Джон Кристофер - Равносильно смерти

Стюарт взглянул на него.

— А вы быстро соображаете, правда? Но на этот раз попали впросак. Это только подтверждает мои подозрения; я предвидел такую ситуацию и запасся доказательствами. Перед тем как убрать «Астарту», я попросил ребят осмотреть разбитое окно с внешней стороны. Большую часть осколков, конечно, выбило взрывом прочь, но все же кое-что они нашли. — Он выдвинул ящик стола и достал разбитые куски транспекса. — Этого достаточно для того, чтоб убедиться — это было не столкновение, а взрыв.

Логан взглянул на осколок транспекса.

— Она была потаскухой, — сказал он. — Хотела провести отпуск на Марсе, потому что он был там. Не могла прожить без него даже этот месяц. Мне удалось узнать, что он решил попутешествовать вместе с нами на «Астарте». Жена не знала, что мне все известно. Это был единственный шанс отомстить им обоим вместе! И я отомстил.

Среди присяжных заседателей возвышался судья — робот. Сразу же после вердикта Логана отправили обратно в камеру, где он сидел, глядя на пустую стену, и выслушал приговор, — его произнес резкий механический голос, который исходил из небольшого черного ящика, установленного в центре потолка.

Голос сказал: «Эмиль Логан, вы признаны виновным в совершении преднамеренного убийства. Самая суровая мера наказания за подобное преступление не может быть слишком мягкой. Из ревности вы решили убить свою жену и ее любовника и в погоне за этим не колеблясь уничтожили семьдесят восемь других жизней. Вы совершили эти убийства только для того, чтобы скрыть следы своего преступления».

«Смертная казнь была отменена в двадцатом веке. Но убийства по-прежнему имели место, и убийц заключали на долгие сроки в тюрьму, где они в поте лица работали на благо общества. Такое положение вещей было неудовлетворительным, и люди искали возможности его исправить. В конце концов нашли выход из положения, открыв возможность путешествовать сквозь время».

Слова безжалостно грохотали в его ушах. В них не было ничего нового для него, эта запись была стопятидесятилетней давности, и автоматы включали ее для каждого преступника, которому приговором предписывалась высылка в другое время.

«Послать человека можно только в прошлое, потому что возвращение из прошлого в настоящее означает путешествие в будущее. Поэтому путешествие во времени представляет ценность для человечества только в одном аспекте. Оно дает возможность освободить человечество от тех, кто оказался недостойным называться его членом».

Логан весь напрягся. Вступление должно скоро кончиться, а затем последует решение присяжных. Сейчас он узнает, что его ждет.

«Ясно, что эта форма наказания не является неизменной. В истории есть периоды, довольно благоприятные для высылаемых преступников. Такие мирные времена, как например Римская империя в эпоху господства Антонинов, создают современному человеку все возможности для процветания, как только он приспособится к окружающим условиям. В эти периоды отправляют отщепенцев, которые не очень провинились или у которых есть смягчающие вину обстоятельства…

Эпоха должна соответствовать совершенному преступлению. Это разумно, так и должно быть!»

Голос умолк. Терпение у Логана уже истощалось. Что его ждет?

«Эмиль Логан, — продолжал голос, переключившись со стандартной записи на робота-судью, — ваше преступление так чудовищно, что подобных ему мы почти не находим в наших записях. Насколько мы можем судить, для вас выбрана соответствующая кара. Вам не собираются сообщить заранее о точке назначения во времени и пространстве, которая была выбрана для вас».

Не в силах сдержать себя, Логан крикнул:

— Но почему. Почему вы мне ничего не говорите?..

«С этого момента, — продолжал робот, — вы изгоняетесь из нашего века. Вы больше не увидите своих современников. Вскоре камера, как обычно, наполнится особым газом и вы уснете. Вам будет сделано специальное гипновнушение, чтобы вы никому не рассказали, откуда вы прибыли.

Вы будете одеты в соответствии с тамошней модой и получите некоторое количество мелочей, которые, по-видимому, вам пригодятся. В случае необходимости вам будет внушено посредством гипноза знание языка, которым вам придется пользоваться. Затем вас поместят в машину времени и отправят. Очнувшись, вы окажетесь в прошлом, но ваша нынешняя память сохранится. Когда вы поймете, в какое время и место попали, ваше знание истории подскажет, чего вам ожидать…

Эмиль Логан, вы изгнаны из двадцать второго века. Сейчас вы уснете».

