Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина (сборник)

— А сейчас вы попали к куда более крупным ворам, — сказал Калейн. — Это не тревожит вас?

— Значит, вы считаете себя вором?

— Я занимаю высокое положение только благодаря случайности рождения. Я не работаю, разве что изредка помогаю брату, когда ему что-то нужно. Я живу в великолепии, недоступном человеческому воображению. Ничего этого я не заслужил. Вы видели мой дом?

— Я очень хорошо его знаю. Конечно, снаружи.

— А не согласились бы вы этой ночью осмотреть его изнутри?

В голове Иньянны промелькнула мысль о Сидоуне, ожидавшем ее в комнате с белеными стенами под рядом торговцев сыром.

— Охотно, — сказала она. — А когда я увижу его, то расскажу вам небольшую историю обо мне самой, о Ниссиморнском окоеме и о том, почему я оказалась в Ни-мойе.

— Уверен, что это будет чрезвычайно интересно. Ну что, пойдемте?

— Да, — согласилась Иньянна. — Но, надеюсь, вам не составит труда сначала ненадолго завезти меня на Большой базар?

— У нас впереди целая ночь, — сказал Калейн, — Нам некуда торопиться.

Появился одетый в ливрею вруун и, светя под ноги фонарем, проводил их через похожий на джунгли сад к причалу, возле которого ожидал частный паром. На нем они переправились в город, где их встретила летающая лодка, и вскоре Иньянна оказалась на площади перед Пидруидскими вратами.

— Я вернусь через несколько минут, — шепнула она и, похожая на привидение в своем тончайшем облегающем платье, стремительно углубилась в толпу, которая даже в этот час все еще заполняла базар. Спустилась в подземное логово. Воры, собравшись вокруг стола, играли в какую-то игру со стеклянными фишками и костями из черного дерева. Они сразу же заметили ее и приветствовали ее великолепное появление, но она ответила только быстрой напряженной улыбкой и отвела Сидоуна в сторону.

— Я снова ухожу и не вернусь сегодня ночью, — чуть слышно сказала она. — Ты простишь меня?

— Не каждой женщине удается поразить воображение гофмейстера герцога.

— Не гофмейстера герцога, — ответила она, — а брата герцога, — Она легко прикоснулась губами к губам Сидоуна, а тот стоял, выпучив остекленевшие от неожиданности глаза. — Давай поедем завтра в Парк Сказочных Зверей, а, Сидоун?

Она еще раз поцеловала его снова, пробежала в свою спальню и вынула из-под подушки бутылку драконьего молока, которая лежала там уже несколько месяцев. В центральной комнате она остановилась возле игорного стола, склонилась к Лилойв и показала ей бутылку. Глаза Лилойв широко раскрылись.

— Помнишь, для чего я его храню? — подмигнув, спросила Иньянна. — Ты сказала, чтобы я выпила его с Калейном, когда отправлюсь в Ниссиморнский кругозор. Ну вот…

Лилойв раскрыла и закрыла рот, не в силах вымолвить ни слова. Иньянна еще раз подмигнула, поцеловала ее и вышла.

Той же ночью, много позже, достав бутылку с драконьим молоком и подав ее брату герцога, она внезапно почувствовала почти панический страх: а не могла ли она совершить грубейшее нарушение этикета, предложив ему афродизак и таким образом намекнув на то, что он может потребоваться партнеру. Но, судя по виду Калейна, его это нисколько не задело. Наоборот, он, казалось, был тронут ее подарком (хотя, возможно, искусно притворился) и устроил целое представление, торжественно наливая голубое молоко в специальные чашечки из тончайшего, почти прозрачного фарфора, и, как будто выполняя какой-то высочайший обряд, вложил одну чашечку ей в руку, а вторую высоко в приветственном жесте. Иньянна впервые попробовала драконье молоко; оно имело резкий и странный вкус, она не сразу решилась проглотить его, но все же справилась с собой, протолкнула его в глотку и почти сразу же почувствовала, как ее бедра налились теплом. Калейн улыбнулся. Они находились в Зале окон Ниссиморнского окоема, где вместо стен было множество огромных листов стекла, вставленных в золотые рамы, сквозь которые открывался круговой обзор на пристани Ни-мойи и отдаленный южный берег реки. Калейн коснулся выключателя. Огромное окно мгновенно стало непрозрачным, а из пола бесшумно поднялась большая круглая кровать. Он взял Иньянну за руку и подвел к ложу.

Глава 9

Надеяться занять положение постоянной любовницы брата герцога было чрезмерно высокой амбицией для воровки с Великого базара. Иньянна не питала никаких иллюзий по поводу своих отношений с Калейном. Несомненно, Дюранд Ливолк выбрал ее за одну только внешность, за красивые глаза, густые яркие волосы, возможно, за манеру держаться. Калейн, хотя, конечно, ожидал, что она окажется несколько ближе к его классу, очевидно нашел кое-что заманчивое в том, чтобы сблизиться с женщиной из самых низов общества, и в результате она получила прекрасный вечер на Нарабальском острове и ночь в Ниссиморнском окоеме. Это была прекрасная интерлюдия в ее мечтах, а утром ей предстояло возвратиться на Большой базар с воспоминаниями, которые она будет хранить всю жизнь, и с этим ничего нельзя было поделать.

