Дарий Дюже - Сады проклятых. Путь души
Ага, как всегда, он оказался прав в своих расчётах: переборов страх, она неуверенно поднялась с земли. Покачнулась, пошатнулась, вскинув здоровую руку к голове, ко лбу, и нетвёрдыми шагами направилась к проколу. Как и все, причастившиеся плоти этого мира, отдав ему часть своей крови и души, девушка получила взамен то, что считала магией. То есть – возможность управлять природными законами в его реальности. Не так уж это и сложно, просто некоторым этот дар не нужен, он спит в их душах годами, а некоторые им пользуются, даже не осознавая, что и как совершают… Вот и сейчас она безошибочно угадала, где находится центр напряжения полей, сдерживающий, стягивающий точку взаимопроникновения двух разных реальностей, чуждых вселенных.
Некоторое время белый волк шел позади девушки на значительном расстоянии, принюхиваясь к яркому запаху человечьей крови. Но вскоре, как-то незаметно и ненавязчиво поравнялся, подставив плечо, когда её качнуло от слабости. Так они и пошли дальше: тонкая полураздетая девушка, оставляющая за собой капли крови – алые бусины, рассыпанные в траве, и невиданный зверь – огромный белоснежный волк.
Они дошли до самой границы, где смыкалась равнина и горы, где начинались густые леса, укрывающие мягким покрывалом костистые рёбра земли. Шуршащий, сухой ковыль сменился зелёным луговым разнообразием – травы питали ручьи, истоки которых били из недр прозрачными родниковыми ключами. Прошедшая с мимолётным вздохом облегчения ступила на мягкий прохладный покров, удивившись, что ещё способна замечать такие мелочи. Но звук бегущей по камням воды мгновенно вытеснил из головы все другие мысли. Она так сильно, неимоверно захотела пить, что распухший язык, казалось, перестал умещаться во рту.
Вскоре под ногами зачавкало – раскисшая глинистая почва не могла вобрать в себя избыток влаги, идти приходилось осторожно. Но дойдя до русла ручейка, где на солнце искрилась прозрачная вода, девушка отвернулась, и внешне равнодушная, прошла мимо. Белый волк нашарошил уши, внимательно взглянув на ту, чьим спутником стал волею судьбы. Он позволил ей пройти ещё мимо трёх ручьёв, берущих начало из одного истока, а перед четвёртым, одним прыжком опередив её, стал намертво, окунув нос в воду.
Остановившись, глядя на него с чёрной завистью, Суламифь колебалась: душа её рвалась домой, требуя избегать малейшего промедления, тело же молило хоть о глотке воды. А ещё было страшно, очень страшно споткнуться на последних метрах пути, проиграть проигравшему. И она смотрела, смотрела с сомнением и завистью, как беспечно и вкусно белый волк лакает из хрустально-чистого ручья. Наконец, вспомнив, что прошлый раз ничего страшного не случилось, она опустилась на колени на берегу, зачерпнув неожиданно холодную и колючую воду ковшиком ладоней, поднесла к губам.
Что-то, может предчувствие, заставило её помедлить, взглянуть на проводника, и в хрусталь воды сорвалась капля горячей человечьей крови. Белый волк вздрогнул, встретившись с ней взглядом, торопливо пряча жадность и нетерпение поглубже, за показушную добродушность и заботливость, но было поздно. Понимание было острым, словно осколок разбитого зеркала, вонзившегося в ладонь: она разжала руки, и тяжелая струя воды разбила мириады изображений в оживших осколках воспоминаний. Маски были сорваны – перед ней Золотой Полоз, перед ней Владыка Мира, а вовсе не Белый Волк, перед ней – смертельный враг, примеривший обличье друга. Враг, понявший, что разоблачён.
Одним стремительным движеньем он взвился в воздух, обрушившись в ручей, и девушку накрыла высокая, почти океаническая волна. Хотя для волны такой высоты и массы не хватило бы всей воды ручья. Золотого Полоза это явно не смущало.
Зажмурившись, зажав рот руками, Мифа позволила волне тащить себя через камни и палки – лишь бы не вскрикнуть, не вздохнуть – не глотнуть коварной воды забвения. Она не сдастся. Может быть – проиграет, но не так. Не сдавшись.
Вода схлынула, и девушка села на мокрой траве, отплёвываясь, оттирая лицо, чувствуя, не смотря на все усилия, малую толику влаги во рту. Ощущая, как разноцветной стайкой мотыльков упорхнули воспоминания – немного, крохотная часть памяти опустела, омертвела… Чего она лишилась? Воспоминания о первой встрече с Доро? Или о своём последнем прощании с родителями? Кем она станет без этих воспоминаний? Рискнул бы такой человек отправиться в это путешествие, если бы их изначально не было? Едва ли… Сейчас ей было не до воспоминаний и сантиментов – из обличья Белого Волка, словно гадюка из старой шкуры, выпрастывался золотой Змей. В масках больше не было нужды, тем более у Мифы создалось впечатление, что этот образ крайне неприятен Владыке.
Она попыталась встать и не успела: змеиные кольца опутали, сдавили, подняв над землёй. Голова Змея нависла над ней, желтые раскосые глаза смотрели слегка отстранённо, холодно – так мог рассматривать уж свой будущий обед.
