Виктор Сапарин - Суд над Танталусом
— Послушайте, — сухо оборвал его Ольсен. — Давайте условимся раз и навсегда. Никакой фантастики! Мы организуем полет на Венеру — и все. Что там будет — это в конце концов выяснится в свое время. Наше дело — подготовить все так, чтобы это могло произойти, то есть чтобы наши ученые попали на Венеру, благополучно прожили там и вернулись домой. И чтобы их работа там протекала успешно. Меня интересует, в частности, что вы думаете о порожняке.
— Порожняке?
— Не думаете же вы, — начал раздражаться Ольсен: хуже нет, когда в деловую обстановку попадет чистый романтик, — не думаете же вы, что мы загоним почти сотню ракет на Венеру и оставим их там в качестве памятника нашего расточительства? Вам приходилось когда-нибудь иметь дело с Плановым бюро?
— Нет, — честно сознался юный помощник.
— Так вот, эта организация, которая ничего не жалеет для развития науки, с нас с вами зато спросит за каждый израсходованный грамм материала. Там все считают. У них такие машины, что не пропустят даже атома. Современные ракеты — не одноразового употребления, как было раньше. Эти корабли можно использовать и на других трассах. Самое разумное, пожалуй, вернуть их на Луну.
Нужно сказать, что корабли вообще требовали больших забот. Лунные космодромы, хотя их там чуть не десяток, не в состоянии были обеспечить почти одновременный запуск тучи космических стрел. По расчетам астрономов, старт должен продолжаться две недели — не больше. А лунные космодромы сравнительно небольшие — с некоторых больше одного корабля не стартовало за все время их существования.
Вот почему Ольсен сперва послал на Луну лучшего организатора «СК» Григоряна. Тот сообщил, что Луна сможет обеспечить старт нужного количества кораблей в сроки, которые оставались до вылета экспедиции, если провести работы по реконструкции космодромов. Вот тут-то и потребовалось расширить мост на Луну.
Десятки сотрудников «СК» ежедневно докладывали Ольсену о том, как подвигаются дела в разных местах земного шара и на обоих полушариях Луны. Он мог обозревать все поле деятельности с командных пунктов «СК». Сотни людей проходили перед его глазами — инженеры с заводов, строители, монтажники, транспортники. Приходилось решать тысячи вопросов, но в этом круговороте хлопот Ольсен не забывал про данные им поручения.
— Ну, — спросил он Алика на второй или третий день после того разговора, — решили вы задачу возврата порожняка?
Юноша стал излагать такой сложный план, что Ольсен вскоре потерял желание дослушать его до конца.
— Знаете, ваш план напоминает древнюю задачу про волка, козу и капусту, которых надо было перевезти на одной лодке. У вас люди должны пересаживаться с корабля на корабль и лететь то к Венере, то к Земле. Вам, конечно, кажется, что такие пересадки в космосе самое простое дело. Но так оказывается только в романах. Все нужно сделать гораздо надежнее. Мы пошлем дополнительно десять больших грузовых ракет с запасом горючего. Участники экспедиции должны будут сменить пустые баллоны на баллоны с горючим во всех кораблях. Астронавигаторы пусть рассчитают траектории обратных маршрутов и вложат все данные в управляющие машины. А участники экспедиции нажмут кнопки автоматического старта, отойдут на порядочное расстояние и могут помахать рукой отлетающим ракетам.
— Ясно! Пойду, сейчас прикину и…
— Гм, — Ольсен недоверчиво посмотрел на собеседника. — Если вам все ясно, объясните, пожалуйста, как вы думаете обеспечить старт стольких кораблей с Венеры, ведь там нет даже самого захудалого космодрома?
— Я подумаю… — смутился «романтик».
На этот раз он ломал голову добрых три дня. Зато и Ольсен выслушал его более благосклонно.
— Ваш проект, — сказал Ольсен, — разработан более тщательно и, главное, более зрело. Могу поздравить. В ваших рассуждениях есть только один недостаток. Вы исходите из того, что все корабли будут садиться на Венеру нормально. Должен вам сказать, что я сам отправлял немало их и знаю историю всех космических полетов. Конечно, случаи нормальной посадки встречаются — этого отрицать нельзя, но гораздо чаще ракеты садятся как угодно, только не так, как рисуется в учебниках космонавтики. При обратном взлете приходится долго маневрировать, чтобы положить корабль на рассчитанный курс. Обычно эти дополнительные расчеты делает экипаж с помощью портативных вычислительных машин. Но мы не можем загружать персонал научной станции подобными расчетами. Кораблей слишком много, да и люди должны приступить как можно скорее к своей прямой работе. Мы с вами обязаны позаботиться о том, чтобы у них не пропал ни один лишний час, ни одна секунда рабочего времени.