Но все вышло не так.

Они совсем не спали той ночью — интересно, это было результатом действия драконьего молока, думала она, или таким он был всегда? — и на рассвете они нагишом отправились гулять по огромному дому, и хозяин показывал ей свои сокровища, а когда они завтракали на веранде, выходившей в сад, он предложил ей устроить днем пикник в его собственном парке в Истмой. Значит, приключение не должно было ограничиться одной ночью? Она задумалась было, не стоит ли ей послать Сидоуну на базар сообщение о том, что она не вернется и днем, но сразу же поняла, что Сидоуну не нужно ничего говорить. Он сделает из ее молчания верный вывод. Она не хотела причинять ему боли, но, с другой стороны, их связывали друг с другом лишь обоюдные удовольствия. Теперь она оказалась вовлечена в одно из крупнейших событий своей жизни и когда вернется на Большой базар, то вернется не ради Сидоуна, а просто потому, что приключение закончится.

Она провела с Калейном следующие шесть дней. Днем они плавали по реке в его роскошной яхте, или гуляли, взявшись за руки, по парку герцога, где обитало много таких же зверей, которыми она любовалась в Парке Сказочных Зверей, или просто лежали на веранде Ниссиморнского окоема, следя за тем, как солнце проплывает над материком от Пилиплока к Пидруиду. А по ночам они кутили; пировали то на одном, то на другом из плавучих островов, то в доме какого-то знатного семейства, а однажды даже во дворце самого герцога. Герцог очень мало походил на Калейна: он был намного крупнее и намного старше, с грубоватыми манерами и держался так, словно смертельно устал. Все же он сумел быть чрезвычайно любезным с Иньянной, обращался к ней с величайшим почтением и серьезностью и ни разу не заставил ее почувствовать себя уличной девкой, которую знатный вельможа подцепил на базаре. Иньянна проплывала сквозь все эти события с ощущением почти равнодушного приятия их, какое, бывало, испытывала в снах. Она знала, что демонстрировать вельможам преклонение перед ними глупо, что такое поведение может произвести лишь отталкивающее впечатление. Притворяться, что она одного с ними ранга и равна по образованности и светскости было бы еще хуже. Но она сумела держаться скромно без униженности, достойно без хвастовства, и это, казалось, было то, что нужно. Спустя всего лишь несколько дней ей уже казалось естественным сидеть за одним столом с сановниками, которые недавно возвратились с Замковой горы со свежими сплетнями насчет короналя лорда Малибора и его придворных, или же вспоминали, как охотились в северных марках вместе с понтифексом Тиеверасом, когда тот был короналем при Оссиере, или делились впечатлениями от бесед во Внутреннем храме с Хозяйкой Острова Сна. Находясь в обществе сильных мира сего, она почувствовала такую уверенность в себе, что если бы кто-либо из них обратился к ней с вопросом: «А вы, госпожа, чем занимались в последние месяцы?», то она, нисколько не колеблясь, ответила бы: «Воровала на Большом базаре», как она сделала в первый вечер на Нарабальском острове. Но вопрос не возникал: на этом уровне общества, поняла она, никто никогда не проявлял праздного любопытства к другим, а предоставлял всем возможность обнародовать свои биографии в той степени и с той точки зрения, какую они предпочитали.

И потому, когда на седьмой день Калейн велел ей приготовиться к возвращению на базар, она не стала спрашивать его, перестало ли ему нравиться ее общество, или она просто надоела ему. Он выбрал ее себе в спутницы на время; теперь это время закончилось, и так тому и быть. А она никогда не забудет эту неделю.

Хотя, конечно, возвращение в логово воров было для нее ударом. Роскошная летающая лодка довезла ее от Ниссиморнского окоема до Пилиплокских врат Большого базара, и слуга Калейна вложил ей в руки коробочку с теми драгоценностями, которые Калейн дарил ей в течение этой недели, их недели. Потом машина ушла, а Иньянна спустилась в потный хаос базара, и это было подобно пробуждению от редкого волшебного сновидения. Когда она проходила по переполненным, как всегда, торговым рядам, ее не окликнул ни единый человек, так как на базаре ее знали в облике хилого и нескладного мужчины Кулибгая, а сейчас на ней была женская одежда. Она молча скользила сквозь бурлящие толпы, продолжая все еще ощущать вокруг себя ауру аристократизма, которая, однако, с каждой секундой таяла, уступая место набиравшим силу чувствам подавленности и утраты, ибо теперь ей стало окончательно ясно, что сон закончился и она заново вступила в действительность.