Александр Розов - Футуриф. Токсичная честность.

Тут в голове Элама Митчелла завертелись посторонние мысли, мешающие читать, и он отложил планшетник в сторону. Если разобраться, то эти мысли — не посторонние. Они корреспондируют с прочитанным фрагментом. Корабль работорговцев. Негодных рабов выбрасывают за борт на корм акулам. В этой жестокости есть извращенная прагматика. Трудно напугать раба обычной смертью. Как заметил еще дедушка Ленин: «рабу нечего терять, кроме своих цепей». Иногда рабовладелец вынужден следить, чтобы его живое имущество не ускользнуло в иной мир путем суицида. Но! Смерть бывает разная. Если альтернативой рабству становится не просто смерть, а смерть в зубах акулы, и если раб наблюдает это непосредственно, то… Вот-вот! Новые рабовладельцы — администрация гипер-лайнера пошла по тому же пути, но вместо акул применяла «меры радикального пресечения» (Особую Процедуру). Сегодня Рита Слэшер напомнила об этом, упомянув историю недавнего исчезновения звена грузчиков 92/93 (признанного нелояльным).

Когда в памяти Элама всплыли сцены исполнения Особой Процедуры, он неожиданно почувствовал нечто вроде инсайта. Разрозненные факты, догадки, идеи, соединились в гармоничном порядке, сформировав единую структуру с внутренней логикой. Каждый, казалось бы, незначительный штрих этого «исполнения», оказался наполнен смыслом. Администрация (как теперь понял Элам) разработала и внедрила мистический ритуал.

В начале, в тренировочном лагере под Мумбаи, все происходило скрыто. Просто кого-нибудь из «курсантов» вызывали в Управление, и он не возвращался. А через какое-то время его предъявляли остальным, и он уже был «каменноглазым». Потом, еще много следующих дней его видели с метлой, когда он подметал плац, или с лопатой, когда он выравнивал ирригационные канавки около беговой дорожки.

Позже, начальство решило делать это перед строем курсантов. «Нелояльного субъекта» приковывали наручниками к креслу (заклеив ему рот липкой лентой, чтоб его крики не отвлекали медиков-исполнителей). Следовала инъекция в вену, и в течение следующих полутора часов лицо молодого нормального парня превращалось в дергающуюся морду испуганной обезьянки, а к финалу разглаживалось в безмятежную маску полу-дебила. Медики-исполнители освобождали бывшего «нелояльного субъекта» от наручников, и проверяли эффект, давая приказы вроде: «подойди к забору» или «принеси тот мешок». Парень с бессмысленным лицом шел, и приносил. Шоу окончено, всем разойтись.

В последний месяц того тренировочного цикла, случаи выявления нелояльности стали единичными, и вот тогда начальство превратило Особую Процедуру в ритуал. Ничего нового они не придумали (как только сейчас понял Элам), а составили нечто из ранее известных ритуалов, выбирая оттуда все наиболее оскорбительное для человеческого достоинства. За техническую основу они взяли ритуал смертной казни в США путем инъекции барбитуратов, но все элементы, придуманные для демонстрации какого-то уважения к смерти, заменили на противоположные, взятые из арсенала инквизиции, шариата, и голливудских фильмов о маньяках. То, что здесь после экзекуции человек оставался жив (только в биологическом смысле, а не в интеллектуально-личностном) выглядело последним, запредельно отвратительным оскорблением. Как если бы после повешенья, какой-то чернокнижник возвращал трупу казненного видимость жизни, и заставлял этот труп чистить ботинки палачу и судьям…

…После казарм в тренировочном лагере, и после тесных кубриков на гипер-лайнере, оказавшись на просторах мелководий Маскаренского плато, некоторые из «курсантов» потеряли уже, кажется, выработанную интуицию самосохранения, и мигом попали под топор Особой Процедуры. В команде Элама никто не допустил подобной ошибки, но в других командах ошиблись многие. Звено 92/93, оказывается, полностью исчезло. Как произошло ЭТО с ними? Просто и внезапно, или как унизительный ритуал казни?..

…Слишком сильно нахлынули воспоминания на Элама. Перед его глазами всплывали знакомые лица товарищей по тренировочному лагерю — сначала обычные, иногда даже веселые, потом — перекошенные ужасом, а потом разглаженные Особой Процедурой, и узнаваемые только по сочетанию черт — как лицо, изображенное на посмертной маске. Усилием воли, Элам отогнал эти воспоминания, испытывая какую-то неловкость. Так мифический Одиссей, придя в царство Аида, чтобы посоветоваться с тенью Тиресия — провидца, испытывал неловкость перед тенями умерших друзей, которым не мог дать вожделенной крови жертвенной черной овцы (заколотой ради упомянутого Тиресия). Сейчас, по примеру Одиссея, он пообещал теням то, чего они, кажется, хотели: убить администраторов гипер-лайнера, убить их семьи, убить их домочадцев, что на борту.

