Том Пардом - Журнал «Если» №07 2010
Роу, под отеческой внешностью которого таился строгий инженерный ум, бросил косой взгляд на генерала Шилдса, далеко не благостного менеджера программы «Аполло». Тот просто сказал:
— Слушаем тебя, Чак.
Улыбаясь, Чак направился к карте Луны и последовательно постучал пальцем по Морю Спокойствия, Океану Бурь, кратеру Фра Мауро.
— Мы были здесь, здесь и здесь. А через год побываем и здесь.
Он снял карту с подставки и перевернул. Тыльная сторона ее была чиста.
— Забавно, но меня всегда учили, что у Луны есть обратная сторона, пусть и не видимая нами.
Джо, любитель научной фантастики, пересказывал Чаку рассказ Азимова, утверждавший именно это. В кабинете стояла тишина, если не считать постукивания карандаша в руках генерала Шилдса.
— Ближе к делу, полковник.
— Программа «Аполло» подходит к концу, мы потратили двадцать миллиардов долларов и посетили какую-то часть одной половины этого мира. Передней половины. Легкой половины. Как там говорил президент? «Неужели мы взялись за это дело потому, что его можно назвать легким»?
Комната взорвалась возгласами. «Как будем налаживать связь с обратной стороной?» «На складе ВВС в Лос-Анджелесе пылится целая партия небольших коммуникационных спутников. Можно помещать их в служебный модуль на следующих трех посадочных миссиях…»
Чак понимал, что хватил через край, но таков был его стиль: проси Луну и хватай, что дают.
Ничего не изменилось — в тот самый день.
Но через семь недель было озвучено объявление НАСА: шестую и последнюю лунную миссию посвятят попытке посетить котловину Эйткен.
Лен Кэски, военный хирург, переквалифицировавшийся в летчика-испытателя, известный всем как Доктор, скончался в 2007 году, через шесть лет после парализовавшего его инсульта.
Только в бессонную вторую ночь они оказались в уединении, позволившем переговорить об открытии.
— А знаешь, забавно… — начал Чак. — Нас трое в четверти миллиона миль от остального человечества — причем один болтается над головой в другом корабле, — и мы опасаемся подслушивания.
— Ага, забавно.
Чак постучал босой ногой по ящику с образцами.
— Как ты думаешь, что это такое?
— Розовый коралл.
— Однако значение может иметь даже нечто настолько простое, как коралл, верно? Но это никакой не коралл. Не с такими гранями. Кто-то сделал этот предмет.
— Или этот предмет был кем-то, — предположил Джо. — Возможно, телом кристаллического разумного существа.
— Опять ты со своими научно-фантастическими идеями. — Чак прикрыл глаза. — Я знаю только одно: если об этом предмете вырвется хотя бы слово, на Земле уйма людей надует в штаны.
Джо не стал информировать Чака о том, что, увидев коралл, сам налил в памперс от радости.
Третий выход на поверхность Луны прошел столь же рутинно, как и все остальные. Несколько часов спустя, закупорившись в «Следопыте», они включили взлетную ступень и начали путешествие домой.
Состыковавшись с «Конестогой», они переправили в корабль образцы и оборудование, и Джо вплыл в лунный модуль, чтобы бросить на него последний взгляд перед отстрелом взлетной ступени.
Общая тяжесть полета, тренировок, тайны, всей жизни обрушилась на него. Он зарыдал.
— Джо, с тобой все в порядке? — Дон Берринджер, пилот командного модуля, сквозь люк смотрел на него, согнутого пополам, плывущего в воздухе, сотрясаемого рыданиями.
— Заткнись, Дон. — Чак тоже видел происходящее… и осторожно прикрыл крышку люка.
Через пять минут Джо успокоился. Он завершил положенные проверки, сложил в модуле пакеты с фекалиями, которые Берринджер накопил за три дня пребывания в орбитальном уединении, позволил себе последний взгляд из треугольного окна «Следопыта» на скользящий под ними унылый лунный ландшафт.
Чак вплыл в модуль, закрыв за собой крышку люка:
— Готов сплясать?
— Ага. — Джо заметил пакет с образцами в руке Чака. — Что это у тебя?
— А как ты думаешь?
— И зачем ты принес его сюда?
— Хочется оставить его здесь. Отправить в путешествие вокруг Солнца на ближайшие десять тысяч лет.
После отделения от «Конестоги» «Следопыт» должен был выйти на гелиоцентрическую орбиту.
Джо по-прежнему пребывал в режиме покорности:
— Второй экземпляр, будьте добры.
