Велосипед судьбы - Павел Сергеевич Иевлев
– Дисциплина стала очень плохая. Все стали плохо учиться. Дети с высокопигментированной радужкой срывали уроки, не учились сами и мешали остальным. Их успеваемость была очень низкой.
– Они не виноваты в этом! – возразил её спутник. – Это следствие дискриминации предков и их биологических особенностей.
– Так они всё-таки есть, эти «биологические особенности»? – торжествующе сказал папа Лорены. – Они не такие, как мы!
– Об этом не принято говорить, но да. У них не только более высокая концентрация меланина, но и ряд других отличий в биохимии. Врачи знают, что мы по-разному реагируем на некоторые препараты, другой набор аллергий, есть небольшие отличия в переносимости некоторых видов пищи. И так далее. Но я вас заверяю, Штефан, мы, несомненно, один биологический вид. Они такие же люди, как мы.
– А почему же почти все бандиты – черноглазые? Почти все наркоманы – черноглазые?
– У них немного другой гормональный баланс. Люди с меланиновым преимуществом отличаются меньшей усидчивостью и более высокой агрессивностью. Зато они более склонны к творчеству, чем мы. Почти вся музыка, кроме классической, создана черноглазыми, танцевальные шоу, кинематограф… Они показывают высокие результаты в спорте…
– Да-да, они орут песни, пляшут и пинают мячик. Просто идеальные граждане! А ещё они ходят с оружием и курят травку.
– Ношение оружия и употребление лёгких наркотиков признано их культурной особенностью в рамках закона о компенсациях. У них есть на это право. Кстати, об образовании – в последнее время медицинские институты стали выпускать врачей с меланиновым преимуществом.
– И вы пошли бы лечиться к такому врачу, Анджей? Вот честно?
– Ну, я не слежу за их академической успеваемостью… – уклончиво сказал седой.
– Потому что её отменили, Анджей! Чтобы черноглазые могли получать дипломы, в институтах запретили экзамены! А чтобы они могли туда поступить, экзамены отменили в школах! Теперь, чтобы стать врачом или инженером, достаточно посетить нужное количество лекций, на которых они просто курят травку и ржут! Мы оба знаем, что черноглазый врач – это просто укурок, который получил право выписывать рецепты на наркоту!
– Отмена оценочной системы как дискриминирующей носителей эмоционального интеллекта отрицательно сказалась на образовательном уровне выпускников, – нейтрально заметила мадам Уни.
– Это было необходимо! – упрямился седой Анджей. – Невозможно продолжать политику дискриминации по признаку содержания меланина. Их предки веками работали на наших…
– А потомки этих предков вообще не работают! Черноглазые либо сидят на пособиях и курят бесплатную травку, либо входят по квотам в управляющий менеджмент компаний, где могут позволить себе наркоту подороже. Выгляните на улицу, Анджей! Вам нравится, до чего они довели наш город?
– Вообще-то, Штефан, – мягко сказал седой, – сегодняшний кризис спровоцирован именно вами. Разве не «голубая гвардия» потребовала «новый общественный договор»?
– Только «мирное крыло», – раздражённо ответил отец Лорены, – соплежуи интеллигентские. Мы, настоящие гвардейцы, сразу сказали, что будет только хуже.
– Вот видите, – улыбнулась присевшая за столик к ребятам Лорена, – и так каждый раз. Спорят, спорят…
– А что за «новый общественный договор»? – поинтересовался Данька.
– Вот, посмотрите, до чего вы довели нашу молодёжь, мадам Уни! – сказал сердито Штефан. – Они вообще не знают, в каком мире живут!
– Мальчик, разве можно настолько не интересоваться тем, что происходит вокруг? – спросил Анджей.
– Мы… долго отсутствовали, – уклончиво ответил парень.
– «Новый общественный договор», молодой человек, – сказала назидательно Уни, – это попытка разрешить накопившиеся противоречия в обществе путём законодательной реформы. Его суть в том, что исторические претензии людей с меланиновым преимуществом обоснованы, и они имеют право на компенсации…
– Слюнтяи и пораженцы! – буркнул Штефан. – Это истерические, а не «исторические» претензии!
Мадам Уни покосилась на него неодобрительно.
– Люди с высокой пигментацией радужки, – продолжила она ровным учительским тоном, – получали право на пожизненное пособие, равное полуторному прожиточному минимуму. С ежегодной индексацией на уровень инфляции. Однако взамен отменялись все нефинансовые преференции: управленческие и культурные квоты, интеллектуальный гандикап…
– Что это? – не сдержалась Василиса.
Мадам Уни строго посмотрела на неё и выдержала укоризненную паузу, но всё же ответила.
– Носители эмоционального интеллекта, как известно всем, кто не прогуливает школу, – она буквально пронзила Василису учительским взглядом, – не оцениваются по балльной системе и не сдают экзаменов, потому что низкие оценки по естественным и точным предметам являются меланиновой дискриминацией. Однако они получают аттестаты общего образца, на основании которых могут поступить в высшие учебные заведения, где с некоторых пор действует аналогичное правило. Это и есть «принцип интеллектуального гандикапа». Сторонники «Нового общественного договора» предлагали его отменить, вернувшись к политике равных, но не преимущественных возможностей. Они оправдывали это необходимостью объективных оценок квалификации в критически важных областях знания – медицине, инженерии, юриспруденции и так далее. Парламент склонялся к принятию закона. Кто скажет, почему?
Мадам Уни задала вопрос с такой интонацией, что Анджей поднял руку, как школьник. Видимо, рефлекторно. Уни разрешительно кивнула.
– Потому что альтернативой становилось снижение уровня жизни для всех. Из-за политики квотирования руководящих должностей и интеллектуального гандикапа у голубоглазой молодёжи резко снизилась мотивация к учёбе и труду, что начало сказываться на экономических показателях.