Ольсен привык уже к тому, что некоторые элементарные истины приходится разъяснять даже своим сотрудникам — тем, разумеется, которые недавно вступили в это звание. Конечно, старым кадрам «СК» ничего не надо втолковывать, те понимают все с полуслова. Но новеньких приходится приучать к правильному пониманию особенностей работы, ничего не поделаешь.
Алик совсем повесил нос. А ведь ему казалось, что организация межпланетных путешествий — увлекательное дело.
— Я говорю скучные вещи, — смягчился Ольсен. — Но что поделаешь: полет в космос не похож на то, что себе иногда представляют люди малоискушенные. В их воображении все получается очень просто: события развиваются как по мановению волшебной палочки. Но, чтобы события развивались как надо, нужна серьезная и кропотливая подготовка, приходится продумывать и предусматривать каждую мелочь. Об этом почему-то почти совсем не пишут в рассказах о космических полетах. А мы с вами и есть те люди, которые наделяют волшебную палочку ее волшебными свойствами.
Алик не мог удержаться:
— Да вы романтик, — сказал он. — Как здорово сказали про волшебную палочку!
И он впервые за время разговора улыбнулся.
— Я романтик? — удивился Ольсен. — От вас первого слышу. Должен заметить, что космос не любит фантазеров. Я вам расскажу когда-нибудь в свободное время, как два человека с избытком фантазии оседлали на Марсе «механический птеродактиль» и чем это чуть было не кончилось. И про того чудака, который вздумал приручать тавтолона — это было во время Шестой экспедиции на Венеру. Тавтолон прокусил скафандр, и, прежде чем материя сама затянулась, в открывшееся отверстие хлынули полчища микробов, против которых никто еще не знал надежных средств. Томсона охладили, чтобы затормозить биологические процессы, и в таком виде привезли на Землю. Здесь его не расхолаживали еще две недели, пока не нашли средства против бактерий, нападению которых он подвергся. Его спасли, но экспедиция сорвалась. Вот во что обходятся порывы, не проконтролированные разумом.
На Алика смотрел прямой, высокий человек с лицом, как юноше в этот момент показалось, похожим на алгебраический знак.
— Ну, а что касается ваших кораблей, — продолжал Ольсен уже обычным своим деловым тоном, — то попросите Институт вычислительной техники подумать над машиной, которая бы автоматически делала все расчеты для вывода корабля, севшего на Венеру, в обратный маршрут из любого, повторяю, из любого положения и передавала бы все данные управляющему устройству. Давно пора сделать такую штуку. Правда, до сих пор наша организация никогда еще не отправляла такого огромного количества кораблей сразу — они летали «поштучно», — и вопрос, естественно, не вставал.
«Правду про него говорят, что он сухарь», — подумал Алик.
4Как ни отбивался Ольсен от энтузиастов, они, конечно, нахлынули, как это всегда бывало. Сотни и даже тысячи людей обращались к Ольсену с предложением своих услуг, хотя некоторые из них, кроме желания лететь на Венеру, не могли представить каких-либо других достаточно серьезных с точки зрения Ольсена аргументов.
Ольсен суховатым тоном перечислял требования, которым должны удовлетворять участники экспедиции. Последним он называл условие, поставленное Контролем безопасности: «опыт работы в космосе или на Земле, сходной с той, что предстоит на Венере». Конечно, можно было бы сразу сказать это, и разговор с некоторыми просителями отпал бы. Но Ольсен считал полезным в чисто воспитательных целях дать представление самым горячим головам, какая это серьезная вещь — экспедиция на Венеру и какие качества они должны вырабатывать в себе, если намерены когда-нибудь туда отправиться.
Половину сотрудников подбирал сам Коробов. Известно, что ученые — люди «узкого профиля»: каждый из них имел две-три, от силы три-четыре, ну, максимум пять специальностей. Значит, уже простая арифметика говорила, что те два десятка людей, которые остались на долю Ольсена, должны были обладать великим разнообразием знаний при выдающихся личных качествах.
Организатор межпланетных путешествий любил во всем порядок. Он отдал список профессий своему секретарю-автомату, а тот, конечно, связался с «Элеонорой» (кому только пришла в голову мысль называть все эти машины на букву «Э»!).
