Олег Евсюнин - Экспериментальный полет
Все понимали. Молча. Понимал это и Парнишкин. Но вот этот гроб… Это было грозное предупреждение. Космос не прощает ошибок.
Наконец последнее прибежище второго пилота превратилось в маленькую точку и погасло. Выключился прожектор. Внутри корабля вновь появилась гравитация. Лорри дал тягу двигателям и теперь экспедиция с нарастающей скоростью удалялась от места, ставшего захоронением еще одного погибшего астронавта.
— Это я, я один во всем виноват. Не понимаю, как я не сгорел… в аду… — Эдуард вышел из-за пульта и подошел к экрану, где еще совсем недавно было изображение уходящего гроба, а теперь виднелись только окружающие «Ассоциативный» звезды.
— Никто не виноват, или, если хотите, виноваты все, — раздался вдруг голос самого немногословного и самого старшего из членов экипажа, Степана Копейко — биолога экспедиции.
Кругленький, маленький, с лицом, похожим на рыльце поросенка, Степан был самым незаметным в их команде. Человек из тех, про которых говорят: «слова клещами не вытащишь». Всегда сзади и всегда что-то себе на уме. И было очень странно, что он заговорил именно в эту минуту.
— Никто не виноват. Просто так устроен Мир. Мы не смогли бы любоваться грациозностью лани, если бы все остальные ветви ее развития, не такие прыткие, стройные и быстрые не погибли бы в результате естественного отбора. Мы бы не полетели к звездам, если бы человек на стадии своего развития сидел, боясь выйти из пещеры и умер от голоду. Мы бы не были тем, чем являемся сейчас, если бы люди не гибли во время морских путешествий или испытаний первых летательных аппаратов. Если бы не было взрывов на первых ядерных станциях. Вся наша жизнь — это игра в кошки-мышки со смертью. Конечно, это звучит цинично. Но никто не гнал нас в эту экспедицию. Мы сами. И мы прекрасно понимаем, чем это может для нас закончиться. И ты, Эдуард, тоже замкнут на эту идею. И то, что ты разрешил военным не покидать поста управления во время перехода — это всего лишь минимальный из возможных рисков. Пространство меняется, переходы не стабильны. И, хотя вероятность того, что переход изменится прямо перед вхождением в него ничтожно мала, жизнь, к сожалению — это не совсем математика… Эдик, ты не виноват. Оставь это, перезагрузись. Конечно, это грубо, но это так. Надо жить, надо продолжать полет.
В принципе, Степан лишь озвучил то, что в душе понимал каждый. Но боль и горечь от утраты своего товарища от этого не стихали. Тяжелое молчание продолжалось.
— Так, — будто встрепенувшись ото сна заговорил Лорри. — С этого момента я запрещаю кому бы то ни было находиться во время перехода вне антиперегрузочных камер. Парнишкин, что с твоими пациентами?
— Про Бойо вы уже знаете, — доктор кивнул в сторону стоявшего рядом первого пилота, а Беляев… Можно, конечно, выписать хоть сейчас, но я бы хотел понаблюдать за ним еще пару деньков.
— Хорошо.
Экипаж разошелся по своим отсекам. Траурное молчание на корабле продолжалось еще несколько дней до самого двадцать третьего перехода…
Глава 8
За раскрывшимися воротами шлюза маячила бездонная чернота космического неба. Постояв немного и убедившись, что все проходит в штатном режиме, Альберт уверенно направился к открытому выходу. Здесь, сразу за срезом, была небольшая лестница вниз, на техническую площадку, опоясывающую корабль по периметру. Через определенные расстояния от площадки вверх и вниз отходили другие лестницы, практически просто скобы, закрепленные на блестящем теле звездолета, и по этим лестницам можно было добраться до других подобных площадок, а с тех — еще к иным. Этакая схема наружных «лесов» для возможности визуального контроля и ремонта внешних систем корабля.
Сейчас надо вправо. До ближайшей лестницы вверх. Наличие гравитации, которую было решено не сбрасывать, помогало продвижению. Можно было не зацикливаться на различных мерах страховки от магнитных захватов до леерных тросов, но это только при горизонтальном передвижении по площадкам, имеющим ограждения. На открытых скобах-лестницах было сложнее. Неверное движение грозило срывом вниз и в лучшем случае падением на ту же площадку, а в худшем — в космическую бездну что окружала сейчас вышедшего из корабля исследователя. И еще вопрос, успеет ли корабль затормозить, вернуться и осуществить подбор упавшего. Это — с одной стороны.
