Светлана Тулина - Мяугав
Ну да. Их забрали, и теперь их надо вернуть, обязательно вернуть!
Как он мог забыть об этом?!
— А ты оставайся. — Она качнула головой. — У тебя ведь нет крыльев. Да и потом, это же наши с Витом дети.
Нет!
Не может быть! Он же помнит, отлично помнит! Три очаровательных котенка, такие милые и странные, такие непохожие на других, со светлыми головенками и немного иначе вывернутыми суставами. Но именно котенка! Он же проверил сразу, как только смог. Они не могли быть детьми Вита! Только не Вита…
Зачем она врет?!
— Нет! — крикнул он, запрокидывая голову. — Они наши! Наши, слышишь! Лоранты сами сказали!
— Они передумали. И потом, у тебя все равно нет крыльев!
Кто-то из них двоих там, наверху, рассмеялся — Ксант так и не понял, кто именно. У них даже голоса стали одинаковыми. Это несправедливо! Как же он теперь разберет, кто из них кто?
— Я сделаю! У меня тоже был плащ!
— Ты его потерял.
— Я помню, где он! Я сейчас!
Он бросился бежать.
Плащ!
Он помнил, где его бросил. Вот же он, так и лежит на гальке, никем не тронутый…
Ксант рухнул на колени рядом с плащом, задыхаясь от быстрого бега. Он никогда не бегал так быстро. Он даже и не думал, что умеет так. Но теперь все будет в порядке. Вот он, плащ! Из него выйдут отличные крылья! Он догонит этих, наверху, он покажет им, кто смеется лучше! Главное — правильно растянуть ткань, чтобы вышло два крыла, плащ-то ведь довольно короткий…
Ксант попытался расправить плащ на камнях и обмер — серебристая ткань расползалась под пальцами, распадаясь на отдельные чешуйки. Ну да. Этот плащ ведь склеен был из рыбьей чешуи, в этом все дело. Он долго лежал на камнях, под открытым небом. Были дожди. Они размочили и вымыли клей, теперь остались только чешуйки, сохранявшие форму плаща. Теперь они рассыпались бесформенной кучкой, ветер гнал их по берегу, бросал в воду лепестками странных цветов…
* * *Ксант рывком сел. Перевел дыхание.
Сон.
Всего лишь сон. Причем ужасно глупый. Все не так. И даже не просто «не так», а вывернуто наизнанку, поставлено с ног на голову.
Он ведь давно уже решил, что не полезет с этими, башкой ударенными. Проводить — проводит, ладно уж. Но дальше — нет. Даже если Лоранты такие придурки, что не догадались втянуть Лестницу обратно. Он там был уже один раз, и он помнил, как это было. И не хотел больше.
А еще — Вит.
Ксанта передернуло.
Нет, ну это ж надо! Расскажи кому — не поверят. Ксант хихикнул, хотя было ему несмешно. Ну совсем несмешно! Когда эта, понимаешь, дура открывает свой прелестный ротик и выдает: «Ксантик, милый, я теперь все-все знаю, тебе ведь с самого начала Вит понравился, да? Ну так бери, чего ты! Он будет рад, я с ним поговорила!»
И еще улыбается при этом, довольная такая. Дура. Ур-рф!!!
Ну может, и не так она тогда сказала. Не теми словами. Но смысл-то этот самый был! И морда довольная-довольная — она же искренне полагала, что делает ему приятное. Подарочек, так сказать. Берите и пользуйтесь. Вит будет только рад.
Ха! Еще бы он не был рад!
Бедный Вит…
Она тогда так и не поняла, почему он отверг ее подарок. Очень категорично и наотрез. Она, кажется, обиделась даже. Во всяком случае огорчилась. Но Ксант был слишком разъярен и объяснять ничего не стал, боясь наговорить лишнего.
Нет, это же надо, а?!
Вот так, самым что ни на есть наглым образом, из-под самого носа, отобрать вожделенную и уж-ж-жасно лакомую добычу! Потому что добыча, которую просто так отдают в подарок, причем отдают с такой вот довольной и радостной рожей, — да кому она вообще нужна, такая добыча?!! Сплошное не-мяу. И кто ее только просил, дуру?!
Так что слишком радостного и на все готового Вита тоже пришлось… того.
Огорчить.
* * *Он нашел их быстро. Да и трудно было бы не найти — они со вчерашнего вечера никуда не ушли, так и сидели, прижавшись друг к другу. Ночь была довольно прохладная, а костер они развести не решились, помня о береговых дозорах с обеих сторон. Ксант так и думал, что никуда они не уйдут и не станут искать прохода до тех пор, пока как следует не рассветет, — собаки слишком плохо видят ночью. Но все равно поморщился.
Он в последние дни не мог смотреть на Вита, не морщась.
