Ксения Таргулян - Корабль уродов

Старшая леди настойчиво потянула дочь вперед, и, зашагав, та повернулась к Дубову боком, так что он смог рассмотреть ее лучше.

И здесь уже было, на что положить глаз. Да, она оставалась такой же худосочной, но те миниатюрные признаки женственности, которыми она обладала, притягивали внимание.

Дубов с удивлением ощутил некое шевеление между ног, обусловленное, впрочем, больше страхом, чем возбуждением. Но не успел он как следует задуматься об этом, как по залу прошмыгнула пара чешуйчатых кораблистов и, не дав ему опомниться, ухватила его липкими фиолетовыми языками за руки. Он хрипло заорал, ударяясь спиной о мрамор, и стал изо всех сил пытаться вырываться на свободу.

Женщина и девушка бросили на него безразличные взгляды и продолжили путь.

«Имя, имя!..» — судорожно вспоминал Дубин, с ужасом чувствуя, как холодная слюна стекает по его локтям.

— Мисс Вренна! Мисс Вренна! — завопил он, дергаясь всем телом и якобы мешая кораблистам тащить его.

Девушка с недоумением обернулась на него и проводила взглядом до следующей арки.

— Помогь!..

Оторвавшись от руки, один из языков с размаху ударил его по губам, заставив захлебнуться густой безвкусной жижей. Затем, не позволив опомниться, он обвил его голову и начал медленно сжимать.

Человеческое тело в объятьях кораблистов слабо задергалось, утробно скуля сквозь липкий сиреневый кокон. Но стоило чему-то внутри этого кокона тихонько хрустнуть, как и стоны, и судороги разом прекратились, тело обмякло, и только внизу, под коконом, начала образовываться блестящая красная лужица.

Что, черт возьми, я делаю в толстой голубой машине, которая мчит меня прочь от родного Гвоздя?

В зеркале бокового вида отражалось мое белое лицо с выпученными глазами. За стеклами, ударяя по ним, проносились бесконечные мокрые ветки.

— Мама, что происходит? — прошипела я, обернувшись в сторону водительского сиденья.

Моя родительница, Алитерра Вентедель, Алита, не отрывала пылающего взгляда от дороги, точнее, от неверной тропы. Ее крупные черные кудри подпрыгивали на плечах при каждой кочке, на которую мы наезжали.

Я медленно выходила из себя. Нет, ну как так можно: практически не заезжать ко мне десять лет и внезапно заявиться со словами: «Вренна, срочно поехали! Не собирай вещи, у нас нет времени! Скорее в машину!»

Не удержавшись, я выругалась себе под нос и почти закричала:

— Ну? Объясни мне наконец, в чем дело?! Куда ты меня везешь?!

— Домой, — выдохнула мама, будто сама не веря своим словам. — Ко мне домой.

— В твой Замок?

— Нет. Забудь про Замки.

— Что?!

Да я кроме Замков ничего в этом мире не знаю!

Алита вздохнула, немного расслабившись и ведя спокойнее. Похоже, мы приближались к границе ареала кораблистов.

— Послушай… — неуверенно начала она. — Ты, наверное, слышала про бал-маскарад, который давал Мморок около года назад, в октябре прошлого года?

Мморок — это мой отец. А может, всего лишь официальный муж моей матери. Кто знает.

— Ну, что-то такое слышала, — я пожала плечами. — При чём это здесь? Меня туда всё равно не звали.

— Ты слышала, это точно. Какой-то герой там выступил с автоматом.

— А, это когда все напились и перестреляли кораблистов? — я в недоумении усмехнулась. Что ж, это и правда была громкая история.

— Да, там было убито больше трехсот, — кивнула мама. — А это — грандиозное нарушение, — ее глаза странно сверкнули, и по лицу поползла улыбка.

Я молчала.

— Сначала, — продолжала мать, — никто не придал этому особого значения, тем более что определить виновника не удалось: все были в масках и пьяные… Но уже вскоре, буквально через несколько дней, некоторые Вентедели стали жаловаться, что им приходится повышать на кораблистов голос, чтобы те подчинялись. В городках поблизости от Замков стали пропадать люди — куда больше, чем обычно. А в начале зимы случилось неслыханное: кораблисты напали на Эрвадду Вентедель, твою двоюродную тетку — они приняли ее за обычного «гостя» и разорвали! Понимаешь, к чему я веду?

Я пока что не только не понимала, но и не слишком верила:

— Постой-ка, хочешь сказать, кораблисты убили кого-то из Вентеделей? Но такого просто не может быть. И почему тогда Джек мне ничего не рассказал? — впрочем, насчет Джека мне всё было понятно.

Мама с отвращением поморщилась:

— Этот твой Джек… Мало ли что у него на уме.

