Сергей Попов - Небо цвета крови
— Только когда окажемся внутри, не набирай всего без разбору, — посоветовал я, глянув на охотника. Тот почесывал нос, оглаживал бородку, глаза чуть сощурились — внимательно вслушивался во все, что говорил, старательно запоминал, как стажер на практике. — Больше половины из всего, что там осталось, — никуда не годный мусор. Из съестного бери только то, что предполагает длительное хранение: желательно консервы со сроком годности, заканчивающимся в две тысячи седьмом году и выше, продукты в зеркальной и герметичной упаковке, еду быстрого приготовления — так их еще можно есть, не боясь отравиться.
— Понял, учту! — бодро откликнулся Дин.
— Ну, тогда вопросов больше нет — двигаемся дальше.
Добрались до забора, стали думать, как перелазить: ухватиться не за что, ногой наступить — тоже. Оставалось только как-то подниматься при помощи ветхого дерева, росшего вблизи, бросив черные ледяные ветви прямо на колючую проволоку, но оно выглядело очень ненадежным, чувствовалось, что завалится при первом же нашем касании.
— Эх-х… надо было с собой крюк-кошку взять, — с досадой промолвил Дин, встав возле меня, — что-то не подумал я совсем…
— А зачем она тебе, если не секрет?.. Скалолаз, что ли? — в шутку спросил я.
Но охотник воспринял вопрос совершенно серьезно.
— Чудной ты, Курт, ей-богу, чудной! — кисло усмехнувшись, заметил Дин. — Охочусь-то я по-разному! Иной раз и на дерево надо быстро залезть, чтобы хищники за жопу не сцапнули! Вот кошечку с собой и таскаю, бывает…
Я смолчал — вставить нечего.
— Ладно, — проронил я, — давай тогда как-то по одному лезть, что ли. Делать-то все равно больше ничего не остается…
И только сделал уверенный шаг к дереву — сильная рука Дина тотчас сомкнулась на плече, одернула назад.
— Ну да, добрался бы ты без меня один к супермаркету… — с неподдельным сомнением протянул он и, укоризненно, строго взглянув на меня, продолжил: — Вот что значит глаз не наметанный… — присел на корточки, ружье положил на колени, молча указал пальцем на едва заметно поблескивающую красноватым отсветом леску, туго натянутую у самого дерева. Одна часть провелась от забора к маленькому колышку, вторая — уходила круто вверх, где меж толстых веток виднелся тяжеленный автомобильный диск, привязанный к тонкому металлическому тросу. — Растяжечку-то и не приметил совсем.
Я нервно сглотнул, ощутив, как взмокла спина, и машинально отпятился, не сводя глаз с огромной железной бандуры, словно-таки и ждущей той секунды, когда кто-нибудь из нас сорвет мысом лесочку, вызволит из древесных тисков.
— В таком ведь месте кто-то додумался еще и ловушку установить, — прокомментировал Дин через мгновение, — видимо сам лезть-то через забор не отважился, а решил нажиться другим способом. — Потом прибавил с удивленной усмешкой: — И не лень же было забираться, чтобы такую дуру там закрепить…
— Может, тоже какой-нибудь охотник? — рискнул предположить я, по-прежнему безотрывно смотря на злосчастный диск. — Они же тоже этим промышляют, ты сам говорил.
Охотник минутку помолчал, потирая замерзшие ладоши, потом сплюнул под ноги, чуть наклонился к растяжке и однозначно заявил:
— Боюсь, что это дело рук не моих товарищей по ремеслу… — и, обернувшись, с твердой уверенностью ответил: — Это бандиты. А если быть точнее — «Мусорщики». Такая вот наука…
— Постой, — остановил я, — а разве ж они не в Ридасе сидят?..
Дин беззлобно посмеялся, подергал себя за бороду, точно уверяясь: надежно ли та держится?
— Что же они, по-твоему, клеем к нему присохли, что ли? — и сразу сменил ироничный тон на серьезный бас: — Они по всем Истлевшим Землям бродят, много где бывают. Ловушки вот таким, как мы с тобой, расставляют. Потом вернутся через пару недель — проверят: кого пришибло и звери не растащили — обчистят, а если нет никого — значит, пока не попались. Такая вот наука…
— Однако… — только и сумел протянуть я.
Не акцентировав на этом внимания, Дин предложил:
— Ну что, посмотрим, как работает?.. — не дождавшись моего согласия — выкопал из земли, размякшей от растаявшего снега, обломок кирпича и, велев отойти подальше, бросил на леску и — пулей назад. В этот самый момент прозвучал короткий хруст ветвей и в забор, очертив полукруг, со страшным грохотом влетел кованый колесный диск, оставляя глубокую отметину. Еще около нескольких секунд отзвук удара носился возле дома за нами, будоража окрестности, а когда прекратился, наступила глубокая тишина.
Дзинь… дзинь…
Диск все еще неслышно скрежетал по рябому бетону, а я глядел на него и вновь и вновь представлял себе то, какой эпилог бы меня ждал, не распознай Дин вовремя эту изощренную смерть.
Из нехороших размышлений вывел голос компаньона:
— …идем, что ли? — Затем повторил чуть громче, догадываясь, что я прослушал сказанное вначале: — Не спи, Курт! Идем или нет?