Пообещал — и как-то легче стало в этическом смысле. И даже тень провидца Тиресия, будто появилась. Размытый серый силуэт грани на восприятия. Тень прошептала чуть слышно: «Призрак и Тьма». Только эти слова «Призрак и Тьма». И исчезла. Тут-то для Элама сложился уголок мозаики. Призрак и Тьма! Дьявольски-хитрые львы-убийцы в кенийской провинции Цаво. Согласно аборигенным поверьям, это были воплощения близнецов, братьев-богов ужаса. На Маскаренском плато нет львов, но тут есть акулы. «Призрак и Тьма» могут обрести новую инкарнацию, более страшную. Элам отложил планшетник, взял с полки над койкой бумажный блокнот и карандаш, изобразил двух довольно условных акул, и задумался о том, как довести эту идею до практики.

Гипер-лайнер «Либертатор» покинул восточный край Главного канала плато, в пошел курсом на зюйд-зюйд-вест, к Порт-Луи — Гранд-Маврикий. А некий молодой мужчина, «оливковокожий», устроившийся в 7-метровой лодке, остался на месте старой стоянки. Проводив лайнер равнодушным взглядом, он полежал час, глядя в небо, а после этого включил мотор и поехал курсом зюйд. Еще через час он бросил якорь, надел маску и ласты, взял сетчатую поясную сумку и подводное ружье, и нырнул. Если проследить его маршрут под водой, то окажется, что он проплыл вдоль дна примерно милю (ни разу не всплыл за воздухом). Финальным пунктом маршрута был старый 25-метровый траулер, давным-давно затонувший на малой глубине, так что верхушка мачты торчала над водой. С корабля к поверхности тянулись прерывистые, чуть заметные цепочки пузырьков…

…Мужчина осторожно пролез сквозь пробоину в борту, и…

…Вынырнул внутри надстройки этого корабля, которая (при ближайшем рассмотрении) оказалась слегка переделана с помощью пластиковых лент и герметика, и превращена в примитивный водолазный колокол. В воздушной части, за столом, двое мужчин (также «оливковокожих») уже ждали гостя.

— Здорово, Хэнк! Знакомься, это Хуа Лун-Фен, старшина грузчиков.

— Здравствуй, — лаконично добавил названный старшина.

— Привет, Элам, рад знакомству, Лун-Фен, — сказал прибывший, усаживаясь напротив, — я смотрю тут есть чай.

— Есть, — подтвердил Элам Митчелл, а Хуа Лун-Фен без лишних слов, ловко наполнил из чайника одну из кружек и протянул гостю.

— Мерси, — сказал младший офицер ССБ Хэнк Торнтон, и сделал глоток, — неплохо вы тут устроились. А как я устроился?

— Ты тоже хорошо устроился, — сказал старшина-китаец, — ты загарпунил морского угря. Сейчас ты расстелил на своей лодке пленку, и начал этого угря потрошить. Если хочешь кушать рыбу сырой, просто с солью, то потрошить надо сразу. Важное правило. Ты не беспокойся. «Шпики» с патрульного катера ССБ верят, что видят тебя. Если они вдруг захотят подойти поближе, и убедиться, что это ты, то тот ты нырнет, а потом этот ты, который ты, как ты, вынырнет там через полчаса.

— А пока угощайся, Хэнк чтоб тебе не было обидно, — добавил Митчелл, и развернул на столе пластиковый пакет, в котором были аппетитные белые ломтики какой-то рыбы.

Хэнк Торнтон прожевал кусочек, запил чаем, улыбнулся, и похлопал в ладоши в знак высокой оценки качества блюда. Лун-Фен тоже улыбнулся и спросил:

— Как тебя отпустили с гипер-лайнера?

— Это награда от долбанного эмира. Правда, пришлось пофантазировать. Эмир хотел наградить меня каютой-люкс, одним слугой-поваром, двумя наложницами и весьма выдающейся зарплатой. Разумеется, при этом мне надо было перейти в ислам. Мулла, приглашенный на беседу, объяснил мне преимущества этой религии. И кстати, у него имелся мой персональный файл из достаточно секретного архива CIA. Это значит, что администрация «Либертатора» неформально сотрудничает с разведкой США.

— А зачем они тебе показали твой файл? — удивился Элам.

— Они мне это не показали, но мулла знал, что я получил ранения, работая в исламском регионе Кашмир. Для муллы это был довод: мол, бог мне дал знак насчет ислама.

— Такой знак можно толковать в разные стороны, — заметил Хуа Лун-Фен.

— Черт с ним, — Хэнк махнул рукой, — важно другое: миссия была секретная, и данные о происшествии можно было достать только по неформальным каналам. А эмир запросто разбрасывается этими данными. Значит, они ему легко достаются.