Михаил Костин - Живое и мертвое
— А почему тогда ее забросили? — поинтересовался Винни.
— Не знаю, — честно ответил скелет, — скорее всего, пришли к выводу, что для нечеловеческого мусора, вроде нас, это слишком щедрый подарок.
— Но почему ею не пользуются местные? Ведь не обязательно только в город ездить, — вновь спросил юноша.
— А нам, местным скитальцам, спешить некуда, да и дорогое это удовольствие, железку содержать, — вставил Петро и ухмыльнулся. — Так что стоит теперь это чудо заброшенным, и никому оно не нужно.
— И давно оно стоит? — подивился Винни.
— Сколько помню, всегда так было, — охотно объяснил лорд Мессер. — А я на острове уже лет тридцать.
Тридцать лет живет скелет, пришла в голову глуповатая мыслишка.
— А в вашей Сметане и паровозов нет? — издевательски захихикал Петро.
— В Витано нет паровозов, — с достоинством ответил Винни. — Но они там и не нужны. У нас хоть и большой город, но люди способны передвигаться и самостоятельно. И потом им незачем передвигаться на большие расстояния. Они немного ходят.
— И чего же они там делают? — продолжал насмехаться упырь.
— Работают.
— Всю жизнь?
— Нет. Работать надо пятьдесят лет. Потом пенсия.
— Это кто ж заставляет человека работать пятьдесят лет? Он же сдохнет раньше, — совсем развеселился мертвяк. — Гуманисты-живчики. Где такое видано?
— Помолчал бы, — обиделся за родной город Винни. — У вас-то что лучше? Ты вот уже дохлый, а работаешь, вместо того чтоб на пенсию выйти. А у нас мертвые не работают.
Вампир усмехнулся. Нана демонстративно похлопала в ладоши. Ответ Винни им явно доставил удовольствие.
— Уделали тебя, парень с мухами, — подытожил Мессер всеобщее веселье.
— Ладно-ладно, — пробурчал Петро. — Все на одного. Справились с простым дохлым парнем из захолустья. Пошли уж лучше, а то скоро стемнеет.
Странная паровая машина-паровоз осталась далеко за спиной. «Железки» еще дважды делали резкие повороты, продолжая тянуться сквозь лесной массив. Подумать только, еще вчера Винни и не думал, что где-то может быть лес. Что есть еще какие-то населенные уголки в мире, кроме последнего оплота человечества, Витано. А теперь, если повезет, через несколько дней он будет в городе, где тоже живут люди. И если там он сумеет найти возможность вернуться домой, то…
Дальше мысли терялись и приобретали какие-то весьма абстрактные феерические очертания. Одно Винни Лупо знал наверняка — когда он вернется в родной город и расскажет обо всем, что здесь видел, он навсегда покроет свое имя славой и честью, какие не снились ни одному следопыту. Потому что ни один следопыт в великий город так и не вернулся, а он…
От тщеславных мечтаний отвлек голос Деррека.
— Здесь остановимся.
Вампир и в самом деле остановился, так что шедшему впереди упырю тоже пришлось притормозить.
— Почему здесь? — полез в бутылку Петро.
— Вон там полянка, — указал вперед вампир.
Там, куда он указывал, лес и вправду немного отступал от железной дороги и подставлял едва выглядывающему из-за горизонта солнцу проплешину полянки.
— Там впереди поле, — несогласно покачал головой упырь. — Большое. Поторопимся и остановимся там.
— Сколько до того поля? — поинтересовался Деррек, оглядывая остановившегося Винни и немного отставших Мессера с Наной.
— Полчаса-час, — пожал плечами упырь.
— Через час солнце сядет. Костер по темноте разводить станешь.
— А разве ты не боишься огня? — надменно усмехнулся Петро.
Вампир зыркнул на него обиженно, теперь было видно, что задели и его. Но ответил с достоинством. Хоть оно и стоило ему выдержки:
— Ты что, и вправду веришь, что вампиры боятся дневного света, чеснока, осины и прочей ерунды?
Петро фыркнул.
— Я так… пошутил. Ну ладно, — переключился он на остальных членов группы. — Встанем здесь. Только хворост таскать будете вы с костлявым. Я и так вас сегодня веду весь день. У меня поясница ломит. И мигрени. Ты знаешь, что такое мигрень у давно сдохшего? Откуда тебе знать, ты ж не сдох.
Продолжая бурчать, упырь устремился к поляне.
— Чего вы тут? — полюбопытствовал подошедший Мессер.
— У трухлявого парня из захолустья проблемы с головой. Она у него буквально разваливается.
— Было бы чему, — бросила Нана.