— А?.. — встрепенулся я и, заметив хмурящийся взгляд Дина, торопливо кивнул и первым подошел к дереву, примеряясь на ходу, с какой стороны будет лучше взбираться.
К тому времени, как перебрались через забор, начался сильный пеплопад. Тяжелые, набухшие от крови тучи больше не смогли держать скопившуюся золу и принялись посыпать замерзшую землю, заваливая крыши домов, дороги, машины, старый мусор. Очень скоро к нему прибавился и снег. Мешаясь друг с другом, порождая зеленовато-серые метели, вместе они влетали в чьи-то квартиры, чинили беспорядок, разбивались о стены, о забор, трепали проволоку, пытались сбить нас с ног.
Петляя между служебных грузовых машин с натянутыми чуть ли не до самого рта капюшонами, мы с Дином в скором времени очутились возле небольшой грязно-белой двери, закрытой на ржавый, наполовину окисленный амбарный замок, с большой потускневшей табличкой ровно посередине:
$$$«ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА!»
— Видал? — выразительно подняв указательный палец, спросил я и добавил: — Теперь мы персоналом заделались! Растем!
И, больше не сказав ни слова, сбил прикладом замок. Тот, на удивление, поддался легко, свалился к порожку, почти не издав никакого шума.
Отпихнув в сторону — потянул дверь и, когда та поддалась, пригласил Дина вовнутрь:
— Проходи, — а сам — следом.
Оказались мы в маленьком темном помещении с низким потолком и захламленным полом. Справа обрисовывался пустой офисный стол, левее — длинный шкаф, диван и кулер, над нами, застыв навеки, висел вентилятор. А прямо по центру — еще одна дверь, какая, по моим предположениям, должна уже привести непосредственно в сам супермаркет.
— Только тс-с-с!.. — прошептал я, подойдя к двери. — Никакого лишнего звука — внутри может быть полно зверей!
Дин пошмыгал окоченевшим носом, смел капюшон, сбросив целую кипу пепла пополам со снегом, вжал ружья в плечо, закивал.
Я тихонько снял винтовку с предохранителя и, секунду помявшись у порога, откупорил щеколду, толкнул дверь. Она открылась бесшумно, только чуть слышно скрипнули давно несмазанные петли и старая пружина доводчика.
Прошли внутрь — и в нос сразу ударило зловонием и нестерпимым запахом гнили. Голова закружилась, словно вышли не к супермаркету, а к канаве, забитой падалью. Снаружи же зверствовала пурга. Крепчая, та все чаще выбрасывала через многочисленные дыры в стенах и крыше потоки студеного пронизывающего воздуха, запружала пеплом и зеленым снегом торговый зал. Невзирая на лютые сквозняки, он совсем не проветривался, а смрад лишь сильнее разлетался повсюду, заползал в каждую скрытую полумраком трещину.
В самом супермаркете царил полнейший разгром. Длинные стеллажи, некогда выстроенные в ровные шеренги, — повалены друг на друга, их содержимое — ради чего, по сути, и пришли сюда — беспорядочно рассыпано по плиточному полу, разлито, разбито вдребезги. Продуктовые тележки и корзины, брошенные однажды посетителями, валялись и стояли возле них, пустые, помятые, ненужные. Разломленные прилавки, давно уже кем-то вычищенные, — обросли мхом, покрылись ржавчиной. Почерневшие от многолетней грязи вывески отделов, подвешенные к потолку прочными тросами, безвольно покачивались на ветру, глуховато скрежетали. Кругом — напряженная тишина, прерывающаяся лишь звоном да стуком бутылок где-то в тени.
Тишь, тишь, тишь…
— Откуда начнем? — несмело спросил Дин после долгого молчания и сам же ответил на свой вопрос: — Я бы вон с того ряда начал… — пригляделся, тужась прочесть колыхающуюся вывеску, — названия вот только никак не разберу.
Ничего не произнеся, я обошел его, вытянул голову, кое-как прочитал: «СОУСЫ, КОНСЕРВЫ, ПРИПРАВЫ».
Потом — к Дину:
— Да, оттуда как раз и следует начать, — одобрил я выбор, но сразу предостерег: — Только двигаемся осторожно, не дай бог, кого привлечем.
Весь найденный провиант тщательно рассматривали, читали сроки годности, отбирали самый подходящий, откладывая в сторону порченые упаковки, любые хотя бы немного вздутые, окисленные или мятые банки. Запомнивший мой недавний совет, Дин внимательно изучал каждую находку, что-то вполголоса себе нашептывал — скорее всего, вслух зачитывал состав и дату. Вместе заглянули в молочный отдел, где не обнаружилось ничего стоящего, кроме замороженных бутылок с молоком, обыскали полки с инструментами, кое-что взяли с собой. В «КОСМЕТИКЕ И ПАРФЮМЕРИИ» набрал для жены и дочки всяких шампуней, гелей, кремов, дезодорантов, кускового и жидкого мыла. Себе же с Дином — новые бритвы, лезвия, непросроченную пену. Между делом прошлись вдоль холодильников, забитых снегом, в каких ни йоты не разглядели, у обрушенных полок с пожелтевшей и изодранной печатной продукцией напарник разжился старыми газетами и журналами для растопки. У касс запаслись сигаретами, зажигалками.
