Проект: Полиморф. Созданный монстр. Том 1 - Liziel
Этот же сканер дал первые данные, которым следовало обрадоваться, но в свете заданного вопроса врача это только напрягло.
- Энергоскачок неявный и пока слабый, - отчитался в простых выражениях Лариваан. – Но силовое ядро распускается. Медленно. Однако неотвратимо. Это… хорошо.
Лаккомо сдавленно кивнул, терпеливо дожидаясь результатов крови. Вся здравая логика твердила, что на то нет причин! Но вот память о прилете на Торию говорила о другом…
- Лаккомо? – привлек к себе внимание врач. – Позвольте вопрос.
- Только если это останется между нами, - тихо вырвалось у Алиетт-Лэ само собой.
- Конечно, - Лариваан ненадолго присел на небольшой вращающийся табурет рядом с кушеткой. – Почему вы пришли с вопросом?
- У меня… были сомнения, - уклончиво и неловко отозвался вице-король.
- В чем?
Приборные датчики тихо пиликнули об окончании работы, и Лариваан, видя нежелание пациента отвечать, встал за пачкой анализов.
Лаккомо молча и без движений уставился в пол. Зачем он пришел… убедиться? Или получить подтверждение своим галлюцинациям? Списать состояние на нервный срыв? Или…
Под нос ему Лариваан лаконично протянул планшет с выведенными цифровыми показателями анализов. Для сравнения в две графы. Времена стандартного медосмотра год назад и нынешние данные. Разница была очевидна даже абсолютно не сведущему в медицине.
- Лаккомо… - тревожно позвал врач, видя на лице Алиетт-Лэ растерянность и полное недопонимание. – Мне провести анализ на наркотические и психотропные вещества?
Алиетт-Лэ бездумно смотрел в планшет, но видел перед собой не экран, а изящные светлые руки в тонких узорных шелках. И музыка… вновь в голове играла эта тихая струнная музыка, которую он не мог забыть.
- Проводи… - сухо ответил Лаккомо, опуская планшет.
***
Уже сидя у себя в кабинете, Лаккомо был в бешенстве.
В большем бешенстве, чем если бы все проверки и анализы показали наличие чужого воздействия и вмешательства.
Алиетт-Лэ по приходу швырнул на стол пластиковый гибкий лист со всеми результатами проверок, рухнул в свое кресло и зло повернулся к углу, где под потолком висели бамбуковые колокольца.
- Кхэнасса! – требовательно прошипел он, вызывая напарника, и для гарантии настойчиво потянул за общую связь.
Густая тень сплелась из красок на глухой стене и, потушив ближайший источник света на потолке, выглянула невидимой никому кроме Лаккомо мордой из угла. Затрепетали предупредительно колокольца, подхваченные рябью колебаний пространства, но Тень быстро перехватила их своим гибким щупом, заставив замолчать.
Немой вопрос завис в воздухе, когда тонкая и острая морда склонилась почти к человеческому лицу.
- Ты знал, что происходит? – тихим шипящим тоном спросил Лаккомо и ткнул пальцем в пластиковый лист на столе.
Для него это был еще один решающий момент истины.
«Знал», - словно бы даже с едкой издевкой отозвался Кхэнасса.
Жар мигом хлынул к лицу Алиетт-Лэ, но он остался непреклонен в желании знать подробности.
- Видел?
Короткая пауза и полностью статичная морда, лишенная всяких эмоций.
«Да».
- Почему не остановил?! – взорвался фейерверком возмущения Лаккомо.
Привычная Тень лишь слизнула жаркие и сочные эмоции, нежась в них словно в ароматном тепле. Мелкая рябь прошла по матово черной шкуре, расплывающейся прозрачной дымкой, а сам Кхэнасса лишь только ниже пригнулся, почти что ластясь под жгучий жар безобидного, но столь вкусного гнева.
«Нет вреда», - после долгой паузы и неги ответила Тень, и дрожь иронии прошла рябью по ее щупам.
Лаккомо не выдержал, вскочил с места и принялся нервно мерить шагами свой небольшой кабинет. Ярость так и плескалась из него, как из бурлящего сосуда, а Тень без зазрения совести сцеживала и вдыхала за ним шлейф ярких эмоций. Сейчас они были самые честные. Самые вкусные. Не те, что удается с него выдавить редкой беседой и иронией. Не те, что он испытывает на федералов за чужие ошибки. Ярче. Краше.
Деликатессс…
Вице-король поймал своего напарника за голодной и жадной трапезой и вновь тихо рыкнул.
- Кто это был?
«Ты не узнаешь», - мягко мурлыкнула Тень, млея в красочном фоне.
Лаккомо вновь полыхнул гневом, да так, что качнулось его поворотное кресло, а лист пластика на столе и все письменные принадлежности едва сдвинулись со своих мест.
Такой ответ дъерка он воспринял, как прямой отказ говорить. Его дъерка! Его напарника! Единственного, кто не смел и не мог ему врать! И это существо еще смеет наслаждаться, пока он сам вне себя от загадок!
- Уходи, - потребовал Лаккомо сквозь зубы.
