Михаил Сергеев - «The Coliseum» (Колизей). Часть 1
– А разве можно? Брать чужое?
Голова манекена наклонилась вперед, качнулась из стороны в сторону, рот приоткрылся, и улыбка обнажила белый ряд зубов.
– Ой! – вскрикнула маленькая шалунья, понимая, что уличена. – Я случайно… я только хотела…
– Не бойся. Ты сделала правильно. Но запомни – обманывать других плохо. Себя – можно. Многие так и поступают. Не замечая. Ведь лишь тогда увидишь бал «пылающих». – Он медленно повернулся к ней, продолжая улыбаться. – Верь, цена стоит того.
– Бал «пылающих»?
– Бал, на который стремятся всю жизнь. Если вести себя именно так – отдаваться в плен ослепительным нарядам, маскируя изъяны, и вовсе не тела, а желаний. Потом научиться скрывать мысли – ведь они только твои! И лишь затем перейти к лицу, занимаясь уже маской… оно снова будет молодым, как у меня…
Мужчина слегка коснулся пальцами щеки и добавил:
– Но всё тщетно… обманывать можно только себя. И поверь… это неслыханное удовольствие! Как и аплодисменты.
– Аплодисменты?!
– Хотя, лицемерны, – поправился он и усмехнулся. – А вопрос твой не по годам… Похвала лишь наряд, скрывающий правду. Восхищение рождает зависть. Не увернуться. Та, в свою очередь – ненависть. Нарядов много. Но однажды огонь…
– Почему… огонь?.. – перебила и тут же испугалась удивленная Полина.
– Герцог Орлеанский поджег факелом наряды своих подданных. С того и пошло…
– Зачем? И кто поджигает… сейчас? – замерев и уже не думая о смысле, прошептала девочка.
– Герцог помер давным-давно, унеся тайну. Но показал… конец, положив начало, – манекен поднял руку и погрозил кому-то. – Людям понравилось. Сейчас поджигают сами.
Полина машинально перевела взгляд на женщину.
– Хочешь быть такой же? – спросил мужчина и снова улыбнулся, кивнув на соседку. – Такой же красивой, элегантной? Понимаю. Хочешь быстрее стать взрослой? Я подарю тебе лучшее платье и чудные мгновения. Ты станешь ею, оставаясь собой, – стоявший опять кивнул на женщину в белом, – и равных на балу не будет.
Девочке вдруг показалось, что дама сдвинула ладонь и зло посмотрела на нее.
– На балу? Я не хочу туда.
– Воля твоя. Можешь просто побыть взрослой. Испытай… почувствуй себя феей. Всего-то сеанс. Пылать или нет – решишь потом. Договорились? Договорились? – повторил мужчина.
Все произошло так быстро и неожиданно, что Полина, находясь еще в замешательстве, но мыслями уже в вихре танцующих пар, на секунду замерла. Но лишь на секунду.
«Гляну… только глазком». – Очарование соблазном было слишком велико, и она прошептала:
– Хорошо.
– Тогда поспеши. Такого фильма не предлагал никто.
Губы манекена сомкнулись, голова откинулась назад.
Все встало на место… только не в жизни двух подруг.
– Девочка, ты одна? – раздалось позади.
Молодая сотрудница с приколотым именным пластиком на кофте недоуменно смотрела на нее.
– На улице был дождь… я хотела переждать…
– Понятно, – улыбнулась женщина, – торопись, пока разъяснилось.
«Завтра он уйдёт… больше не оставит лужи в душе…» – лилось ей вслед в третий раз. Видимо кому-то из персонала тоже нравилась песня Лены Князевой.
Выскочив на улицу, Полина чуть не налетела на молодого человека с палочкой. Это был слепой.
– Торопитесь? – тихо произнес он.
Подруги часто видели его по дороге в школу. Однажды, наблюдая как гибкая, пожалуй, даже мягкая трость, легко ударяясь о препятствия, вела парня по подземному переходу, они услышали: «С рождения такой. Бедняга. А семья-то, семье-то как?» – Две сердобольные старушки смотрели вслед. Одна перекрестилась. Парень вдруг замер, повернул к ним лицо в черных очках, постоял и, вздохнув, побрел дальше. Не пошел, а именно побрел. Было видно, что слова огорчили его. Старушки суетливо удалились.
– Простите… – вырвалось у ошарашенной таким обращением Полины – никто еще не говорил ей «вы». Но ловкий и сообразительный ум девочки тут же нашел объяснение: «Он думает нас двое!»
– Нет… я принял вас за взрослую, – вдруг услышала она и в изумлении посмотрела на слепого.
– Вы ошиблись, – пролепетала Полина.
– Нет.
– Ошиблись, – упрямо повторила девочка и побежала дальше.
Её ум останется таким же и в тридцать, но сегодня лучше бы сообразительность и упрямство отказали. Как впрочем и много, много раз в жизни у нас с вами, дорогой читатель.
Через несколько минут она звонила в дверь квартиры на втором этаже высотного дома.