Костер трещал весело и бойко, разгонял темноту и подбадривал. Вопреки угрозам, за дровами в лес Петро поплелся вместе с остальными. Так что вскоре на опушке заполыхал небольшой, но озорной костерок, а рядом легла немалая горка хвороста, которого должно было хватить до утра.
Винни костра никогда в жизни не разводил, потому решил не мешать и, устроившись с краю, жевал мясо и хлеб, припасенные еще в Буна Нона в достаточном количестве, чтоб не голодать до самого города.
Знакомо хрустнуло. Так когда-то невероятно давно хрустел шеей и пальцами Митрик, если ему приходилось долго писать. Винни повернулся на звук и непроизвольно вздрогнул. Рядом с ним на бревно присел Мессер. В темноте и отсветах от костра скелет выглядел еще жутче, чем при дневном свете. Не понятно почему, но мертвяк и вампир не вызывали в юноше того страха, что рождался при виде Мессера. Петро хоть и был мертвее мертвого, но выглядел вполне прилично. Деррек и вовсе нормальный человек, если не брать в расчет его бледность. Мессер же поднимал внутри панику и желание бежать без оглядки.
Винни закашлялся. Кусок хлеба вдруг показался черствым и зашкрябал глотку. Свой страх перед ожившим скелетом он старался не показывать. Выходило с трудом. Но Мессер тоже вроде как ничего не заметил. Он поднял с земли прутик и принялся нанизывать на него грибы. Когда только успел насобирать? И зачем? Неужели голые выбеленные кости могут поглощать пищу?
Винни хотел встать и пересесть куда-нибудь подальше от жуткого спутника, но достойной причины для подобных телодвижений так придумать и не смог.
Мессер тем временем ловко вертел над костром прутик. Грибы подрумянились. От них шел довольно приятый дух. Скелет повел тем, что осталось от носа и, видимо, остался доволен результатом. Хоть мимика у него и отсутствовала, зато поза и жесты были весьма красноречивы.
Рука в перчатке убрала прутик с грибами от огня и к ужасу Винни, протянула импровизированный шампур ему.
— Угощайся, — бархатно проговорил Мессер.
— С-спасибо, — неуверенно промямлил Винни, борясь с желанием отдернуть руку и никогда не прикасаться к тому, что побывало в костлявых лапах.
Но не взять предложенное угощение Винни тоже не мог. Кто знает, может, для скелета это станет кровной обидой… то есть бескровной, откуда у него кровь? Тьфу ты, пропасть!
От мучительного выбора его избавил упырь. Он бодро хлопнулся задом на бревно по другую сторону от Винни и ядовито возвестил:
— Не ешь, упырем станешь!
Винни вздрогнул и отдернул руку. Скорее, от неожиданности. Во всяком случае, теперь можно было все свалить именно на неожиданность.
— Не ешь, — озорно повторил Петро. — Отравишься.
— Почему это? — запальчиво поинтересовался Мессер. — Вот, смотри.
Он стянул с прутика гриб, а точнее его шляпку, и запустил ее себе в глотку. Какое-то время челюсти перемалывали и терзали шляпку. Зрелище было жутковатым, и Винни отвернулся, потому сказать, как и куда провалился пережеванный гриб он бы не смог. Уж, во всяком случае, не в желудок. Откуда желудок у скелета?
— Прекрасные грибы, — похвалил сам себя скелет.
— Дохлому смерть не страшна, — подзуживал Петро. — А мальчишка-то живой. Пока.
— Что значит пока? — не понял Винни.
— Съешь грибок, узнаешь, — продолжал изгаляться мертвяк, чувствуя себя в ударе.
Мессер спорить не стал. Он посмотрел на упыря сверху вниз и отвернулся. Прут воткнулся в землю возле бревна, а скелет встал и пошел на другую сторону поляны от Петро подальше. В каждом его движении было невероятное количество достоинства, но при этом сквозила обида.
Винни снова поймал себя на дилемме. С одной стороны, он был рад избавиться от жуткого соседа, с другой, что удивительно, ему вдруг стало жаль Мессера. Тот шел с добрыми побуждениями, а наткнулся на издевки Петро. Понятно, за что его тут так не любят. Кому понравится терпеть подобную манеру общения? С другой стороны, не ему корить упыря. Если б не мертвяк, где бы сейчас был Винни?
— Зря ты так, — тихонько пожурил он Петро.
— Пусть не расслабляется, — небрежно отмахнулся тот. — Он же лорд. А какой ты лорд, если тебя простой дохлый парень из захолустья заклевать может?
Мертвяк завсхлипывал, словно поведал только что нечто смешное. Винни отвернулся к огню.
Костер потрескивал, облизывая оранжевыми языками сучья и ветки, что неспешно скармливал ему молчаливый Деррек.
