Урсула Ле Гуин - Ожерелье планет Экумены
— Играй, играй, вон она, взлетает уже!
Остаток дня они с Пиаи рассказывали друг другу всякие завиральные охотничьи истории, а за окном все падал и падал снег, хотя ветер совершенно стих.
К рассвету небо совершенно очистилось. Точно зимой, белые холмы были залиты красноватым светом восходящего солнца и блестели так ослепительно, что больно было смотреть. К полудню вернулись двое приятелей Пиаи, по-звериному настороженно поглядывавшие на незнакомцев.
— Они называют мой народ рабами, — сказал Яхан Роканнону, когда остальные на минутку вышли из хижины. — Но уж лучше я буду человеком на службе у людей, чем зверем, который охотится на зверей. Вон как эти.
Роканнон жестом велел ему молчать, Яхан послушно умолк, и тут же в хижину вошел один из охотников, косо на них глянул, но ни слова не сказал.
— Давай-ка собираться, — тихонько сказал Роканнон на языке ольгьяр, к которому несколько попривык за два последних дня. Зря они не ушли до возвращения приятелей Пиаи! Яхан тоже явно чувствовал себя не в своей тарелке. Когда в дом вошел Пиаи, Яхан сказал ему:
— Нам пора. Ясная погода, наверное, еще продержится, а мы пока обойдем залив по берегу. Но если б ты нас не приютил, мы бы точно от холода подохли. И еще знаешь что: в жизни я не слышал, чтобы так здорово играли песню пельюна! Пусть на охоте тебе всегда сопутствует удача!
Однако Пиаи ему не ответил. Стоял молча, неподвижно, потом вдруг весь подобрался, сплюнул в огонь, повращал своими дикими глазами и прорычал:
— По берегу обойдете? А на лодке, значит, не хотите? Лодка-то есть. Мне принадлежит. Во всяком случае, пользуюсь ею я. Вот мы вас на тот берег и перевезем.
— А пешком вам целых шесть дней понадобится, — вставил один из его приятелей, коротышка Кармик.
— Ну да, не меньше шести, — подхватил Пиаи. — А мы вас — на лодочке! Можем хоть сейчас в море выйти.
— Хорошо, — сказал Яхан, быстро глянув на Роканнона. Иного выхода у них все равно не было.
— Ну так пошли, — буркнул Пиаи. И они сразу же, не взяв каких-либо припасов, вышли из хижины. Пиаи шел впереди, его товарищи тащили весла. Снова дул пронзительный ветер, ярко светило солнце. В тени еще лежал снег, хотя повсюду он уже стаял, текли ручьи, сверкали под солнцем огромные лужи. Они довольно долго шли по берегу на запад; солнце уже садилось, когда они добрались до укрытия в скалах, где на подстилке из сухих водорослей лежала весельная лодка. Закат окрашивал воду и весь западный край неба багрянцем, и над этим красноватым сиянием уже видна была маленькая луна Хелики, на этот раз почти полная. Далеко на востоке всходила Большая звезда, далекая подруга их планеты, похожая на драгоценный опал. Под сверкающим великолепием небес и вод изрезанное горами побережье выглядело темным и мрачным.
— Вот она, лодка, — сказал Пиаи, останавливаясь и поворачиваясь к ним лицом, на котором играл багровый отсвет заката. Его приятели молча встали у Роканнона и Яхана за спиной.
— Вам же придется назад в темноте плыть, — сказал Яхан.
— Ничего, Большая звезда светит ярко, да и ночь будет звездная. А теперь, парень, надо бы нам заплатить за перевозку.
— Как? — не понял Яхан.
— Пиаи прекрасно знает, что у нас ничего нет. Даже плащ этот он мне подарил, — вмешался Роканнон, не обращая уже внимания на свой акцент: он сразу понял, откуда ветер дует.
— Мы всего лишь бедные охотники. Мы подарков не делаем, — сказал Кармик, который хоть и не рычал так, зато взгляд у него был злее и умнее, чем у Пиаи.
— У нас ничего нет, — повторил Роканнон. — Нечем нам платить. Оставьте нас здесь.
Яхан повторил то же самое, но более бойко, и Кармик оборвал его:
— А вот у тебя, чужак, на шее мешочек висит. Что там, в нем, а?
— Моя душа, — нашелся Роканнон.
Все так и уставились на него, даже Яхан. Однако блеф не удался. Прервав всеобщее молчание, Кармик, положив руку на рукоять ножа, приблизился к Роканнону; Пиаи и второй тоже подошли ближе.
— Это ведь ты был у Згамы! — сказал Кармик. — В селении Тимаш только об этом и разговоров. Как голый человек стоял среди горящего костра, а потом обжег Згаму своим белым посохом и вышел из пламени невредимым. А на груди, говорят, у него был удивительный камень на золотой цепи — вроде бы волшебная штука, в которой вся сила этого колдуна. Вот дурни! Сам-то ты, может, и вправду в огне не горишь и в воде не тонешь, но вот этот… — Он ловко схватил Яхана за волосы, оттянул ему голову назад и вбок, а к горлу приставил острие ножа. — А ну-ка, паренек, скажи своему Страннику, за которым ты следом таскаешься, чтобы он за постой заплатил… А ну быстро!
