Ожидается конец света - Ния Орисова
— Одель.
Находясь в полусонном состоянии, не заметила, как ко мне подошла Келли.
— Что тебе?
Ничего хорошего от неё ждать не приходилось.
— Слышала, ты осталась без защиты.
— О чём ты?
— Так ты ещё не знаешь.
— Или говори, или иди уже куда шла.
— Так я и говорю. Законники арестовали Джета и всех его помощников.
— Ты раньше времени языком то не трепли.
Наверняка Келли говорит правду, об этом говорила её улыбочка, сочувствия от неё не дождёшься. На Джета давно идёт охота, законники если и действуют, ссылаясь на закон, то только по чьей-то наводке. Заплатили им видимо хорошо, раз сработали так быстро. Теперь мне стоит ходить и оглядываться. Пока необходимость в возможном побеге, как вариант отделаться от Джета, отпала. Джет сядет в тюрьму лет на семь и это минимум. Коллеги по цеху бросали на меня сочувствующие взгляды. Женщины постарше жалели, а ровесницы понимали, что мне стоит поторопиться и найти нового защитника.
Я тоскливо смотрела на приближающийся автобус, такой же серый, как и всё вокруг. Придётся потратиться и прикупить косметики. В отличие от тех, кто применял её по назначению, я собиралась использовать её как грим, чтобы как можно больше состарить лицо. Лишнее внимание мне ни к чему. Если получится отвадить ухажёров, будет просто прекрасно. Приставать открыто они побаивались, Джет такого не прощает. Пока есть шанс, что Джет сумеет откупиться, меня трогать не посмеют. Войдя в автобус, заняла место у окна. Разговаривать не хотелось, выслушивать советы и сожаления придётся, но позже. Мир такой большой, а идти некуда. Закрыла глаза, отгораживаясь от работниц хлебозавода, пусть думают, что сплю.
— Слышали?
— Что такое?
Началось, пока все кости не перемоют, не успокоятся.
— Джета посадили.
— Да ну.
— Вот тебе и да ну.
— Как же теперь Одель одна будет? — посочувствовала одна из работниц.
Голос Келли я ни с кем не спутаю. Она больше всех завидовала мне.
— Она и раньше одна была, Джет любвеобилен.
— Тебе видней.
Быстро успокоились, похоже, ни такая это и новость. О том, что Келли спит с Джетом я знала, это её выбор, а меня не спрашивали. После каждой ночи проведённой с Джетом приходилось отмываться. Ощущение, что тебя используют, оставляло чувство гадливости и безысходности.
В упаковочный цех входила, переодевшись в чистый комбинезон, на голове платок за которым тщательно спрятала волосы. Смена пролетела быстро, я переоделась, опаздывать на автобус нельзя, и помчалась на остановку. Не дошла буквально несколько метров, как была схвачена за руку и прижата спиной к забору. Рифлёные железные листы отгораживали территорию завода, имели дополнительные ходы помимо охраняемой проходной. Такие лазы находили, заваривали, но появлялись новые.
— Больше не сможешь спрятаться за спину Джета. Замуж я тебя не возьму, не заслужила. Мне не нужна подстилка Джета.
Семья Вита пострадала от действий Джета и как водится, не можешь отомстить виновному, отомсти тому, кому сможешь. До этого случая с Джетом он предлагал мне защиту, я отказала, чувствовала, что он не справится, и оказалась права.
— Отпусти, — ударила его по удерживающей меня руке, в ответ Вит ударил меня по лицу.
— Любишь, когда делают больно.
— Урод.
Вывернулась из-под его руки и, пнув по коленке, помчалась на остановку, где уходящий автобус мигнул огнями и скрылся за поворотом. Теперь придётся добираться домой пешком.
— Беги, беги, далеко не убежишь.
Хриплый голос Вита подтолкнул меня к действиям. Не стала ждать, когда он придёт в себя, поздравив себя с тем, что он не прихватил друзей, и помчалась в тёмный переулок. Этой дорогой мне приходилось возвращаться домой много раз. Я прекрасно знала все укромные местечки, где можно спрятаться от преследования. Через два часа, наконец, добралась до дома, пробралась в него как воришка. Первым делом просмотрела записи системы наблюдения. В моё отсутствие, в поисках наживы, в дом никто не пробрался. Быстро ополоснулась, перекусила и легла спать, включив оповещение о вторжении чужаков на частную территорию. Казалось, только закрыла глаза, как запищал сигнал, тонко и надоедливо. Открыв глаза, уставилась в монитор, а посмотреть было на что. Вит всё-таки позвал дружков. После того как они обшарили дом, облили его горючей смесью, собираясь сжечь. Мой дом, моё единственное убежище. От бессилия и невозможности хоть что-то изменить, сжимала и разжимала кулаки. Потайная комната, в которой находилась, располагалась в пристройке, так называемый гараж, поэтому сгореть заживо, не боялась. Дом было жалко, пришло осознание того, что жизни мне здесь не будет. Выместив на вещах ярость, Вит поджёг последнее, что меня удерживало в Обируше. Не заметила, как слёзы катились по щекам, солёные дорожки жгли нежную кожу, не забуду.
Тратить время и жизнь на месть не собиралась, Вит ещё не понял, но ему этого не простят. Джет найдёт способ испортить ему жизнь. Не стала ждать утра, собрала необходимые вещи и положила на заднее сидение старенького миника. После смерти деда на нём никто не ездил, продать его не решалась, как знала, что пригодится. Дом разгорался, я вывела миник из гаража и выехала за ворота. Со стороны смотрела, как сгорают остатки моей жизни теперь я бездомная. Огнеборцы не спешили, к их приезду от дома остались одни головёшки. Свой долг они выполнили, погасив остатки того, что когда-то было домом. Просто так исчезнуть не могла поэтому, несмотря на два часа ночи, поехала в участок. Мне пришлось долго уговаривать дежурного устроить встречу с Джетом. Он вполне ясно говорил, чего хочет от меня, а я упорно делала вид, что не понимаю. Лишь боязнь того, что об этом узнает Джет, удерживало его от активных приставаний. Джет способен на всё, в таком случае законник отгребёт пинков за неправильное отношение к его собственности. Последствия такого наказания дежурный законник видел не раз, и не желал испытать гнев Джета на своей шкуре. Это стало основной причиной, по которой он не стал настаивать на своём, решив уступить мне.
— Пять минут. У тебя будет пять минут.
— Мне больше не надо.
Дежурный привёл меня к камере временного содержания и, открыв маленькое окошечко закрытое решёткой, оставил наедине с Джетом. Мой жених выразил крайнюю степень недовольства. Для этого ему, и делать ничего не надо было, всё написано на лице. Подняли среди ночи по пустяку, к которому в данный момент относилась я.
— Чего не спится?
— Джет, я пришла сказать тебе, что мой дом сожгли.
— До
