый повод, чтобы повидаться с бывшим мужем? — отозвалась она как можно беспечнее.
— Нет, наверно. Когда-то же ты должна была объявиться. Приползти назад и всякое такое. Ведь ты всего лишь человек. Сахар?
— Нет, спасибо, — нынешний сахар желания полакомиться им не вызывал: свекольный, темного цвета, он отвратительно, как строительный песок или кусочки стекла, поскрипывал при размешивании. Казалось, по ошибке смешали две партии разнородного груза. Хоппер частенько задумывалась,
