Тени Аквамарина - Артем Дроздов
Андрей был согласен не во всем. Он считал, что наши жизни и есть вселенные и мы угасаем словно звезды. Безвозвратно и без надежды на будущее существование. С ним я совершенно забыл, что вокруг нас пустые тропы, поля и даже люди в городах. Он считал, что наша задача – продлить жизнь наших тел как можно дольше. Возможно, в нас скрыто два сосуда. Один – это то, что мы называем «Я». Мы слуги чего-то высшего. Мы кормим тело. Наша основная задача – дать второму как можно больше времени. Как можно больше времени для своей роли во Вселенной. Второй и есть часть Вселенной и решает задачи масштабов вселенных. Но мы не должны забывать о своей роли. Идеальный тандем может дать многим мирам возможность создавать новые великолепные и неизвестные вещи. Он рассуждал, что, возможно, наш организм – труд одного из миллионов двух. Возможно, наши тела настолько удобны и приспособлены ко всему, потому что не эволюция постаралась, а чей-то идеальный тандем. Мне было интересно его слушать, даже его чавканье не мешало.
Леон пошел спать. Он сказал, что мы уходим рано утром и мне стоит выспаться. Но я совсем не хотел спать. Я хотел услышать как можно больше мнений и историй от моего нового друга. Я так давно не произносил это слово – друг. Все аналогичные слова словно угасли со старым смыслом. Словно язык так же представляет собой некое единое целое, которое принадлежит человеку или времени, в котором человечество живет. И как только человечество начало угасать, то и язык стал угасать и меняться. Язык перестал быть живым, он превратился в бесчувственное средство коммуникации.
Андрей сказал, что я слишком все усложняю, он смеялся с моих рассуждений, и это заставило меня улыбнуться. Вскоре он пошел спать, а я остался на том же месте, где мы разговаривали. Я хотел запомнить этот миг. Я надеялся, что еще долгие часы буду прокручивать наш разговор у себя в голове и, возможно, придумывать его продолжение. Новые интересные темы и ответы Андрея. Возможно, когда мы с Леоном будем ехать обратно, я попрошу его вернуться в этот лагерь и предложу Андрею поехать с нами. Ведь с чего все взяли, что нужно оставаться верным городу, в который тебя поместил ZENO? Все это были рамки. Рамки, которые даже при конце света заставляют нас следовать своим привычкам. Но они навязаны не ZENO. Он лишь ИИ, запрограммированный человеком для определенной цели. Он создает условия, а следовать им или нет решать нам.
Часть 30
Мы ушли рано утром, ни с кем не попрощавшись. Я с тоской покидал это место, в котором нашел человека, равного по духу. Леон все больше раскрывался мне, но мы не могли с ним общаться легко. Между нами был невидимый барьер, который невозможно преодолеть.
Мы направлялись к лагерю города С. Теперь, когда я мерял расстояние городами, мне стало легче. Но после ухода из лагеря D я стал очень тревожным. Что если весть о сбежавших смотрителях, которые забираются в города, уже известна в городе А? Что если нас схватит ZENO, как только мы проникнем в город? Нас будут пытать под видом допроса. Я уже видел это. Я видел, как ломаются руки, пока ты пытаешься сказать правду, которая нужна лишь для ведения статистики. Я видел даже тех, кто безмолвно смотрит, пока это происходит. Потому что я был одним из них. Мои мысли снова напоминали винегрет из разных ингредиентов. Они перемешаны и запутаны. Мне стало плохо, я упал на колени и начал быстро дышать из-за того, что мне не хватало воздуха. Леон остановился, он присел на корточки и что-то спрашивал. Когда я успокоился, я услышал то, что Леон повторял все это время. Он спрашивал, что он может сделать для меня. Я поднялся и медленно пошел дальше. Я попросил Леона поговорить со мной, но не в привычной для него манере. Я попросил поговорить со мной, как с живым человеком, а не как с его одной из многочисленных проекций. Сам не знаю, зачем я так сказал, но это сработало. Он спросил, о чем я хочу поговорить. Я хотел знать, откуда он столько знает про все вокруг. Я сам был смотрителем, нам такие вещи не рассказывают. Я думаю, что даже F не знала столько обо всем. Он пообещал рассказать позже, он еще не готов. На секунду мне показалось, что он является моим вторым «Я», которого я обслуживаю, но не способен осознать всю правду. Возможно, я просто скучал по разговорам с Андреем. Я пообещал себе быть сильным, но в ситуации, когда я прошу рассказать мне правду, а меня просят не спрашивать, я перестаю настаивать. Я есть я. Лучше принять это. Но кое-что Леон все же рассказал мне. Когда он организовывал лагеря, он заметил, что люди слишком привязывались к городам, в которых они были заложниками. Он начал рассуждать о желании человека быть подконтрольным, о его сути и слабости. Я не хотел снова слышать это и попросил его не отходить от темы. Но я не мог не поспорить с ним. Если люди так привязаны к городам, почему же они уходят с тобой? И зачем предлагаешь уйти? Леон говорил, что как бы ни было сложно, мы должны вымирать достойно. Мы со времен первых прямоходящих обезьян совершили многое. И достойны вымирания со всеми подобающими почестями. К тому же, если не контролировать уход из города, многие в итоге станут убегать по одиночке и умирать без навыков выживания. Я сказал, что он сам себе противоречит. Но Леон ответил, что это люди сами себе противоречат. Они хотят свободы, но создают условия, в которых у них нет выбора. Ведь если выбирать между пепси и колой, что это за выбор? Это выбор не наш, а навязанный кем-то другим. Это словно предоставляемый выбор убийцей, который позволяет тебе умереть от ножа или пистолета. Но почему кто-то решает, как мне себя убить и,