– Ты что? – Лена с удивлением смотрела на взъерошенную подругу.
– Я тебе все расскажу, только скорее одевайся, бежим в кино, а то опоздаем, – не могла отдышаться гостья.
– Мы же собирались…
– Здравствуйте, – выпалила девочка маме, которая появилась в прихожей.
– Здравствуй, Поля. Я услышала, планы меняются? А как же Андрейка? Вы, по-моему, собирались в цирк.
– Мне дали… у меня только два билета, – Полина виновато опустила голову.
– Ну, ма, в цирк можно и в другой раз… – протянула дочь, направляясь в детскую, – а если он позвонит…
– Обязательно скажу, что с такими девочками может договариваться только наивный оптимист. Так что не надейся. Какой хоть фильм? – обратилась она уже к подруге.
– Не знаю… – смутилась та, – очень необычный… говорят.
– Знаем мы эту необычность. Но будем надеяться, утренний сеанс не оправдает моих опасений. – Хозяйка квартиры улыбнулась и погладила уже одетую дочь по голове. – А сразу после сеанса домой, к нам, на пироги. Договорились? Договорились? – Настойчиво повторила она.
Полина кивнула, вспомнив, что уже слышала такие слова.
– Ма, только с абрикосами! – плаксиво сощурилась Лена.
– Ладно, ступайте… У тебя странное выражение лица, – заметила хозяйка, глядя на подругу и повторила: – Сразу после кино к нам.
Через минуту две девочки, на вид лет двенадцати, бежали в кинотеатр.
Запыхавшись, минуя стойки с мороженным и корном, они буквально натолкнулись на билетершу.
– Куда, куда летите как угорелые. Всё торопитесь, а куда, сами не знаете… – проворчала женщина в синей униформе, надрывая билеты.
– Знаем, в кино, – весело возразила Лена.
– Ну, ну… Многие верят, – та странно усмехнулась.
«Не успели они присесть, как свет погас, экран замерцал и на нем вспыхнуло: «Колизей».
– Слушай, а мы… одни! – прошептала Лена и тут же вцепилась в подругу… Но черта была уже пройдена: ряды стали вдруг поворачиваться, экран поплыл вправо, и через секунду в глаза им ударил свет проектора. Ни стен, ни кресел видно теперь не было.
– Класс! – Полина приложила ладонь ко рту.
Свет, заливая пространство вокруг, стал бирюзовым и волнистым, словно река. Неожиданно, где-то впереди, у самого источника зашевелились тени. Надвигаясь, они заслонили движениями поток, прерывая гармонию начала и ожиданий.
– Я боюсь! – Лена попыталась прижаться к подруге сильнее и почувствовала, что та ответила тем же.
Однако тени росли и светлели, обретая человеческие очертания. Через несколько мгновений девочки, сжимая друг в друга в объятиях, смотрели на людей в карнавальных одеждах, которые медленно обступая, вглядывались в них. Одна дама поднесла золоченый лорнет к глазам, и несколько рядов пышных кружев, ниспав, обнажили морщинистую руку. Чуть шевеля губами, она произнесла:
– Фи… ничего особенного. Такие же. И чем это мы исчерпали себя, любопытно будет узнать. Двадцать первый век! Нечто далекое! Фи… гляньте на них. Из-за этого стоило писать новый роман? Каверза какая-то… И потом, у Андрея Болконского тоже, помнится, маленькие руки.
– А как был тщеславен! Непомерно! – добавил другой голос из-за спины Лены.
– Ах, оставьте… ведь сгорел уже!
– Зато как!..
– О, да! О, да! – закивали остальные.
– Да нет, все-таки обман, обман, – дама усмехнулась и, указывая лорнетом на девочек, равнодушно спросила: – Между прочим, Штраус заказал на свои похороны финальное трио из «Кавалера розы», а что пожелаете вы? Мы-то уже определились.
Лорнет в руке покачивался как маленький молоточек.
«Да, да было бы интересно… любопытно…» – пышные рукава, банты и палантины заколыхались.
– Ой, Ленка, страшно… какие похороны? – Полина вцепилась в подлокотники и подалась назад, пытаясь вжаться в кресло.
Наконец, один из группы – мужчина в голубой мантии-накидке а-ля мушкетер с двумя огромными золотыми пуговицами и зеленой лентой поперек – выдвинулся к ним. Повязка на лице с прорезями для глаз только добавила тревоги. Не обращая внимания на возгласы, он обошел девочек вокруг и приблизился вплотную:
– Рад видеть вас… да и все, – мужчина обвел рукою костюмы, – по-моему… – голос обрел металлические нотки, – на празднике жизни. – И усмехнувшись, добавил: – Особом празднике, не имеющем ничего общего с нею… с жизнью. – Человек стянул повязку и наклонился к Полине… та вскрикнула:
– Ой, это вы?!
Перед нею стоял утренний манекен. Мужчина в знак согласия топнул ногой, и широкий верх палевых ботфорт задрожал, поддерживая хозяина. Только тут она поняла, кто их окружает.
