Нил Шустерман - Мир обретённый
Милос слышал её, но ему было не до пререканий. Он попал под спальный вагон, и лежал теперь, пригвождённый к рельсам, не в силах выбраться, как ни старался. Что ещё хуже: ни один из пробегавших мимо него ребят не шевельнул ради него и пальцем.
— Эй вы! — кричал он. — Идите сюда, помогите мне!
Но они лишь бросали на Милоса нелюбопытные взгляды и спешили дальше, даже не удостаивая его ответом.
И вот тут-то, как гром после молнии, подоспели налётчики. Им до того понравилась разыгравшаяся на их глазах драма, что они позабыли свой единый боевой клич и разразились отдельными ликующими возгласами. У «беспризорников» было странного вида оружие: например, один размахивал подводным ружьём со вставленным в него ободранным зонтиком, другой орудовал бумерангом, оснащённым длинными полосами липучей бумаги — на такую обычно ловят мух, — и тому подобное. Все эти предметы были предназначены для поимки послесветов. Яркая боевая раскраска наводила ужас на детей Мэри.
— Заберите у них монеты! — закричал один из нападающих. — Заберите монеты, а самих отправьте в центр!
Враги не знали, что ни у кого из детей Мэри не было монет — они отдали их своей хозяйке. У тех, кто спал, их тоже не было, потому что монеты появляются только тогда, когда междусвет просыпается. Если грабители рассчитывали поживиться междумирными монетами, им придётся остаться с пустыми руками. И это их, конечно, очень, очень сильно рассердит.
Алли слышала звуки разгоревшейся битвы, но ничего не видела. Паровоз сильно накренился, уходя задней частью в землю, и теперь взору пленницы были доступны только звёзды и луна.
— Эй, кто-нибудь, развяжите меня! — закричала она. Уйти в центр Земли само по себе дело жуткое, а уж вот так... Она не собирается провести вечность, привязанная к дурацкому паровозу!
И кто-то действительно взобрался к ней — но это был не один из нападающих. Это был Джикс. Его нос и зачатки кошачьих вибриссов подёргивались.
— Так что, ты собираешься отвязать меня на этот раз? — спросила Алли. — Или тебе опять пришла охота лясы поточить?
Он тут же принялся теребить связывающие её верёвки, но ничего не выходило — узлы были стянуты слишком туго. Он бросил попытки и сказал:
— Ты скинджекер. Применяй свои способности. Другого способа освободить тебя я не вижу.
— Но здесь нет живых людей, — напомнила Алли. — Мы же посреди пустыни!
— А я и не имел в виду людей.
Алли не сразу поняла его, а когда поняла, то не увидела, чем это ей поможет.
— А, так ты думаешь, что вот сейчас из кустов, как по заказу, выскочит антилопа и станет как раз там, где я смогу до неё дотянуться?
— Пожалуй, ты права, — сказал Джикс и спрыгнул с паровоза.
Алли осталась одна и продолжила тщетные попытки собственными силами сбросить путы. Ночной воздух наполняли воинственные возгласы нападающих и крики детей Мэри: одних, запутавшихся в полосах липучей бумаги, налётчики тащили за собой, другие, попавшие в сети, тонули в земле. И посреди всего этого хаоса Алли разглядела кабус. Он лежал на боку; столпившиеся вокруг ребята Мэри прилагали все усилия, чтобы не дать ему уйти под землю, но постепенно проигрывали в этой борьбе. Ну что ж, если Алли суждено провалиться в центр Земли, у неё будет хотя бы то утешение, что Мэри уйдёт вместе с ней.
Несколько секунд спустя Алли увидела торчащие вокруг сухие кусты — значит, паровоз утонул уже почти полностью, над землёй осталось каких-то два-три фута...
И тут в живом мире что-то выскочило из зарослей чаппараля. Прямо на Алли бежал койот! Он остановился в паре дюймов от неё... как по заказу. Алли не могла поверить своей удаче. Однако это вовсе не была удача. Из койота вылез Джикс. Он фурджекил зверя и привёл его к Алли!
— Давай живо! — скомандовал Джикс. — Пока он не удрал.
Койот, перепуганный и сбитый с толку тем, что в него вселился человеческий дух, взвыл и припустил бегом, но Алли успела вытянуть руку и в тот момент, когда зверь пробегал мимо, коснулась его ноги кончиками пальцев.
Знакомый ток и внезапная дезориентация. Она безошибочно почувствовала, как её объяла чужая плоть и —
— бежать бежать топ-топ-топ, жратва жратва жратва, почесаться скррап-скррап —
Алли больше не была привязана к паровозу — она вообще больше не была в Междумире! Её дух обретался теперь в живом койоте.
