Виталий Вавикин - Добро пожаловать в будущее
– Попросила? – Эну чувствует злость, чувствует ревность. – И часто она тебя о чем-то просит? – он смотрит Дювалю в глаза. Дюваль молчит. Эну хочет спросить его про Адио, но язык не подчиняется ему. Язык онемел. Все тело онемело.
– Куда ты идешь? – спрашивает Мейкна, когда Эну открывает входную дверь с новым замком, замену которого он не помнит.
– Не знаю, – говорит Эну.
– Только куртку надень, – говорит она. – На улице ветрено.
Вспышка… Адио открывает дверь и по-девчоночьи обнимает Эну.
– Я водки принес, – говорит Эну.
Адио убирает со стола машину для производства синтетических наркотиков, смахивает на пол шприцы, бинты, спичечные коробки, окурки, ложки.
– Куда мы катимся? – спрашивает Эну.
– Да все так и было, – говорит Адио, открывая бутылку. – Просто мы тогда были моложе.
В каком-то ступоре они чокаются стаканами, пьют.
– Извини, что закуски нет, – говорит Адио и снова наливает до краев стаканы.
– Да ладно. – Эну достает пачку синтетических сигарет. – Когда-то и этому радовались.
– Да. Когда-то. – Адио наливает синтетическую водку в стаканы. – Как Мейкна?
– Аборт недавно сделала, – говорит Эну. – Дюваль помог.
– Дюваль молодец, – говорит Адио. – Настоящий друг.
– Я помню, как ты говорил другое.
– Да? – Адио растерянно хлопает глазами. – А я нет.
Эну молчит, смотрит на своего друга. На его лицо, зубы, руки. Адио словно мертвец, разлагающийся на солнце.
– Вчера Эбел видел, – говорит Адио, улыбается, показывая кровоточащие десны. – Вышла замуж. С ребенком шла. Девочка уже ходит, представляешь? – по его щекам катятся слезы. – Я стоял в подворотне, и мне стыдно было подойти, – Адио вытирает лицо грязной рукой и смотрит на Эну небесно-голубыми глазами.
– Наверно, больно, – говорит Эну в какой-то прострации.
– Давай еще выпьем, – говорит Адио. Эну кивает, пытается улыбнуться ему. Адио улыбается в ответ, и эта улыбка напоминает Эну улыбку ребенка. – До дна, – говорит Адио и запрокинув голову валится на пол. Ползает в грудах мусора и что-то ищет, забыв о друге. Эну поднимается из-за стола и идет к выходу. – Увидимся еще, друг, – говорит он с порога и прикрывает выбитую дверь.
Вспышка… Мейкна приходит за полночь, рассказывает о дне рождения сестры и о сантерии, устроенной местным бокором.
– Дюваль там тоже был? – спрашивает Эну.
– А как ты думаешь, кто помог нам с продуктами? – Мейкна разбирает принесенные пакеты с едой. – Доран спит?
– Конечно. Скоро же утро.
– Ах, ну да! – Мейкна смотрит на Эну и пьяно смеется.
– Тише ты! Ребенка разбудишь.
– Молчу. Молчу. – Она подходит к Эну и обнимает за шею. – Я и тебе кое-что принесла, – Мейкна достает из пакета бутылку синтетического ликера, достает из шкафа стопку, наливает, подвигает Эну.
– А ты?
– Мне уже хватит, – она улыбается, ждет, когда Эну выпьет.
– Как? Хорошо?
– Синтетика.
– Ну да. Мне тоже не очень понравилось. Знаешь, там было еще вино. Настоящее вино. Дюваль, как всегда, принес… – она икает. – Не запомнила, как называется, в зеленой такой бутылке красивой. Вот оно вкусным было, правда, мы все выпили, – она обиженно надувает губы. Эну молчит. Мейкна перестает улыбаться, хмурится, наливает еще одну стопку синтетического ликера, но Эну не пьет. – Ты на меня обижаешься за то, что я поздно пришла? – спрашивает Мейкна. – Опять из-за Дюваля? Но ведь его друг с моей сестрой встречается. Он законник. Он может забрать ее во внутренний город. Что в этом плохого?
– Ничего. – Эну вспоминает Адио.
– Дюваль тоже наш друг, – говорит Мейкна.
– Конечно. – Эну спрашивает об Эбел. – Давно ты ее видела?
– Давно. А что?
– У них с Адио ребенок вообще-то общий, или тебе уже неинтересно?
– Конечно, интересно. Просто… – Мейкна поднимает стопку. – Просто своих проблем хватает. – Она пьет, а Эну говорит, что Адио считал Эбел и ее ребенка киберами.
– Наверное, это из-за тех наркотиков, которые он принимает, – пожимает плечами Мейкна. – Так, по крайней мере, Дюваль говорит…
Вспышка… Кухня. Сестра Мейкны – Унси, два друга Дюваля. Синтетические продукты, синтетический спирт, подарки Дорану. Шутки, смех. Унси жалуется на бокора, жалуется, что последнее время ночные сантерии все больше напоминают бессмысленные оргии, а не поиски благодати и вызов духов. Она рассказывает о бабке Мамбо и о том, что в ее времена все было намного лучше.