— Он твой брат вообще-то!

— Ай! — она отмахнулась кудряшками: руки-то заняты.

Я хмуро ждала продолжения рассказа. Спорить было явно бесполезно, да и к тому же от рваной езды меня уже изрядно подташнивало, и лишний раз открывать рот не хотелось.

— Так вот… — негромко заговорила мама. — Около месяца назад одни Вентедели-молодожены едва унесли ноги от взбесившихся кораблистов. Плюс ко всему, учащаются случаи похищения людей из городов или деревень. Возможно, это лишь вершина айсберга, и я многого не знаю. Но ясно одно: мы теряем свою власть над кораблистами. В один прекрасный день ты можешь проснуться не в теплой постельке, а на кухонном столе, Вренна!.. — ее голос едва заметно дрогнул.

— Я не замечаю ничего такого, — холодно бросила я. — Я свою власть не теряю.

— А я теряю! — воскликнула мама. — Просто до тебя очередь еще не дошла.

— Может, я просто не была на том маскараде? — насмешливо предположила я.

— Наказание распределяется неравномерно… — начала было мама, но я раздраженно буркнула:

— Да знаю я! Хватит. Хватит нести этот бред, мам. Такого просто не может быть.

— Да почему?! — она так увлеклась разговором, что мы едва не вмазались в дерево.

Я невольно поежилась. Последний раз я ездила на автомобиле совсем ребенком, когда меня везли в этот Замок, и с тех пор совершенно отвыкла от этих ощущений. Впереди виднелось шоссе, и когда мама вывернула не него, машина начала быстро набирать скорость.

— Потому что, мам, — устало ответила я. В пищеводе неприятно переваливалась некая субстанция. — Потому что Вентедели нарушают Договор много сотен лет, и нужно быть просто жуткими везунчиками, чтобы крушение Равновесия пришлось именно на наши жизни.

— Но это же!..

— Невозможно. Просто — невозможно.

— Вероятность есть, не скажи!

Я закатила глаза.

Когда-то в детстве, в свои десять-одиннадцать лет, я часто задавалась вопросом, можно ли изменить законы? Можно ли сбежать? Можно ли переделать всё так, чтобы жить, как тебе хочется? Можно ли сломать систему?.. «Нет, — говорил мне каждый раз снисходительный мужской голос. — Нет, мы бессильны», — пожимал плечами Джек и затягивался марихуаной.

Не лучший учитель, но он был единственным, с кем я могла общаться, единственным человеком, которого я видела в течение долгих лет. Я могу ненавидеть и проклинать его сколько угодно, но не признать, что он был нужен мне — не могу. Трудно представить, что было бы, живи я всё это время только с кораблистами.

— Мам… — тихо позвала я. — Хватит сходить с ума. Нам с тобой обеим достанется за эту ночную прогулку. Отвези меня домой и сама отправляйся к себе.

— Нет, — также тихо, но твердо отказалась она.

Еще немного, и я начну паниковать: мне нельзя выходить за пределы ареала. Это понизит баланс, это нарушение Договора… К тому же Джек обязан будет наказать меня, если узнает.

Я почувствовала, как внутри растекается страх. Мне нужно было вернуть домой. Мне никак нельзя уезжать отсюда!..

— Ма-ам… Мам, пожалуйста… — голос жалобно дрожал. — Мам, отвези меня обратно. Ну что же ты делаешь?.. ну…

— Прекрати! Ты не понимаешь. Ты там погибнешь.

— Ну перестань, что за шутки? Там мой дом, я должна быть там… Зачем ты всё это делаешь?..

Мама испустила долгий пульсирующий вздох и крепче перехвалила руль.

— Замолчи. Не отвлекай меня от дороги.

Около двух ночи мы приехали в каменный город, оранжевый от фонарных огней. Ключи от гостиничного номера были уже у мамы, то есть она планировала здесь остановиться. Мы поднялись на третий этаж, нашли нужную дверь…

Внутри страдал бессонницей опрятного вида мужчина лет сорока пяти. Его лоб был рассечен морщинами, а глазницы серели, будто накрашенные. Но при виде нас мужчина оживился, и его лицо приобрело более ясное выражение.

— Алита!..

Она поцеловала его, обнимая и гладя по руке — я даже подумала: не сбежать ли? Дверь открыта, люди заняты… Но куда бежать, я всё равно не знала.

Наконец они оторвались друг от друга, и мама закрыла дверь.

— Позвольте познакомить, — начала она, всё еще облизывая губы, — моя дочь, Вренна Вентедель. — Мужчина кивнул, вежливо и слегка напряженно улыбаясь. — Алексей Ринский, мой муж.

Я вскинула брови.

— Муж? Я думала твой муж — Мморок Вентедель.