С другой стороны, при отсутствии гравитации, как в непривычных для передвижения условиях, имеется не меньший набор минусов. Допустим различные нежелательные развороты под действием сил инерции, потеря контакта с поверхностью, а также полная дезориентация.
Поэтому, собираясь на внешнюю обшивку, Альберт, как тогда казалось ему, выбрал для себя меньшее из двух зол, и остальной команде оставалось только согласиться с его решением.
Лестница вверх и новая площадка. Еще вправо и вновь вверх. Осторожными движениями, все время контролируя, что имеется не менее трех точек опоры на поверхности. Рука — рука, нога — нога. Неторопливо. «Спешка нужна только при ловле блох».
На четвертой площадке Айсберг поворачивает вправо, минует похожий на бородавчатый нарост теплообменник системы охлаждения, движется далее. Конечно, выбран не самый короткий путь. Ведь основная задача выхода — огромная параболическая антенна, оставшаяся несколько сбоку, но на данный момент кратчайший путь закрыт. Приходится маневрировать.
Визуально проконтролировав внешнее состояние теплообменника, Альберт продолжает свою неспешную прогулку по внешней оболочке звездолета. Вновь лестница вверх. До антенны остается всего пара ярусов да переход по площадке на другую сторону корабля. Пока все идет по плану. Заканчивается последний подъем, теперь надо лишь немного пройти по защищенным перилами мосткам.
На фоне черного неба уже вырисовывается силуэт торчащей вверх огромной штанги, которая венчается полураскрытой чашей заклинившей антенны. Нормально. Еще буквально десяток — полтора метров…
Будто мелкая дымка подергивает блестящую поверхность «Ассоциативного». Альберт пытается дать задний ход, но дымка сгущается, становясь похожей на обволакивающую пелену из непроницаемого смога, в котором канет все. Ничего не видно. Вокруг только чернота, движения заблокированы.
— Вот черт! — Айсберг в отчаянье ударил кулаками по пульту управления. Чернота монитора перед ним сменилась «синим экраном смерти». Контакт с манипулятором потерян окончательно.
— Ну что, «два — ноль»? — с долей сочувственного сарказма послышалось за спиной оператора. — Еще пробовать будешь?
— А смысл? Похоже, что там не только антенна, но и управляющая шина повреждена. Можно, конечно, еще раз попробовать, но, думаю, результат будет тот же.
— Вообще-то, имеем восемь попыток в запасе, — это уже голос Парнишкина, наверное, единственного из команды, кто знал, сколько будет, если из десяти имевшихся на борту «Ассоциативного» манипуляторов отнять два.
— Не юродствуй. По крайней мере на этот раз мы смогли визуально установить, что с антенной.
Во время очередной плановой перепроверки всех систем корабля система контроля выдала неисправность большой антенны, предназначенной для связи звездолета с базой на Земле из дальнего космоса. «Ошибка 486 — невозможность раскрытия». Первый манипулятор, управляемый штатным физиком экспедиции, застрял буквально на полпути к цели, даже не предоставив визуальной картинки произошедшего. Второй манипулятор смог подобраться ближе. Но это и все.
Теперь команда знала, что штанга антенны выдвинута, а сама ее чаша наполовину раскрыта и требуется срочно предпринять все меры для восстановления работоспособности агрегата, так как входить в очередной переход с такой вот торчащей далеко за пределы корабля испорченной конструкцией опасно. Заодно надо каким-то образом вызволить и застрявших на оболочке звездолета манипуляторов.
— Так что, я пойду? — буднично, как само собой разумеющееся, произнес Бойо.
— Похоже, другого выхода нет, — словно извиняясь, подтвердил решение Эдик. — Ты там аккуратнее… И мы, наверное, уберем гравитацию. Мало ли что.
— Добро, я переодеваться.
— Давай. Серега и Сандро будут на подстраховке в аварийной капсуле.
И вновь транспортный шлюз. Николай, облаченный в тяжелый космический скафандр, подходит почти к самым его воротам. Для удобства передвижения космонавта гравитация на корабле понижена вдвое.
— Внимание, начинаем откачивать воздух, — раздается в наушниках.
— Принял, — скафандр Николая медленно надувается.
— Закрепись, убираем гравитацию.
— Готов, — Бойо берется за небольшой поручень, проходящий вдоль всего шлюза. Когда тягу главных двигателей сбросят и ноги космонавта потеряют опору, это будет единственное, что не даст улететь ему в открытый космос.
