Галина Тер-Микаэлян - На руинах
– А еще громче вам слабо покричать? Хватит базарить, соберите все детали и несите на кухню, Анвар посмотрит, можно ли починить, – остановив встрепенувшегося было Тимура, она строго добавила: – Но сейчас Анвар занят, не беспокой его, Тима.
Вечером, когда Дианка с Лизой уже легли, Анвар и Таня сидели на кухне, собирая воедино разлетевшиеся при ударе колесики. Вернее, собирал Анвар, а Таня подавала ему нужные детали – она безошибочно знала, когда и что нужно дать. Тимура, всем сердцем жаждущего принять участие в столь важном деле, Анвар вежливо отшил:
– Тим, я пока без тебя все обмозгую, ладно? Иди спать.
– Да я только хочу помочь…
– Пока не надо, если что, мне Таня поможет.
– Да что она понимает!
– Тимка, иди спать! – хором прокричали из своей комнаты сестренки.
– Я помогу, не волнуйся, Тима. Умывайся и ложись, – негромко произнесла Таня, и Тимур тут же беспрекословно поплелся в ванную – он с детства, сам не зная почему, привык подчиняться ее ровному голосу.
Тихо насвистывая, Анвар ловко орудовал отверткой. Когда все в доме стихло, он оторвался от работы и негромко сказал:
– Я прочитал. Это же невероятно, просто фантастично – именно наше село пришельцы избрали своей резиденцией! Все мои родные и односельчане, ты, я дядя Сережа, мы носим их в себе, они внутри нас, а мы даже не ощущаем их присутствия! Теперь я понимаю, почему работа экспериментальной базы в нашем селе так засекречена. Но, мне кажется, дяде Сереже первому следовало прочесть этот дневник, почему ты…
– Нет, Анвар! Тетя Ада сумела найти ключ и прочесть их закодированные послания. Она закончила свою книгу в восьмидесятом году, перевела на немецкий и хотела опубликовать в Швеции, но рукопись непонятно как исчезла из издательства. Я должна была передать другой экземпляр немецкой рукописи одному человеку, который… Словом, одному ее другу, у которого была договоренность с другим издателем. Мне не удалось этого сделать, а вскоре он умер. Теперь не знаю, есть ли вообще смысл добиваться издания книги.
– Что значит «есть ли смысл»? Твоя тетя сумела расшифровать послания инопланетных пришельцев! Если мы вступим с ними в контакт… С ума сойти – они владеют управляемым термоядерным синтезом, генной инженерией, телепатией, прогнозируют будущее на основании анализа микроскопических вероятностных процессов! Сколько информации мы можем получить, и они сами хотят с нами ею поделиться! Но ведь без этой книги мы не сможем вступить с ними в контакт. Почему ты не передала дневник отцу или дяде? Когда твоя тетя умерла, ты была ребенком.
– Она не умерла, ее убили спецслужбы. Ввели яд, вызывающий обширное тромбообразование, хотя все сочли это естественной смертью. Только я знала правду, и она просила меня не говорить папе и дяде Пете – боялась, что и их тоже…
– Что ты такое говоришь?
– Это связано с секретной работой, которой занимался папа, а он занимался как раз bacteria sapiens. Я позволила тебе прочесть дневник, потому что все это теперь утратило смысл.
– Как утратило? Как такое вообще может утратить смысл?
– Может, потому что bacteria sapiens больше нет – их погубил Чернобыль. Понимаешь, я все это вижу, но мне трудно объяснить словами… Ладно, попытаюсь. Короче, их разум был единым целым. Когда радиация внезапно уничтожила огромную биомассу – ту, что была вывезена на экспериментальную базу в район Припяти, – остальные не сумели выжить.
Губы ее искривились, в глазах мелькнула боль. Анвар растерянно покачал головой и потер лоб, как делал всегда, когда собирался с мыслями.
– Погоди, Танюша, но ведь экспериментальная база у нас в совхозе работает, и дядя Сережа с тетей Халидой проводят там исследования.
– Экспериментальный комплекс в вашем совхозе – филиал ленинградского НИИ. Дядя Петя, как директор этого института, ежегодно добивается для них финансирования, иначе папину базу давно бы прикрыли. Те люди, которые затеяли эту работу, ушли вслед за Брежневым и Андроповым.
– Но для чего дяде Сереже сидеть в совхозе, если там нечего изучать?
– Почему нечего? Они изучают грунт, местную флору и фауну – все это носит следы тысячелетий пребывания там бактерий-пришельцев. Но самих bacteria sapiens больше нет, они погибли, и я слышала, как они умирали. Я слышала их стон, их боль, их тоску, я и сейчас слышу какие-то отголоски, хотя понимаю, что их больше нет. Осталась только я – их попытка найти общий язык с человечеством. Ты ведь прочел и понял, чего они хотели, когда создавали меня? Я должна была дать начало расе, способной к взаимопониманию.
