Валерий Быков - Закат Рима
-Сам ты зануда, не оставлять же всё так как было в конце концов.
-Ну что займёмся делом. Где моя большая ложка.
Ложки конечно не было, пришлось есть бутерброд руками. Спустя пятнадцать минут, как не растягивай а завтрак закончился. Просто так сидеть у неё дальше было как-то неправильно, возникло ощущение, что пора уходить, пребывание было как то логически завершено, поел попил, почистился.
-Слушай, мне надо сообщить двоюродной сестре о Марии, телефоны и даже сотовые не работают, они живут в паре километрах отсюда. Надо как-то её похоронить.
-Да, я пойду.
-У тебя наверно тоже дел по горло, надо узнать как там родители, домой сходить.
-Да я и собираюсь.
-Только ты вечером обязательно приходи ладно? Поможешь похоронить, посидим, поговорим.
-Я приду, всё хорошо, счастливо тебе.
-Кстати, если что моя фамилия Гордеева. Счастливо.
-Да я понял, всё будет нормально.
Будет ли, после такой ночи? Выйдя за порог последний раз взглянул на Женю, развернулся и пошёл, что называется куда глаза глядят. В принципе куда идти было не важно, дома то у меня нет, свернул за угол и гуляй. Только вот ей признаться, что у меня дома нет никаких сил наверно не хватит, но придётся, этим вечером, обязательно, разгребутся похороны, перестреляют китайцев и всё будет хорошо, хотелось бы верить. История со мной и впрямь невероятная приключилась, чушь какая-то, вышел из дома, и как наваждение сняло. Отношения какие-то с ней завязал на ходу, не ночь а сказка какая-то, только похоронные команды на улицах увы не сказка, и автомат Калашникова на плече, и разрушения от стрельбы из тяжёлых вертолётных пулемётов на соседней улице. И вот эта неубранная мёртвая русская девочка, что валяется около обочины дороги, тоже не сказка. С другой стороны, что тут сказочного, у женщин же просто рефлекс на героев, на таких вот вежливых правильных молодых мальчиков с автоматами смело защищающих родину. Так и должно быть, просто предстал перед ней в выгодном свете, вот ей и захотелось любой ценой мне понравится, чуть больше обычной правильности, завуалированное кокетство, и вот я уже без пяти минут её парень. Может быть она даже в меня влюбилась.
Делать было нечего, для начала я решил зайти к Ахмеду, узнать что и как, не знаю зачем, просто посидеть радио послушать, потом, может он автомат купит? Какое-то время я шёл по улице, озирался по сторонам, все озирались на меня и мой автомат. Неожиданно, где-то недалеко раздалась новая ожесточённая канонада, раздались звуки мощных взрывов. 'Да сколько можно'. Я естественно как всегда побежал узнать, что случилось, спрашивается и зачем мне это сдалось? Пробежав метров триста, я обнаружил, что за очередным поворотом улицы, метрах в пятистах шёл бой, точнее не бой, а обстрел одного из рынков. Среди железных вагончиков рынка метались какие-то многочисленные фигурки, их ожесточённо расстреливало несколько танков, бэтээров и рота солдат с автоматами. 'Блин, кретины, эти же не в чём не виноваты'. Меж тем сделать я ничего не мог, тех кто расстреливал отговорить было бы сложно, да и не успевал я уже до них добраться, долго ли выпустить в такого противника боезапас? Я мог только наблюдать, как падали подкошенные фигурки китайских женщин, детей и всех тех, кто составлял население местного вещевого рынка. Людей истребляли глупо, бесцельно, ни за что, из злобы, так поступать нельзя, это же не клопы, а люди, со своими чувствами желаниями, жизнью. Наверно такие расстрелы сейчас проводились по всей стране, расстреливали не за то, что виноваты, а за то что китайцы, или просто глаза узковаты. Варфоломеевское утро какое-то, после гугенотской ночи. Хотя с другой стороны, а кто их просил приезжать, жили бы у себя и всё. Конечно, они тоже люди, им кушать хочется, но и мы люди, и нашим детям хочется. Их приезд наша гибель, жалко, живые, дети, женщины, с одной стороны нужно быть добрым, щедрым и гуманным, но не ценой жизни собственных потомков. Может и не нужно их так расстреливать, они люди, но и пускать их сюда к нам не нужно было, а им ехать.
Добравшись до ларька Ахмеда, я обнаружил на его месте одни головёшки. Хорошо, что я ушёл, а потом побежал воевать этой ночью, а то бы наверняка погиб. Судя по отверстиям покрывающим почти всю территорию площади, и ошмёткам ларьков, эту территорию основательно обстреляли из пулемётов. Мимо проезжала машина с военными, я услышал:
-Ну ка останови.
Оглянулся, грузовик остановился, с него спрыгнул рослый мужик в форме и направился ко мне.
-Эй, парень, сдавай оружие, я понимаю оно везде теперь валяется, но приказано реквизировать, ни пистолетов, ни автоматов, ничего населению не оставлять. А то ходят всякие, подбирают.