В его сне эта жуткая парочка всегда двигалась синхронно. Здесь же голову повернул только Вит. Разулыбался, заморгал, кивая приглашающе. Говорить ничего не стал — сестра сидела с закрытыми глазами, положив голову ему на плечо. Она явно не спала, но Вит все равно предпочитал не рисковать. Ксанта передернуло.
Надо же, и вот этот услужливый слизняк когда-то был ему настолько симпатичен, что показался достойной заменой?.. Спрашивается, с чего бы это? Вроде как на бесптичье и рыбка ничего себе чирикалка? Это же надо так опуститься-то было!
— Я передумал, — сказал он, не понижая голоса. И с удовлетворением отметил, что вздрогнул, и покосился на якобы спящую Вит. — Я с вами.
* * *— Эри.
— Хр-р…
— Эри, не притворяйся более живым, чем ты есть на самом деле. И можешь отключить похрапывание — оно неубедительно.
— Ну, знаешь! По-моему, так очень даже. И мне вполне подходит! Это, между прочим, твое собственное похрапывание, снятое и зафиксированное не более декады назад. В точности. Мне даже не пришлось менять тембр!
— Эри, что случилось?
— Ничего! Просто сплю. Имею право! Я личность и существо, в конце концов!
— Эри, я тебя слишком хорошо знаю. Так ты ведешь себя только в тех случаях, когда очень не хочешь чего-то делать.
Пауза.
Довольно долгая.
Потом, почти спокойно:
— Я не хочу писать отчет.
— Почему?
— Потому что не хочу писать правду. А соврать не смогу. Вернее, смогу, но… понимаешь, я теперь знаю ответ. Тот самый. Но это не тот ответ, который нужен.
— Кому нужен?
— Им. Нам. Всем. Дикарям этим долбаным. Нет никакого лекарства от асты ксоны. Нет его, понимаешь? Не изобретал твой чертов Милтонс тут никакой гребаной панацеи! Он развлекался, просто развлекался, писал эссе на отвлеченные морально-этические темы. Конструктами лингвистическими забавлялся. Играл, понимаешь. А мы все уши развесили. И какого хрена мне приспичило проводить этот хренов сравнительный анализ всех пятьсот сорока шести известных переводов?!
Пауза.
На этот раз очень короткая.
— Дракон?
— Умничка. Ты всегда все правильно… считаешь. И быстро. Помнишь про символику правого и левого крыла и истину за спиной? Я ведь еще тогда… Иджангам знакомо понятие дракона. Только дракон у них не летает. У него есть крылья, но он не летает, понимаешь? Ему это просто не нужно. Дракон на Джанге — символ свободы выбора и справедливости, символ закона и невмешательства. Этакий манифест совершенно осознанного и добровольного ничегонеделания. Для иджангов все эти понятия означают одно и то же и даже выражаются одним словом. Вот так. Не лекарство от асты ксоны здесь Милтонс искал. Он же гений был и знал, что нет никакого лекарства. Это только законченные придурки вроде нас могут думать и надеяться… А Милтонс просто пытался помочь больным детям. Не вылечить, нет… убедить, что никакой болезни нет и в помине. Вернее, что болезнь — это норма. Сделать их всех нелетающими драконами.
— Вероятность… невысока.
— Брось. Я тоже умею считать. Когда хочу. Вероятность куда выше критической. Выхода нет, сообщать придется. Представляешь, как обрадуются все эти погононосные козлы, когда обнаружат, что столько денег и времени вбухали в исследование поэтических изысков?
— Извините…
* * *Когда за спиной раздается незнакомый голос, ты, как правило, оборачиваешься. Привычка такая. Почти что рефлекс. Мало ли.
Когда же этот голос раздается у тебя за спиной во вспомогательной рубке орбитальной, автономной и совершенно автоматической исследовательской станции, в многочисленных перепутанных коридорах и отсеках которой вот уже четвертый год, кроме тебя, нет ни одного живого человека, ты оборачиваешься тем более.
И куда быстрее.
— Извините, пожалуйста, а вы, случайно, не знаете…
Она висела у самого входа в рубку. Хорошо так висела.
Правильно. Индивидуально-командный кокон повышенной защиты облегал тоненькое, почти детское тело, словно вторая кожа, — надо же, древность какая, а все еще вполне себе в рабочем состоянии. Добротно предки делали, не то что сейчас, когда хоть каждый сезон меняй. Фигурка стандартная-фем, вполне пропорциональная, голова одна, опять-таки фем-евростандарт, лишних конечностей и выступов не наблюдается, но вот за спиной…
Больше всего это было похоже на крылья.
Два больших и словно бы даже живых полотнища, находящихся в непрестанном движении. Они шли двумя серебряными лепестками от плеч, изгибаясь и слегка расширяясь по краям. Их вибрирующая кромка напоминала точно так же находящуюся в беспрерывном движении бахрому глубоководных медуз. Очень, кстати, удобная вещь при отключенной гравитации. Можно даже сказать, идеальная. Именно непрерывное шевеление и позволяет висеть так ровно и правильно, а затрата усилий при этом минимальна.