Уткнувшись в ладони, она зарыдала – горько и отчаянно. Анвар похолодел – прежде ему никогда не приходилось видеть слез Тани. Он отодвинул в сторону швейную машинку и, присев перед ней на корточки, попытался развести в стороны ее руки, прижатые к лицу.
– Таня, пожалуйста, Таня! Ну-ка посмотри на меня! Вот, уже лучше.
От заплаканных глаз по мокрым щекам разбегались черные полоски растекшейся туши, голос Тани дрожал:
– Это страшно, ты понимаешь? Спастись из гибнущей галактики, пролететь расстояние в сотни тысяч световых лет и найти гибель на ничтожной песчинке, которая вращается вокруг крохотной звезды! Великая цивилизация была уничтожена из-за глупых ошибок людей. Ты понимаешь, насколько мы недоразвиты?
– Конечно. А я самый недоразвитый из недоразвитых, посмотри на меня, – на лице Анвара появилась забавная гримаска, какие строят детям, чтобы их рассмешить, сердце его разрывалось от нежности.
«Я люблю тебя, неужели ты не понимаешь? – думал он. – Танька, Танюшка моя!»
– Все я понимаю, – вытерев слезы, произнесла Таня своим обычным ровным тоном, – это ты не понимаешь, как нам будет тяжело. Тетя Злата предупредила меня, чтобы я скрывала от всех эту мою дурацкую способность – слышать чужие мысли. Даже папа ничего не знает. Однажды мне пришлось рассказать об этом твоему дедушке Рустэму, и он… я поняла, что он испугался. Ему стало страшно со мной, он попросил меня уйти.
«Я – не он. Пусть другие боятся, но моя душа принадлежит тебе, можешь лезть в нее, сколько тебе угодно – я весь твой. И ты знаешь, что это правда».
– Да пойми же ты, пойми, что это глупо! – оттолкнув Анвара, Таня вскочила на ноги. – Невозможно быть с человеком, который видит тебя насквозь!
Он тоже поднялся, уперся ладонями в стену по обе стороны от ее лица – так, чтобы не дать ей сдвинуться с места.
«Со мной возможно, ты должна в это поверить»
– Из-за этого погибла мама, – торопливо говорила она, – из-за того, что я прочла в ее мыслях и полезла туда, куда детям не следует лезть. Дядя Петя и тетя Злата любят меня, как родную дочь, но им стало со мной плохо, когда они обнаружили эту мою проклятую способность. Им было тревожно даже, когда я была рядом с их детьми – Машкой, Эриком и Женькой.
– Неужели они могли это тебе сказать?
– Мне не нужно ни о чем говорить, ты забыл? Я знаю их чувства и мысли, а над чувствами люди не властны. Поэтому, едва окончив школу, я решила уехать из Ленинграда и поступить в институт в Москве.
– Тихо, тихо! – Анвар покачивал ее, прижав к себе, как маленького ребенка, не пытаясь возражать или убеждать. Зачем говорить что-то человеку, который и без слов понимает твои мысли?
– Из-за этого я не хочу детей – они унаследуют от меня мою проклятую способность, она будет усиливаться из поколения в поколение. Ведь именно так я была запрограммирована.
«Я не могу без тебя жить, пусть все будет так, как ты хочешь. На свете много брошенных детей, мы усыновим маленькую девочку и вместе ее воспитаем. Я куплю ей говорящую куклу, а тебе – французскую тушь, которая не мажется от слез».
Вслух он не произнес ни слова. Всхлипнув в последний раз, Таня шмыгнула носом и вытерла ладонью слезы, окончательно размазав тушь по лицу, а потом обняла Анвара и прижалась к нему всем телом.
– Ладно-ладно, глупенький, раз ты так уж сильно не можешь без меня жить, я за тебя выйду. Хорошо, можешь купить мне французскую тушь, которая не мажется от слез.
В воскресенье утром, когда Дианка с Лизой готовили завтрак, тихо обсуждая текущие события, сонный Тимур, зевая, вышел на кухню и удивленно воззрился на собранную швейную машинку.
– Анвар что, всю ночь ее ремонтировал? Ничего себе! А где он?
– Он всю ночь ремонтировал, а теперь лег спать. Садись завтракать, Тима.
– Где он лег, если диван не раздвинут?
– Тима, садись, пожалуйста, – мягко, но настойчиво повторила Лиза. Подтолкнув брата к столу, она поставила перед ним тарелку с кашей, – Анвар у Тани, они еще спят, не шуми.
– У Тани? – с обиженным видом Тимур плюхнулся на табурет. – С какой это стати вы постелили Анвару в комнате Тани? Он же, когда приезжает, всегда спит v меня на диване!
– Тима, ты как ребенок, – вздохнула Дианка, – все-то тебе надо объяснять. Анвар и Таня давно друг друга любят, это только ты никогда ничего не замечаешь.
Вытаращив глаза, Тимур перевел взгляд с одной сестры на другую, покраснел и смущенно поскреб затылок.