Все еще глядя вверх, он услышал слабое шипение — это газ проникал через входные клапаны камеры. Он уловил характерный резкий запах и — уснул.

Люди. Они окружали его, человеческую песчинку, сплошной единой массой, которая несла его вместе со всеми. Туннель. Лестницы, ведущие вверх. Ему в лицо пахнуло запахом разгоряченных потных человеческих тел. Он был одет в странную одежду из грубой ткани, а вместо привычных контактных линз на носу были прилажены два стекла, вставленные в оправу.

Лестница привела его к чему-то вроде открытого зала. Улица, невероятно скученное движение. Слева он заметил киоск, торгующий газетами и журналами. Он пробился к нему сквозь толпу. Пошарив в кармане, обнаружил мелочь, протянул руку через прилавок и взял газету. Когда он взглянул на нее, руки у него задрожали.

Это была «Нью-Йорк Геральд Трибюн». 1954 год.

Люди стали оглядываться на него, когда он начал вопить.

К фантастике подходят по-разному. Одни видят в ней литературу о будущем. Она, по их мнению, предназначена к тому, чтобы рассказать нам о человечестве, каким оно будет через сотни и тысячи лет. Другие не ждут от нее подобных пророчеств, и фантастические ситуации, им кажется, имеют целью как можно острее обрисовать сегодняшнюю жизнь, выявить сегодняшние проблемы, поговорить о том, что скрыто под покровом повседневности, но о чем стоило бы задуматься.

Кто из них прав? В одних случаях, по отношению к од ним произведениям, вероятно. — одни, в других — другие. Но если говорить о современной фантастике в целом, о том, что составляет главное в ней, то правы сразу и те и другие. Мы живем в мире, где идет научно-техническая революция, преобразующая этот мир у нас на глазах, и научная фантастика острее и раньше других видов литературы ощутила дыхание перемен. Будущее, о котором пишет фантастика, большей частью отнюдь не условно — фантасты в самом деле пытаются предугадать те или иные его конкретные формы. Но относиться к ним они могут по-разному. Они помнят, что будущее зависимо от настоящего, что так или иначе оно формируется настоящим. Поэтому разговор о будущем оказывается одновременно разговором о сегодняшнем дне.

Джон Кристофер в своем рассказе «Равносильно смерти» переносит нас в мир будущего, каким он видится американской фантастике. Она начала обживать этот мир очень давно. Уже с конца тридцатых годов, сначала в творчестве Роберта Хайнлайна, а затем в произведениях хорошо известных советскому читателю Айзека Азимова и долго работавшего в Америке английского фантаста Артура Кларка возникает и разрабатывается в деталях мир, где Луна и Марс давно обжиты, космические полеты в пределах Солнечной системы давно стали повседневностью, и грандиозные, кажущиеся целыми планетами, звездные корабли отправляются к чужим мирам.

Но каковы будут человеческие отношения в эти далекие времена?

Здесь, как говорится, сколько людей, столько и мнений. Одни фантасты (не без задней мысли, конечно, — они здесь выступают как сатирики) рисуют мир, в котором все нравственные и правовые понятия перевернуты. Так поступает, например, Роберт Шекли в повести «Билет на планету Транай», где изображена «утопия, целиком построенная на основах частной собственности». В этой стране нет налогов — потому что представители правительства просто грабят прохожих на улицах, нет преступлений, потому что ограбление не считается преступлением, нет судов, потому что «потенциальных убийц» просто убивают при встрече члены правительства, а ошибиться при этом они не могут, потому что на Транае известно — правительство никогда не ошибается. Другие писатели показывают столкновение устойчивых нравственных категорий с изменившимися общественными нормами.

Именно это и характерно для автора рассказа «Равносильно смерти». Время действия перенесено в XXII век, но Джон Кристофер в своем повествовании опирается на американский образ жизни наших дней. Преступление Эмиля Логана напоминает нам десятки трагических случаев, о которых так часто сообщает печать современной Америки, случаев, порожденных алчностью и страстью к наживе.

«Электронный судья», подобный тому, что изображен в рассказе Кристофера, безусловно, чуждый нашим понятиям о правосудии. — не новость в фантастике. Он кочует из рассказа в рассказ, олицетворяя собой то наиболее «очищенную» от человеческих эмоций справедливость, то бесчеловечность буржуазной юстиции. В рассказе Джона Кристофера этот судья действует не один — он дополнен живыми присяжными.