– А меня все устраивает, – говорит Мейкна. Друзья Дюваля смеются, отпускают грязные шутки. Один из них зовет Эну на балкон, говорит о Мейкне, о своем друге и о цене подарков для ребенка.
– Мейкна знает, – говорит он. – Ей сестра еще вчера сказала. Нужно только, чтобы ты ушел ненадолго…
Вспышка… Осень. Уныние. Улица. Эбел и ее дочь идут навстречу Эну. Сочные, свежие. Живые. Или же нет? Эну зовет их. Эбел оборачивается. Эта молчаливая Эбел. Попытка завязать разговор. Вопросы Эну. Односложные ответы. Сказать о киберах, Адио, Мейкне, Доране, ночных сантериях. Услышать «да» или «нет». Услышать нелепое «не знаю». Смотреть вслед… Вернуться домой. Рассказать о встрече Мейкне. Она на кухне. Она и бокор, который заходит довольно часто. Тот самый бокор, сантерии которого больше напоминают оргии, а не экстатические пляски. Кто-то сжег его хижину-хунфор, и теперь бокор устраивает сантерии в квартирах прихожан. Барабаны бьют тихо, но все так же разрозненно. Ночь вступает в свои права. На столе синтетический спирт. На кухне Мейкна, бокор и пара его друзей-барабанщиков.
– Пойду спать, – говорит Эну.
Вспышка…
Новая сантерия на кухне. Вернее, не сантерия, а что-то непотребное под бой барабанов. Крошки на столе. Сестра и Калео, которые кормят ребенка Эну. Бирс видит, как Дюваль забирает бокора Мейкны в тюрьму внутреннего города. Видит Мейкну. Видит Унси. Видит законников, которые возят Мейкну и ее сестру на ночные сантерии. Бирс слышит разговоры Унси о шансе поселиться во внутреннем городе. Эти монотонные, беспочвенные разговоры в редкие перерывы между сантериями. И даже Дюваль отступается. Приходит сначала раз в месяц, затем раз в полгода, раз в год… Мейкна открывает ему дверь.
– Тысячу лет тебя не видела! – кричит она, бросаясь ему на шею. Он отдает ей пакеты с синтетическими фруктами.
– Это ребенку, – говорит Дюваль и проходит на кухню.
– Да ты раздевайся! – суетится Мейкна. – Хоть куртку сними. Жарко же!
– Иди лучше ребенка накорми, – говорит Дюваль.
Они остаются с Эну наедине.
– Стопки дашь? – спрашивает Дюваль, открывая бутылку синтетического коньяка.
– А раньше коньяк обычно настоящим был, – говорит Эну.
– Раньше многое было другим, – говорит Дюваль, не реагируя на обиды Эну, снова спрашивает стопки.
– В шкафу возьми, – говорит Эну.
– А помыть их можно?
– Брезгуешь?
– Да нет, просто в них тараканы дохлые.
Дюваль включает кран. Льется грязная вода. Открыть коньяк, разлить по стопкам. Дюваль пьет, наливает себе еще.
– Никогда не думал, что все будет вот так, – говорит он, оглядываясь по сторонам. – Вчера к Адио заходил… – он замолкает и как-то отрешенно курит, потом вспоминает детство. – Почему все так? Мы же все вместе играли детьми. Ты, я, Адио… Я же всегда заботился о вас.
– А может, не нужно было заботиться? – Эну вспоминает, сколько раз Дюваль забирал Адио в больницу внутреннего города, выжигая в нем воспоминания и сомнения, сколько раз Дюваль забирал его самого. Видит Мейкну, поднимается из-за стола, идет к выходу. – Ладно. Не буду вам мешать, – говорит Эну.
– Да я не к ней пришел, – говорит Дюваль. – Я к ВАМ пришел.
– К нам? – Эну смеется, затем бранится сквозь зубы.
– Зачем ты так?! – вступается Мейкна. – Он же твой друг!
– Друг? – Эну чувствует злость, чувствует беспомощную ярость.
Он выходит на улицу, садится на скамейку и закуривает синтетическую сигарету. Ждет. Дюваль выходит через пару минут, садится в пневмоповозку, уезжает. Эну ждет еще какое-то время, затем возвращается домой. Мейкна сидит за столом и плачет, смотрит на Эну и улыбается.
– Он ушел. Представляешь? Сказал, что ему противно смотреть на то, какой я стала, оттолкнул меня и ушел. Он был единственным нормальным человеком здесь. Он хоть что-то понимал! – Мейкна снова начинает реветь. Сначала тихо, потом в какой-то истерике. – Он больше не придет. Черт! Я больше ему не нужна. – Ее крики пугают ребенка, и он тоже начинает плакать. – Чего ты ждешь? – кричит Мейкна Эну. – Иди успокой его. Это и твой сын тоже!
Эну укладывает Дорана спать, возвращается на кухню. Мейкна все еще плачет. Эну наливает ей стакан воды.
– Выпей.
– Лучше коньяк, – говорит Мейкна, смотрит на принесенную Дювалем бутылку и снова начинает реветь.
Эну молчит. Мейкна достает синтетическую сигарету из оставленной Дювалем пачки, закуривает.