Странное — топ-топ-топ — чувство. Может, Джиксу и нравилось пребывание в нечеловеческой плоти, но Алли знала: она никогда не смогла бы — жратва жратва — стать фурджекером. Острые запахи, странный вкус в её внезапно вытянувшемся рту, блохи в шелудивом меху — скррап-скррап — всё вызывало чувство гадливости. Уже не говоря о том, что её окончательно добивало отсутствие противостоящего большого пальца.
Живой мир вокруг был — оу-у-у! — тих и спокоен. В прохладном ночном воздухе слышалось лишь незамысловатое пение сверчков — повыть на луну! повыть! повыть! —. Как странно — нюх нюх — на этом самом месте в Междумире творится подлинное безумие, а живые создания об этом даже не подозревают.
Однако было что-то — топ-топ топ-топ — глубоко её тревожившее. Она почувствовала это в тот самый момент, когда вошла в койота. Дело не только в том, что ей не понравился фурджекинг — сам её дух восстал против вселения в тело животного. У Алли было такое впечатление — хых хых — будто у неё в некотором роде аллергия. Может такое быть?
Она хотела — бежать! — остаться на месте — убедиться, что Мэри ушла под землю, но инстинкты койота пришли в такое вопиющее противоречие с её собственными инстинктами — нюх-нюх скрррап-скррап нюх-нюх — что она не могла ясно соображать. Запахи был такими — нюх-нюх — острыми, что мысли путались. Зачем она здесь? Кто она? Алли металась взад-вперёд, бегала кругами; а ещё этот противный собачий дух изо рта... тьфу ты, — из пасти! Её способность — топ-топ-топ оу-у-у топ-топ-топ — трезво мыслить подавило — жратва жратва — смешение звуков и запахов — нюхать-слушать-нюхать — обуревавшее органы чувств койота; а тут вдруг кролик — догнать! — выскочил — догнать! — из-под куста — за ним! — и она припустила — жратва! — в погоню — догнать! — не в силах контролировать себя — жратва! — а ещё она сознавала — хвать! — что попала — жратва! — в серьёзную — жрать! — очень серьёзную — жрать! — передрягу...
* * *А в это время в Междумире до Светящихся Кошмаров, как называли себя налётчики, начало доходить, что с поезда, такой многообещающей добычи, им не удастся урвать ни единой монеты. Последняя надежда — вагон-тюрьма. Один из грабителей дёрнул дверь и обнаружил невероятнейшее смешение лиц, рук, ног и прочего, как попало запихнутых в набитый до отказа вагон. Пацан ошеломлённо пялился на эту картину, не зная, что предпринять.
— Давайте сюда ваши монеты! — заорал он наконец.
— А у нас их нет, — отозвалось одно из лиц. — Закройте, пожалуйста, дверь.
Вот теперь налётчик смешался окончательно.
— Но... но... вы же тонете! Разве вам не хочется, чтобы мы вас вытащили отсюда? Вы тогда могли бы поумолять нас о пощаде...
— Вообще-то нет, — ответствовало другое лицо.
— Нам и здесь хорошо, — заявило третье. — Закройте, пожалуйста, дверь.
Налётчик никогда ещё не встречал духов, достигших такой степени совершенной, безмятежной просветлённости. Это рассердило его, и поэтому он сделал единственное, что было в его силах, чтобы досадить этим блаженным — отказался закрыть дверь.
* * *Джикс осознавал: совершённый им поступок расставил всё по местам; теперь надлежало действовать быстро и решительно. Он мог бы сейчас оставить компанию скинджекеров и отправиться с донесением к его превосходительству, но ведь тогда основной приз уйдёт из рук. Нельзя допустить, чтобы Восточная Ведьма погрязла в земле.
Большинство Кошмаров были заняты — гонялись за выбиравшимися из вагонов детишками, а тем, кто увязался было за Джиксом, хватило одного взгляда на его необычную расцветку — ещё более причудливую, чем их собственная боевая раскраска — чтобы они тут же раздумали связываться с ним. Юноша-ягуар поспешил к салон-вагону, оседлавшему крышу особняка, и воззвал к Джил.
— Дай мне код замка! — крикнул он.
Джил взглянула на него сверху с удивлением, а возможно, даже и с радостью, что он до сих пор ещё на поверхности.
— Забудь про Мэри! — откликнулась она. — С нею покончено. Лучше залезай сюда, к нам!
— Код! — настаивал он. — Быстро!
Джил вздохнула.
— Тридцать — два — девятнадцать — двадцать — восемь... Да на кой оно тебе надо?