Роканнон так и застыл. Красные отблески заката на воде почти померкли, зато Большая звезда на востоке засияла ярче; вдоль берега подул резкий холодный ветер.
— Да ладно, — буркнул Пиаи, поморщившись, — ничего мы ему не сделаем. И вас перевезем, как я и обещал, только заплатите. Ты же не сказал мне, что у тебя золото есть. Ты сказал, что у вас все утонуло. А сам небось спал в моем доме! Давай сюда эту побрякушку, и мы вас тотчас перевезем.
— Хорошо. Я отдам… но только на том берегу, — сказал Роканнон, указывая через залив.
— Нет, — сказал Кармик.
Яхан, совершенно беспомощный, даже не дрогнул. Роканнон видел, как бьется пульс у него на шее — как раз в том месте, где к коже прикасалось лезвие ножа.
— Там, — мрачно и твердо повторил Роканнон и угрожающе выставил вперед свой «посох» с обгорелым концом, — вдруг подействует? — Перевезете нас, и я сразу отдам вам ожерелье. Это мое последнее слово. А если кто попробует что-нибудь с мальчиком сделать, пусть на себя пеняет! Умрет на месте. Это я вам тоже обещаю!
— Кармик, он ведь педан, — пробормотал Пиаи. — Сделай, как он велит. Все-таки они две ночи со мной под одной крышей ночевали. Отпусти мальчишку. Педан ведь сказал, что отдаст тебе эту штуку.
Кармик злобно посмотрел на него, потом на Роканнона и рявкнул:
— А ну-ка отбрось сперва свою белую палку подальше! Ладно, перевезем мы вас.
— Сперва отпусти мальчика, — стоял на своем Роканнон, а когда Кармик все-таки освободил Яхана, он рассмеялся ему в лицо и отшвырнул «посох» далеко в море.
Не выпуская из рук ножей, охотники погнали их с Яханом к лодке. Пришлось войти в воду и садиться со скользких скал, о которые разбивались невысокие мутно-красные волны. Пиаи и третий охотник сели на весла, а Кармик с ножом, в руке — напротив пассажиров.
— Неужели ты отдашь ему сокровище? — прошептал Яхан на ухо Роканнону, воспользовавшись «общим» языком, которого эти ольгьяр не знали.
Роканнон кивнул.
Яхан сразу как-то охрип и снова зашептал ему на ухо:
— Лучше ты прыгни в волу и плыви, господин мой. Только не отдавай ожерелье Семли! Только не сейчас прыгай, а когда мы поближе к берегу подплывем. А меня они так и так отпустят — зачем я им, если камень от них уплывет?…
— Нет. Не отпустят они тебя; они тебя убьют. Тихо, сынок.
— Слушай, Кармик, что они там, заклинания бормочут? — сказал третий охотник. — Небось лодку утопить хотят?
— А ты греби быстрее, рыбье отродье! Сидите-ка смирно, — велел Кармик путешественникам, — не то я живо парнишке глотку перережу.
Роканнон и Яхан послушно затихли и стали смотреть на воду, которая постепенно из красной превращалась в туманно-серую. Берега позади и впереди уже скрывались в ночной мгле. «Их ножи не могут пробить защитный костюм, — думал Роканнон, — но вот Яхана я спасти не успею, если что». Ради ожерелья Семли он с радостью переплыл бы и весь этот залив, но Яхан плавать не умеет. Выбора не оставалось. По крайней мере, подвезут их, и то хорошо.
Постепенно из темноты стали выступать холмы южного берега, становясь все массивнее, все выше. Легкие серые облачка сползли к западу, показались звезды. Большая звезда светила так ярко, что затмевала даже небольшую луну Хелики, которая, впрочем, сейчас убывала. Уже были слышны вздохи прибоя.
— Суши весла, — скомандовал Кармик, а Роканнону велел: — А теперь отдавай камень!
— Сперва поближе к берегу подгребите, — потребовал Роканнон спокойно.
— Отсюда я Доберусь, господин мой, — дрожащим голосом пробормотал Яхан. — Вон уже тростники видны, так что…
Лодка еще немного проплыла и снова остановилась.
— Прыгай, когда я скажу, — сказал Яхану Роканнон. Оба медленно поднялись и встали на корме. Роканнон, чуть освободив на шее защитный костюм, который теперь носил практически не снимая, разорвал кожаный ремешок, на котором висел мешочек с ожерельем, вытряхнул сапфировую подвеску на дно лодки, быстро застегнул костюм и в ту же секунду нырнул.
Минуты через две, уже стоя рядом с Яханом среди скал, он увидел, как лодка, казавшаяся черноватым неясным пятном на серой воде, начала уменьшаться, отплывая все дальше.