Чак снова рассмеялся:
— Не могу тебе его предоставить. Но не хочу широко транслировать новость. Пока. Как нас учили во всех инструкциях: если сомневаешься, ничего не предпринимай. И скажу тебе откровенно, дружище, я действительно не знаю, что с этим делать.
— Тогда лучше переложи его в коробку с личными вещами. — В этих ящиках астронавты держали семейные реликвии, почтовые открытки и памятные медали.
Чак подмигнул и прищелкнул языком в знак высшего одобрения. На сем обсуждение и закончилось.
Хороший Парень, Флойд Брэшир, умер от рака простаты в 2019 году.
Ящик с личными вещами принес и кое-какие проблемы. Послеполетная проверка включала взвешивание, показавшее, по терминологии НАСА, «значительное расхождение», которое Чак уладил, убедив проводивших взвешивание сотрудников в том, что поместил туда в качестве сувенира свои лунные перчатки.
— Не выбрасывать же за борт, сами понимаете…
Затем он повернулся и отправился с положенным отчетом в кабинет Джеба. Каким-то образом Чаку и Джо удалось выйти из центра с так и не открытыми личными ящиками.
Возник еще один вопрос во время послеполетного отчета. Геолог из Юты зазвал недавних луноходцев на кофеек и спросил:
— Кстати, ребята, а не случилось ли вам съездить к этим холмам в БСО?
— Боже, Ник, мне так жаль. Во время первой паузы связи мы были футах в десяти от этой пакости. Мы заглянули в щель — так, Джо?
— Именно, Чак.
— Прямо в устье расщелины. Однако почва под ногами показалась нам слишком рыхлой, а стенки тесноватыми и зубастыми, если вы понимаете, о чем я. — Тут Чак понизил голос и наклонился поближе к геологу, — Я испугался, что свалюсь мордой вперед и разорву костюмчик. Не стоило производить на пятьдесят миллионов людей подобное впечатление.
Ни один из этих ученых сухарей, никогда не покидавших Земли, в подобной ситуации не стал бы сомневаться в мнении астронавта — во всяком случае открыто.
Вот так и завершилось расследование.
Но не дискуссия.
Пять лет спустя, когда Джо впервые посетил Хьюстон в качестве гражданского лица для прохождения ежегодного медицинского обследования, ему сказали в клинике, что Чак только что прошел положенные процедуры. Естественным образом Чак должен был оказаться в Хьюстоне примерно в то же время, ведь точкой отсчета для медиков являлся этот самый общий день рождения. Как ни странно, Чак оставил для него записку: «Встречаемся завтра в оперативном отделе в 08:00 утра».
Оперативный отдел вместе со всем воздушным флотом НАСА находился на базе ВВС «Эллингтон», расположенной в пяти милях от медицинского комплекса. Каким-то образом Чак уговорил тамошнее начальство предоставить им с Джо Т-38 для воздушной прогулки.
Только когда они оказались в воздухе, пробиваясь сквозь облака подступавшего с Мексиканского залива шторма, Чак нарушил обыкновенное для себя радиомолчание:
— Пятьсот миллионов лет.
— Чего?
— Пятьсот миллионов лет тому розовому кораллу, который мы обнаружили в котловине Эйткен. Загадочному объекту, который мы с тобой нашли на Луне и продержали столько лет в тайне. Ему пятьсот миллионов лет.
— Не слишком большая древность по лунным стандартам. По последним сведениям старушке четыре миллиарда лет. Или… пять.
— Джо, этот коралл с Земли.
Благодаря многочисленным связям и обходным ходам Чак сумел испытать образцы в трех разных организациях. Возраст, состав, датировка — все испытания дали один результат: подобный материал можно было найти на дне земного моря пятьсот миллионов лет назад.
Сама информация эта ничего не изменила — Альфа и Омега как и прежде хранили молчание, — однако дала ход дискуссиям между Апостолами. За последовавшие три десятка лет собственными усилиями и в беседах с Визионером, Акулой и Пилотом, Джо сумел разработать концептуальную модель созданий, способных оставить розовый коралл в котловине Эйткен.
По меньшей мере амфибии, возможно, даже чисто водные существа.
Земля за пять сотен миллионов лет до Христа — эта вот сине-белая сфера, которую видишь с Луны, — была совершенно неузнаваемой: континенты на ней теснились друг к другу, образуя суперконтинент Гондвану. Нынешняя Антарктика была свободна от льдов, и возможно, даже являлась родиной этих существ.
Впрочем, цивилизация, достаточно развитая, чтобы произвести хотя бы один полет на Луну, по логике, должна располагать чем-то большим, нежели наличие просторной поверхности суши.
