Пыль под солнцем. Умирать не комильфо - Сергей Че
— Вставай Антоха, принимай вахту.
— Всё нормально?
— Тишина. Чай в кружке. Я спать.
Антон подкинул валежника в костёр, наблюдая как языки пламени, разбрызгивая искры, жадно лижут сухие ветки, задумался. Так кто же он? Где он? Как тут очутился? Может это всё ему снится? Он протянул руку к огню костра и тут же отдёрнул. Жжёт, ёптать! Напрасно он не напрягал память, силясь хоть что‑то вспомнить, перед внутренним взором мелькали лишь бессвязные тени. Пустота. Да ну на хер! Лучше поверить свою амуницию. Он подтянул к себе автомат, отстегнул рожок, выщелкал оттуда патроны. Два десятка. Обратно зарядил рожок, удивляясь, что он это умеет. В разгрузочном жилете, ещё один полный рожок, охотничий нож, фонарик. Не густо. На ногах кроссовки, из одежды камуфляж, бронника не наблюдалось, шлема на голове тоже. М‑да…
Меж тем потихоньку рассветало. Повеяло прохладой, луг перед рекой сплошь заволокло белым влажным туманом. Туман вплотную подобрался к лесу, к ихнему привалу, заклубился близь костра. Сделалось тревожно. Послышалось негромкое конское всхрапывание. Антон подтянул к себе автомат. Из стены тумана показалась унылая лошадиная морда, она с укором посмотрела на Антона.
— Ты кто? — спросил Антон
— Конь в пальто — ответила лошадь. Действительно, сквозь сизый туман просматривался конский силуэт, на туловище которого было надето пальто, а крупную клеточку, с овечьим воротником.
— Ты ёжика не видел? — спросил конь.
— Нет.
— Ну, я пошёл тогда.
— Иди.
Лошадь попятилась и исчезла в тумане. Зашелестела трава, в лесу ухнул филин.
— Сам дурак! — ответил ему Антон и подумал — А куда ёжик то пропал? Наверное, в тумане заблудился.
Глава 2
К полудню они добрались до пригородного дачного посёлка. Решили понаблюдать за стандартным двухэтажным домиком, что находился у самого леса. Возле крыльца стояла машина с открытым капотом, там ковырялся парень примерно их возраста. Ничего подозрительного. Минут через несколько решили проявить себя. Осторожно открыли калитку, по‑тихому подошли к машине, окликнули парня. Тот выпрямился, вытирая ветошью руки, спокойно посмотрел на них. Ни страха, ни удивления, словно видеть вооружённых людей возле своего дома для него привычное дело.
— Из‑за черты?
— Да, откуда знаешь?
— Не вы первые. Чем могу?
— Можешь. Купишь? — Дмитрий снял с руки часы. Ролекс
Парень взял часы, повертел в руке.
— В дом зайдите, не маячите тут. А я осмотрю вашу вещичку.
Они втроём зашли в прихожую. Парень указал на диван, а сам подошёл к столику с ноутбуком.
— Сколько? — спросил он оттуда через некоторое время.
— Половину цены — запросил Дмитрий.
Парень подошёл к ним, уселся, напротив, в кресло.
— Документы есть?
— На часы?
— У вас. Что вы — это вы?
— Нет.
— 15 процентов и гражданские шмотки для вас.
— А пару гранат в дом?
— К часам ещё гранаты, тогда 15 процентов, шмотки, рюкзак и доставлю в черту города, — весело ответил парень
— И обрисуешь, что здесь да как.
— По дороге.
Среди вороха вещей, принесённых хозяином, выбрали подходящие. Переоделись. Обмундирование и автоматы, запихали в рюкзаки, (благо у обоих оказались калаши немецкой модификации со складывающимся металлическими прикладами). Из своего рюкзака Дмитрий вытащил ещё одни часы, такие же, как те, что продал, и протянул Антону. Себе он надел точную копию.
— Возьми, пригодятся.
— Где ты их набрал? Дорогие же.
— Потом расскажу — запихивая себе сзади за пояс пистолет пм — проговорил Дмитрий. — Из‑под куртки не видно? — обернулся он к Антону.
— Нормально.
— Нормально будет, когда вы себе на лоб вот это наклеите. Как у меня.
На лбу у парня красовался оранжевый значок, наподобие штриха кода.
— Что это за херня и зачем?
— Это значок благонадёжности и благочестия. Выдаётся на неделю. Светится в темноте, распознаётся полицейскими сканерами. С вас обойма к макарычу. Штука дорогая.
Парень протянул две наклейки
— Ты это серьёзно?
— Без них вас загребут, а без документов и к стенке поставят.
Поржали над собой, но наклеили, куда деваться — в чужой монастырь со своим уставом не лезь. Трясясь по ухабам, поехали к городу.
— Дороги у вас конечно шикарные — съязвил Антон, когда последний раз ремонтировали?
— Каждую осень заливают, а весной их размывает.
— Может сделать один раз, но качественно?
— Зачем? Деньги с бюджета спущены, рабочие места созданы, все довольны. Сделаешь хорошо, люди без работы останутся, кормушку прикроют.
Солнце застряло в зените. Вдоль дороги тянулись дачные домики, кое‑ где разрушенные, а местами сожжённые.
— Это пару недель назад демократию устанавливали — пояснил парень.
— Установили? А раньше, что было?
— То же демократия.
— И что поменялось?
— Наклейки. Раньше на запястье клеили, теперь на лбу.
— А народ что?
— Что народ? Народ ликует.
— А раньше?
— Раньше тоже ликовал.
— Но есть же недовольные?
— Есть. Их вылавливают и демократизируют. Сами увидите.
Они въехали в город. Вокруг сновали по‑летнему одетые люди, молодые мамаши, прогуливались с колясками, работали магазины, где‑то играла музыка. Обычная городская жизнь. Возле железнодорожного вокзала они тормознули.
— Приехали. Мой совет — сдайте рюкзаки в камеру хранения, и аккуратней. Самое лучшее для вас купить билет и свалить в другой город. Там революция намечается, легче затеряться. Ну, бывайте.
Так и поступили, рюкзаки положили в автоматическую камеру хранения, сами вышли на площадь. Народу на улицах было порядочно, у всех на лбу красовались наклейки, оранжевые, красные, жёлтые. Что ещё бросалось в глаза, на груди у всех взрослых прикреплены пластиковые карточки разных расцветок, но в основном розовые.
— Извините, уважаемая, мы приезжие, не подскажете, зачем у всех карточки на груди? — притормозил Дмитрий пожилую женщину. Вот и у вас, смотрим, то же розовая, на кофточке.
— Вы что, с луны свалились? — изумилась женщина. Это карточка личного мнения. Розовая — значит, что ваше мнение совпадёт с узаконенным общим. Без карточки, как и без клейма на лбу нельзя. Так что бежите скорее к ларьку и покупайте своё мнение.
— Большое спасибо, уважаемая, непременно обзаведёмся собственным мнением.
Возле площади перед вокзалом стоял ларёк, где продавали автобусные билеты и карточки на мнение. Был и ценник, дешёвым оказалось розовое мнение, которое совпадало с мнением большинства. Оно стоило чуть дороже автобусного билета. Самое дорогое — это особое мнение, карточка красного цвета. Спросили у продавца, чем же оно отличается от общего?