-Что ж, раз приказано, забирай, без проблем.
Мужик подошёл, снял с меня автомат, за ручку вынул из кармана пистолет и забросил их в кузов. Судя по звуку, там за бортиком уже лежала небольшая горка таких железных предметов. Мне же ничего не оставалось как идти дальше, хотя я не особо и жалел об оружии. Если понадобиться, его и так сейчас не сложно достать. А боевые действия похоже уже прекращались, разобрались с узкоглазыми на удивление быстро, всем миром били, как и они всех. Каждый бандит, пьяница, продажный милиционер, все против них ополчились, хотя быть может не все решились выйти на улицы, но себя защищали с оружием в руках. А его в нашей стране пруд пруди. И вообще, судя по всему китайцев было не так уж много, отряда три может быть. Не заметно, много оружия в страну всё же не ввезёшь, просто напали неожиданно, в новый год, когда все до последнего спиваются, а на постах остаются считанные единицы, поэтому долгое время им никто и не мог дать сдачи. Зато все рынки в ответ зачистили вплоть до последнего корейского ребёнка.
Побродив по городу ещё час, наткнулся на человека развешивавшего интересные объявления: 'Всем лицам призывного возраста ( от 18 до 40 лет ), срочно, в независимости от места проживания явиться в призывные пункты, по следующим адресам... Пройти военную проверку, получить удостоверения о пройденной проверке и указания о том, когда и в какую часть надлежит явиться. В стране вводится военное положение, все лица не имеющие специальных удостоверений, начиная с четвёртого числа будут арестовываться до выяснения личности и обстоятельств, в случае отсутствия причин не явки в военкомат, проступок приравнивается к дезертирству, виноватый зачисляется в штрафные батальоны'. Круто однако, я понимаю, сейчас по стране хаос, но призыв к четвёртому это через край. Если сегодня второе, значит у меня полтора дня, это могло вылиться в проблему, документов то у меня нет вообще никаких.
Я подошёл к листовке, оторвал одну из полосок с адресом, засунул себе в карман. Теперь можно отправляться к Жене, сообщить ей безрадостную новость, помочь похоронить бабушку, провести с ней несколько дней и потом попытаться легализоваться в армии. А что касается регистрации, думаю её лучше всего проводить завтра вечером, чем позднее начну, тем позднее закончу, тем на поздний срок мне назначат отправление в часть, тем позже моя часть примет участие в боевых действиях, а это сильно уменьшает опасность погибнуть в первых рядах.
К ней я дошёл минут за пятнадцать, но дома её не оказалось, было около часа дня, а мы всё же договорились встретится к вечеру. Пришлось сесть на лавочке у подъезда, и поджидать её возвращения. Мимо меня постоянно пробегали люди, что-то куда-то таскали, пару раз даже просили меня помочь, я конечно не отказывался, помогал проверял не вернулась ли Женя, и продолжал ждать. Вообще, на улице царило не обычное оживление, многие куда-то уезжали, лишь бы не идти в армию. По разговорам я так же понял, что идти защищать родину никто не хочет, и вообще многие похоже не считали Россию родиной, а относились к ней, как к месту жительства, не иначе. Все только и обсуждали как бы увильнуть, сидеть ли целыми днями дома, уехать в деревню или тяжело, тяжело заболеть. Сказывались последние годы нашей славной родины, чеченская кампания, дедовщина, общий страх мужского населения перед армией, а перед воюющей русской армией и подавно. Хотя с другой стороны, сегодня люди приводили улицу в порядок, убирали трупы, кто-то возился с разорванными линиями электропередач, а так обычно никто и в собственном подъезде подметать не решится. Разве что договорившись об очерёдности с соседями, или за деньги.
Женя пришла к пяти, привела с собой какого то мужика с парнем, представившихся дядей Юрой и Степаном. Как оказалось, Юра был мужем младшей двоюродной сестры Марьи Георгиевны. Мы пол вечера провозились с похоронами, пришлось съездить за город похоронить безо всяких почестей и гроба. Особых финансовых средств у Жени не было, ни о каких нормальных похоронах, в условиях, когда за ночь погибло несколько десятков тысяч человек не могло быть и речи. Даже за самый дешёвый деревянный ящик требовалось отвалить кругленькую сумму. Какую, мы даже не пытались интересоваться, её величину можно было предположить исходя из длинны очереди к гробовщику. Так что бывшую диспетчера Байконура, пришлось закопать в чистом поле, рядом с кладбищем, так многие делали. Ей ещё повезло, что её хоронила не похоронная команда в общей могиле, засыпая яму экскаватором, как хоронили многих, буквально в ста метрах от нас, а мы с Женей и её родственниками. На её могилке хотя бы поплакали, пусть только Женя, и поставили подобие деревянного надгробия с табличкой и букетиком дешёвых, не известно как найденных в этой неразберихе цветов.