– Хваатит… я устал: – это прозвучало так, будто он заговорил в голове девушки, – ключи забвения были последним безболезненным шансом для тебя, что бы расстатьссяа ссс памятью. Может быть… мне придётссяа поисскать ешщё одну душшу, ессли ты не выдержишшь… процесса очищщенияаа…
Небо загорелось напалмовым дождём – жар и свет пролились вниз, впиваясь, вгрызаясь в глаза, в мозг, в душу. Она выгнулась всем телом в змеиных кольцах, выгнулась, закричав так, как могут кричать лишь маленькие, несправедливо наказанные дети. Закричала, вкладывая в крик всю боль, терзавшую её душу, калёными щипцами вытягивающие воспоминания о любви и привязанностях, о боли и обидах, о светлых осенних днях и пасмурном весеннем небе, готовящимся разразиться живительным дождём…
И вдруг всё прекратилось: рядом прозвучал голос, властный, полный гнева и ненависти:
– Замри, тварь!
Небо перестало извергать потоки пламени, скрывшись в пелене чёрного порошка. Боль исчезла вместе со светом и жаром: Мифа осознала себя, обессилено распластавшуюся в змеиных кольцах, точно так же бессильно обмякших. А к ней, перелезая через них, совершенно не заботясь о комфорте местного Владыки, пробирался какой-то человек.
– Живая?! – с радостью и тревогой спросил он, увидев, что девушка наблюдает за ним, – Ты – Мифа? Да? Сможешь идти? Ах, да! Чуть не забыл: меня зовут Кирилл, я от Доро и профессора.
Услышав слова нежданного спасителя, девушка вздрогнула, радостно встрепенулась, но сил встать не было. Мужчине пришлось на руках выносить её за пределы змеиных колец. В воздухе над змеем всё ещё кружила чёрная взвесь, но едва они выбрались из неё, как Мифа почувствовала себя лучше – к ней стали возвращаться силы. Она даже попросила поставить её на землю, что и было сделано.
Выполнив просьбу девушки, путешественник с тревогой оглянулся на поверженного Полоза: гадючьи глаза с бессильной ненавистью наблюдали за двумя дерзкими самонадеянными людишками. Их выражение обещало им беспощадную, жестокую расправу.
– Нам надо уходить отсюда, – прошептал Кирилл, скорее напоминая себе, нежели уведомляя девушку, – действие ловушки скоро закончится. Можешь идти? До прокола уже недалеко. Ты почти дошла.
– Как ты… с ним… справился? – пропыхтела Мифа, пытаясь угнаться за странником. Они шли в гору и, не смотря на то, что мужчина сдерживал шаг, подгоняя под скорость и силы девушки, она всё равно запыхалась.
– Опытом, – лаконично ответил Кирилл. Продолжил, сообразив, что одним словом всего не объяснишь. – Я побывал во многих мирах – и во многих встречал, подобных этому, местных царьков, возомнивших себя Владыками Вселенной. В какой-то степени, они, конечно, имеют на это право – играя роль защитников и хранителей своих миров. Но я встречал и такие варианты, где у местного божества, э-э, сносило крышу от вседозволенности. Вроде данного Змея. В одном мире меня научили составлять вещество, блокирующие их… ну скажем так: магические силы. Чем в существе их больше, тем крепче его связывает этот порошок. В нашем случае, я так предполагаю, милая змейка скоро будет свободна… На тебя он, кстати, тоже подействовал, хоть и не так сильно, как на Владыку. Твоя сущность, Силы, взаимодействуют с окружающим миром, самость нарушена… Ничего, всё это поправимо. Лишь бы нам сейчас успеть удрать.
Послышалось карканье. Пока ещё далёкое, но быстро приближающееся. Змей тоже не собирался сдаваться, и гнал своих рабов на убой.
Вскоре над деревьями замелькали чёрные силуэты, хлопанье крыльев наполнило воздух нервным свистом. Усмехнувшись, странник на ходу выломал две ветки, укоротив до размера клюшки для гольфа. Одну предложил Мифе, но ей так и не пришлось ею воспользоваться. Мужчина успевал отбиться и от своих противников, и от птиц, нападавших на девушку. Вскоре пройденный путь стал похож на сплошной ковёр из глянцевитых перьев, перекатываемых ветром с места на место. Ряды чёрных птиц весьма поредели: они уже не рисковали нападать так безоглядно. Кружа над путниками, выбирали подходящий момент, оглашая окрестности скрежещущим карканьем. Даже страх перед неминуемой карой не мог заставить их пожертвовать своей шкурой. Что совсем неудивительно. Бывшие слабыми людьми, сломленные волей Золотого Полоза, как они могли стать верными и сильными слугами? Собственная судьба, определённая качествами души, порождала лишь злобу. Злобу на самих себя, на окружающий мир – откуда взяться храбрости и благородству, где занять того чувства, что позволяет пожертвовать собственной жизнью, чтоб достичь высокой цели? Где взять такую цель? Лишь худшие из худших, желая выслужиться, решались рисковать, нападая на странника и его подопечную. Остальные носились в воздухе чёрными горланящими снарядами. В сопровождение такого эскорта, Кирилл и Мифа дошли до Прокола.
