Александр Прозоров - Проклятый мустанг
– А смола зачем?
– Ну, обычный сок течет, – пожала плечами Скалли, – а смесь со смолой довольно вязкая. Кроме того, смола быстро подсыхает и покрывается тонкой корочкой. Благодаря этому сок «не выдыхается», если машина нагрелась просто от того, что стоит в жару на открытом месте. Чтобы смесь начала выделять яд, корочку необходимо сначала размочить. Получается мина замедленного действия, которая не срабатывает, если машина нагрелась просто так, она не «запускается», когда печку включают в холодную погоду. Она затаивается даже тогда, когда на улице дождь, но печка не включена. Просто потому, что сок при этом не нагревается до достаточной температуры. Водитель оказывается отравлен только в том случае, если включает отопитель в дождь. Такое случается не часто, но рано или поздно происходит. Гарантируется значительный промежуток времени между совершением подарка и смертью жертвы. А значит, связь между событиями не прослеживается. И одновременно Роберт мог быть уверен, что его брат обязательно выпрыгнет на дорогу в течение ближайших нескольких месяцев. Я видела усадьбу Бартуолоков. Она стоит как раз возле восточного федерального шоссе. Джорджу в большинстве случаев приходилось ездить именно по этой оживленной дороге. А у того, кто неожиданно выскакивает на нее в темноте, никаких шансов нет.
– Хитрая бестия, – покачал головой Молдер.
– Очень, – согласилась Скалли. – Он сделал все так, что ни у кого не возникло даже тени сомнения в несчастном случае.
– Если он такой осторожный, то почему не уничтожил улики?
– У них с Кирцотьяном тоже случались трения. Бартуолок решил одним ударом убить двух зайцев: отправляя управляющего на пенсию, доказать дорогим подарком свою доброжелательность и прощение прошлых обид, а заодно отомстить старику за прошлые обиды. Надо сказать, удар пришелся в цель. Убив сына, он причинил отцу куда больше мук, чем нанес бы, уничтожив его самого. И опять остался вне подозрений.
– Это его почерк, – кивнул Молдер, – в Коста-Рике он тоже каждый раз оказывался вне обвинений. По крайней мере формально. Но со смолой, я думаю, он попался.
– Доказательств нет, – пожала плечами Скалли. – У нас нет ничего, кроме мотива и подозрений. Кто может подтвердить, что смолу подложил именно он, а не, скажем, Бари Стимел? Или что она не влетела в воздуховод случайно, во время давнишней аварии? Никто.
– Нужно попытаться отыскать сообщников или поставщика смолы. Сама по себе добраться к нам из Кении она не могла.
– Пытаюсь, – Скалли допила кофе и поставила опустевшую чашку на стол. – Но пока вышла только на некого Антони Клермана. Студенты колледжа утверждают, что спиритические сеансы они с Бартуолоком поначалу проводили вместе, но потом поссорились. Причем даже подрались у всех на виду. Клерман живет в городке Дилмон, возле Ричмонда. Я договорилась встретиться с ним завтра в полдень. Ты как себя чувствуешь?
– Самым здоровым во всем управлении, Скалли, – кивнул Молдер. – Так что я поеду с тобой.
Город Дилмон, графство Луненбург, штат Вирджиния, 3 августа 1998 г. 11:40
Сто миль до Ричмонда они промчались всего за два часа, после чего еще тридцать минут неспешно ехали по узким асфальтовым просекам, лежащим меж высоких кукурузных стен, поднявшихся на ухоженных фермерских полях. Город Дилмон встречал гостей трехэтажным молельным домом, стоящим сразу за указателем с названием селения и цифрой «1427», означающей число жителей. Молельный дом оказался единственным каменным, и единственным высоким строением во всем городке. Далее потянулись либо двухэтажные магазинчики, с большими витринами внизу и завешанными занавесками окнами наверху, либо просто жилые домики, отступившие под прикрытие широких палисадников, а то и просто поднявшиеся вдалеке, в паре сотен ярдов от шумной центральной улицы. Таким же неожиданно простеньким оказался и банк «Централ оф Ирландия», стоявший между кафе и хозяйственным магазином. Стеклянный фасад внизу, обшитый светло-салатовым сайдингом второй этаж, на котором белели два прямоугольника окон.
Скалли остановилась напротив, посмотрела на часы, пожала плечами:
– Еще двадцать минут. Пойдем наверх, или подождем в кафе?
– Почему наверх?
– Антони Клерман является владельцем и управляющим этим банком, – пожала плечами Скалли, – так что и кабинет его наверняка наверху. Не у окошка же клерка он сидит?
– Тогда пошли, – решительно распахнул дверцу Молдер и двинулся через дорогу.
Как и предсказывала Скалли, управляющий сидел на втором этаже, в обширном кабинете, обшитом панелями из красного дерева. Громоздкий диван был обшит толстой кожей, в углу стояли высокие напольные часы. Стол тоже выглядел весьма монументально: широкий и тяжелый, из темного дерева с полированной столешницей, на которой возвышался бронзовый письменный прибор и две настольные лампы из того же материала.
Впрочем, наверное так и должен выглядеть кабинет в любом из банков: вечным, незыблемым и тяжеловесным. Очень похоже смотрелся и хозяин: полный мужчина в темном костюме и белой рубашке с бордовым галстуком. Зачесанные назад волосы открывали высокий лоб, а крупные глаза глядели спокойно и внимательно.
– Чем обязан, господа?
– Агент Фокс Малдер, агент Дейна Скалли, – представилась за обоих женщина. – Мы с вами договаривались о встрече в минувшую пятницу.
– Да-да, я помню, – мужчина покосился на циферблат часов, но ничего не сказал.
– Прошу прощения, что отвлекаем, но мы не займем много времени.
– Зачем в таком случае нужно было ехать в такую даль? – удивился Клерман. – Вы присаживайтесь, в ногах правды нет.
– Есть вещи, о которых люди с трудом говорят по телефону, мистер Клерман, – развела руками Скалли. – А для нас зачастую важна каждая мелочь.
– Что же, – вскинул брови банкир. – У каждого своя работа. Если какая-то моя фраза достойна того, что ради нее не жаль потратить полдня и отмахать двести миль в оба конца, я ее обязательно произнесу, утаивать не стану. Так о чем вы хотели узнать?
– Вы знакомы с Робертом Бартуолоком, мистер Клерман? – поинтересовался с дивана Молдер.
– Роберт? – резко наклонился вперед управляющий. – Он все-таки попался?
– На чем? – моментально отреагировала Скалли.
– О-о, у него есть много привычек, которые способны заинтересовать ФБР, – в голосе банкира прозвучала плохо скрываемое удовольствие. – Жульничество, шулерство, изнасилование, отравление… Чего еще он может сотворить? Проникновение со взломом или без оного, вымогательство. Совращение малолетних.
– Ничего себе, список, – поднялся с дивана Молдер и подошел к столу. – А почему вы решили, что он может быть в этом обвинен?
– Вы же сами спрашивали, знаю ли я Роберта Бартуолока, – пожал плечами банкир. – Так вот: я его знаю.
– А разве вы не были его другом в Северном колледже Ричмонда?
– У-у-у, с каких давних времен вы собираетесь начать свой разговор, – удивился Антони Клерман. – Я начинаю подозревать, что короткой беседой нам не обойтись.
– Так что вы знаете о Роберте Бартуолоке, мистер Клерман? – спросила Скалли. – Расскажите нам, пожалуйста.
– Роберт… – тяжело вздохнул банкир. – Ну что я могу о нем так сразу рассказать? Мы познакомились с ним двенадцать лет назад, на первом курсе. Поначалу он казался очень веселым, остроумным, находчивым парнем. Хитер был чертовски. Пожалуй, даже и умен. Учился на химическом, но со страшной силой увлекался различными психотропными препаратами. Не наркотиками, нет. Просто химическими веществами, воздействующими на психику. Поначалу мне очень нравилось участвовать в его экспериментах. Например, в карточных играх. Когда все входили в азарт и начиналась игра на деньги, он давил ногой желатиновую капсулу со смесью. Выделялся газ, от которого люди тупели. Просто тупели на глазах, не понимая, что и зачем они делают. А себе мы пропитывали манжету рукава стимулятором, и на нас смесь не действовала. Поэтому мы быстро обирали всех до нитки, причем они запоминали все происходящее, и потом долго не могли понять, почему пошли так, а не иначе, почему прозевали хороший расклад или поторопились со ставками… Да-а, тогда это казалось смешно. Еще мы подрабатывали на спиритических сеансах. Мы собирали в одной не очень большой зале людей, выставляли стол с блюдцем, свечи в специальных фонарях. А на пару фонарей Роберт клал специальную смолу. Когда фонари нагревались, он произносил заклинание, и прыскал по сторонам как бы святую воду. Вода попадала на смолу, выделялась какая-то отрава, всех охватывал ужас – а я в это время начинал двигать блюдце. Все думали, что страх из-за него… Визг стоя-ял, оглохнуть можно.
– А сами вы не боялись.
– Боялись, конечно, – пожал плечами банкир. – Но мы-то знали, что происходит и почему. Поэтому нам было намного проще. Вот. А еще он очень хотел изобрести «формулу любви». Знаете, извечная мечта прыщавого подростка: чтобы все девки при виде него тут же сами раздевались и накидывались со всех ног. И ведь получил, сукин сын, какой-то половой стимулятор. Если он попадал в воздух, все моментально сходили с ума и начинали трахаться, как кролики. Вот только для него этот способ не годился. Потому, что когда свихиваешься вместе со всеми, никакого удовольствия от этой групповухи не получаешь. Не помнишь ничего, не чувствуешь.
